Михаил Вербицкий - Тропа тунеядцев – 1. В августе тридцать четвертого. Часть первая. Под знаком понедельника. Из жизни контрразведчиков

– Это все Валерьяныч придумал. – Расслабленно сказал Румын. – Он тут еще при Брежневе сидел.

– Что за Брежнев – такой? Никогда про такого не слышал. – Самоуверенно напыжившись, сказал Морозов.

– Был такой правитель. Еще до эволюции. – Сказал интеллигентный Сергей.

– До Аграрной? – Спросил Толик, наивно хлопая глазами.

– Нет, до Великой Кастричницкой, Социалистической. – Пробурчал, от окна, пожилой лысый, как бильярдный шар дядька, которого все звали Славой

– Это, что еще, за эволюция, такая? – Снова спросил Толик.

– Про Ленина слышал? – Спросил лысый Слава.

Толик кивнул.

– Его рук дело.

– Давайте завязывать, с этими разговорами. – Озабочено сказал Валерьяныч.

– Так мы же, не про памятник, а про личность, в истории…

– Все равно, здесь, эти разговоры ни к чему. – Сказал Валерьяныч. – Вам может и все равно, а мне, как ранее подозревавшемуся, в тунеядстве, добра ждать, от таких разговоров, не приходится.

Все, с изумлением, уставились на него. Крайние даже привстали, чтобы лучше видеть. Все смотрели на Валерьяныча, так словно видели первый раз.

– Ты, Валерьяныч, про это ничего не говорил. – Уважительно сказал Румын.

– А, вам это надо? Обошлось и – слава богу. Не дали пойти, по кривой дорожке. Честным трудом, загладил вину перед обществом.

– В Крыму лечился? – Спросил интеллигентный Сергей.

– Боже меня упаси! Из Крыма, разве возвращаются? Особенно, теперь, когда его к Чечне присоединили. Я ведь в самый разгар эволюции попал, да и проходил не как идейный, а как заблудший. В трудовой, что-то там, по компьютеру, не срасталось. Тогда, еще выбор был. Хочешь – в санаторий, хочешь – на лесоповал. Да, тогда никто особо не спрашивал. В Крым, только самых упертых, бегунков, отправляли. Остальных – на рубку. Мы вдоль железки, на Брест, расчистку делали.

– Там бэрсэмовцы рубили. – Гордо сказал Рахметов, которого немного отпустило.

– Где они были, твои сээмовцы? На телевизионной картинке, в чистеньких костюмчиках? – Разгорячился Валерьяныч. – А, кто шел впереди, через хмель, сосны и крапиву?

– Сосен теперь нет, только секвойи. – Сказал Толик, который, видимо, хорошо учился, в школе.

– Это для тебя, сынок, они – секвойи, а для меня сосны. Эволюционировали заразы, да! Только, как были соснами, так соснами и остались. Сколько наших полегло, от этих елок – не счесть. Только, зазевался, кто, вошел в зону поражения и готово – еще один «ёжик».

– Что, еще за ежик? – Надменно спросил Морозов. – Сидишь, тут, про каких то ежиков рассказываешь.

Рахметов почувствовал легкий зуд, в костяшках пальцев. Именно этот зуд, был причиной его двух первых залетов.

– Ты, Павлик – еще молодой, многого не знаешь. – Вкрадчиво сказал Валерьяныч. – А в «ежика» человек превращается, когда сосна пульнет в него иголками. Иголки в тело впиваются и готов «ежик». Иголки яд пускают, и гниет потом человек заживо. Излечивались, конечно, со временем, но сколько рук, ног у людей порезали…

Валерьяныч вздохнул.

– Наливайте что ли.

– Толику не наливать, он пока доедет, через ноги, брагу впитывает.

– Га, гага!!! – Ржала камера.

– Слушай, Валерьяныч, ты ведь на пенсии, а сидишь в выводной, а не с бомжами? – Спросил Слава.

– Так, я – пенсионер работающий. Да и загребли меня не за полосой, а наркологи, во время профилактического рейда. Главное – у меня, еще было! Будильник в мозгу сработал – без десяти восемь, час волка! Пойду, думаю, схожу за добавкой. Заодно, с народом пообщаюсь… Ну, и попал под раздачу. Только, подошел к магазину, еще не успел поздороваться со всеми, вдруг – патруль-облава, заштормило море… Загребли всех, кто, под руку попался. Народ с утра – квелый, слабосильный. Никто не ушел. Ну, отвезли всех на лекцию, о вреде алкоголя. Часа три переливали, из пустого в порожнее…

Валерьяныч вздохнул.

– Мне, еще ничего. Я, здорово датый был. А, те, кто не похмелился, страдали сильно. Многие, во время лекции, по несколько раз, в обморок падали. Один, когда ему дали нашатырь нюхать, вырвал ватку у врача и в рот засунул.

Все молчаливо покивали головами, в знак сочувствия к братьям по разуму.

Выпили еще по одной. Румын поболтал последнюю бутылку.

– Еще на раз осталось. – Сказал он. – С гаком.

– С гаком, это хорошо. – Сказал Валерьяныч. – Но торопиться нам некуда. Можем и два раза. По чуть-чуть.

Все выразили единодушное согласие. Закурили.

– Все-таки государство выиграло, от Аграрной эволюции. – Задумчиво сказал Сергей.

Кто-то с ним согласился, кто-то пожал плечами, но даже после второй никого не особенно тянуло на политику.

– Самое главное – на оборону не надо тратиться. Никого в армию не забирают. – Умиротворенно вздохнул Толик.

– Ага. – Согласился с ним лысый Слава. – Казаки, вон – прискакали! Дескать, отстоим нефтепровод – кровеносную артерию, Матушки России! И, где – то казачество? Кто выжил, все – в дурдоме.

– Грибов обожрались. – Сказал Морозов.

– Боровик с подосиновиком, и жрать не надо. – Со знанием дела, сказал Валерьяныч. – Когда к ним подходишь, они споры выбрасывают и – все! Готово – пошли глюки.

– Те, кто – побогаче, говорят, едят грибы. – Сказал Алеша Попович.

– Шампиньоны они едят, а не грибы. – Сказал Коля-Колхозник.

– Шампиньон, тоже – гриб. Ты, что не знал? – Подал голос, крайний от двери, Сергей Очкарик.

– Шампиньон – гриб? Ну, ты, тоже скажешь. – Возмутился Коля. – Что я грибов не видел? Гриб, он – во! Растет по пояс. А, эти лежат в магазине – фитюльки, какие-то!

Как его не убеждали, как не уговаривали, что шампиньон, тоже гриб, он только крутил головой и пожимал плечами.

– Мухоморы есть можно. – Убежденно, сказал Слава.

– За мухоморы, можно капитальный срок огрести. – Отозвался Очкарик.

– Это, если в город проносишь! А где – за Полосой, никто тебя хватать не станет. А, за Второй Кольцевой и подавно.

– Мы, на лесоповале, употребляли! – Сказал Валерьяныч. – Мухомор, он, чем хорош? Похмелья, от него нет. И если его принимать в меру, то глюков – никаких, а тонус поднимает. И, вообще, за городом, где, на заготовках там, на сельхозработах, конвою наплевать на мухоморы. Главное – не нажираться до видений.

– А, мясо наше никто брать не хочет. – Сказал Очкарик, который, видимо, по жизни был пессимистом.

– Кто не хочет, кто не хочет? – Возмутился Слава. – Евросоюз не хочет, да Онищенко-Второй, а Африка, да Китай берут – только пыль столбом!

Поговорили, про мясо, и пришли к выводу, что мясо сейчас все-таки не то, что было раньше.

Выпили по маленькой. Закусили.

– Мужики, – сказал Рахметов. – Что-то я не пойму, сколько вы здесь сидите? Чача, ведь, тридцать дней стоять должна. Не меньше. А, эта вообще – выдержанная! С ног сшибает. Толик вон уже, вырубился!