Александр Михалин - Привычка выживать

– Молодец.

Камера поворотная, момент убийства выпал – камера только-только наезжала на убитого и Лизи. Но треклятая камера успела отснять движение руки Лизи, которое при желании можно было легко истолковать, как последнюю фазу удара. Подарок для полиции.

– Тащи кассету в техотдел. Пусть уберут это движение Лизи. Пусть подчистят. Быстро. И отнеси кассету обратно.

Начальник следственного отдела позвонил вечером, когда я уже собирался уходить из офиса. Улов дня по делу Лизи оказался небогатым.

– Понимаете, мистер Смит, охрана клуба утверждает, что первоначально запись на кассете выглядела несколько иначе. А у нас есть сведения, что кассета побывала в вашем агентстве. Это правда?

– Ничего не могу сказать определённого. Плохо понимаю, о чём идёт речь. Вероятно какая-то ошибка.

– Вы полагаете? Возможно, возможно… Да, видимо, так и есть. Ошибка.

На меня трудно оказать давление. Невозможно давить на зятя заместителя заместителя директора ФБР. Даже если бы в должности тестя числился ещё один «заместитель».

Вечер я провёл с женой и детьми. Дома.

– Лизи, ты видела кого-нибудь за спиной убитого, когда включили свет. Напрягись. Вспомни. Это очень важно.

На беседу с Лизи я пришёл сам.

Лизи выглядела уставшей и долго отказывалась что-то вспоминать. Её мозг отказывался. Трудно было разбудить её зрительную память. Но потом она расшевелилась – чашка кофе в комплексе с психоприёмами – и припомнила кое-что. А в конце добавила:

– Там ещё стоял кто-то. В таких странных тёмных очках. С крылышками такими. Сразу ушёл.

Тёмные очки с крылышками. Здесь? Странно.

В клуб я тоже поехал сам.

Охранник с фэйс-контроля при опросе оставался тупо спокоен:

– Убитый? Убитый был в порядке. Трезвый. На руке – перстень с громадным брюликом. Он был в первый раз, и у него не было карты, но я его пропустил. Все когда-нибудь приходили в наш клуб впервые, а потом получали карты.

– Ладно. На какой руке у убитого был перстень?

– Перстень? На правой. На безымянном пальце.

– Вот как. А не припомните ли вы кого-нибудь из гостей в таких странных очках, с крылышками?

– В очках с крылышками? Был один. По карте гостя. На нём ещё был смокинг с фиолетовыми отворотами. Дорогущий. Фамилия какая-то итальянская.

Итальянец? Неужели. Совершенно чётко в моей памяти воспарили псевдопернатые очки, когда-то принадлежавшие какому-то певцу-звезде.

Один из самых шустрых моих агентов. У меня все агенты шустрые.

– Шеф, я нашёл любопытного свидетеля. Это бомж, постоянно живёт у мусорных бачков за клубом. Его территория. В тот вечер, когда произошло убийство, он видел, как тип в смокинге с фиолетовыми отворотами и тёмных очках с крыльями что-то искал недалеко от входа в клуб, на другой стороне улицы. Это нам помогает, шеф?

– Помогает. Молодец.

Итак, точно – Итальянец.

Два часа ночи. Мы с Итальянцем сидели за столом в подвале притона на окраине города и играли в кости. Все остальные игроки давно выпотрошились и отвалили. А мы продолжали издеваться над банком: то я выигрывал, то Итальянец.

В углу у стены играли в кости и тоже не могли выиграть друг у друга наши демоны: мой и Итальянца. Да, нам верно служили демоны. А как же иначе, допустим, я, бедный эмигрант из России, смог бы добиться всего в этой стране, в этом городе, как смогла бы моя жизнь стать похожей на комикс с вечно счастливым концом, если бы мне не служил мой демон? Или как же Итальянцу, такому же бедному эмигранту, могло всегда и везде везти, в том числе и выживать, за любой игрой среди любых шулеров, если бы ему не служил его демон? Только алмаз, дающий власть над демоном, Итальянец вправил в перстень. На показ и глупо. А я свой алмаз зашил себе в плоть. Моя жена любила целовать шрам на том месте.

В половине третьего ночи разговор по делу первым начал Итальянец:

– Послушай, Русский, хватит придуриваться. Чего ты хочешь?

– Догадайся.

– Я слышал, ты вписался за ту бабёнку, танцовщицу из клуба.

– Да, Итальянец. Сейчас я расскажу тебе, чего я хочу. Ты пришил того придурка в клубе за то, что тот посмел одеть твой перстень с демоническим алмазом. Как к нему попал перстень, я не знаю, это неважно. Знаю только, что ты искал перстень на улице. Это глупо выглядело. Ты рассердился и, когда снимал перстень с трупа, даже сломал тому дураку палец. Мне это безразлично. Твои дела меня не касаются. Но ты подставил Лизи, а я с этим не согласен. Всё.

– Её зовут Лизи? Ты с ней спишь?

– Не хами.

– Ну и что же ты предлагаешь? Партию? Победитель – прав.

– Мы можем играть сто лет и не выиграем друг у друга. Пусть подерутся наши демоны. Если победит мой, то ты инсценируешь своё самоубийство и напишешь предсмертную записку, в которой признаешься в убийстве в клубе. Напиши, что ваши дороги пересекались раньше, что у тебя были с тем типом счёты, а Лизи – не при делах. А этот вот банк со стола можешь забрать себе, Итальянец. И ещё одно: ты свалишь из этого города. Навсегда. А можешь и на самом деле повеситься.

– Ну а если мой демон победит?

– Тогда – всё, что захочешь. Одно желание. В пределах разумного. Мой демон сделает.

– Всё, что захочу? В пределах разумного? Согласен.

Всё-таки я родом из России, а потому давно уже научил моего демона нескольким приёмам боевого самбо. Пацаном я ходил в секцию, а потом служил в армии. Да он и сам был здоровый бугай, мой демон. Сначала он сломал демону Итальянца крыло, потом руку и хотел уже ломать ногу. Если бы так пошло и дальше, то демон Итальянца вскоре мог бы только ползать. Вроде Змея после того, как тому оторвали лапы сильные светлые сущности за неправедную хитрость не к месту применённую в Эдеме к праматери Еве. А до той неприятности Змей имел ведь суть Дракона. Но демон Итальянца правильно оценил обстановку и вовремя сдался. Демон Итальянца оказался умней своего хозяина.

Итальянец занимал номер для новобрачных в лучшем отеле города. Мой демон провёл меня в этот номер через запертую дверь, а это очень неприятно для живой человеческой плоти. Выйти нам предстояло таким же способом.

Труп с лицом Итальянца висел на люстре. На столе лежала предсмертная записка. Итальянец написал всё, как я велел. Даже без орфографических ошибок.

Мой демон подлетел к трупу и аккуратно приподнял лицо Итальянца, словно маску. И я увидел, что повешенный – тот самый тип, которого Итальянец зарезал в клубе. Итальянец сумел убить его дважды, ловкач. Мстительность в два раза выше среднестатистической нормы. Демон одел лицо Итальянца на место, и мы ушли. Через закрытую на замок дверь из во-о-от таких толстых отвратительных изнутри досок.