Александр Соболев - Первым делом

– Ну да. С твоим появлением, этот мир становится все интересней и интересней. У многих загорелись глаза, появилось желание жить и творить, двигаться куда-нибудь. И детям нашим не очень хочется покидать этот сравнительно обустроенный мир и переезжать в необустроенные джунгли. Хотя мне там очень понравилось.

За разговорами они подошли к пещере, Василич разделся, отдал сверток с одеждой жене, обнял ее, поцеловал:

– Ничего мы не успели с тобой сегодня. Но ты не обижайся и не переживай, мы свое еще наверстаем.

– Хорошо, милый, ты тоже не расстраивайся.

– Нет. Я очень расстроился. Теперь ждать целый месяц. Ты скажи следующий раз Магнуму Петровичу, что нам надо с тобой на личную жизнь всегда как минимум полчаса. Работа подождет.

– Хорошо. Я передам.

Они обнялись на прощание, и Василич пошел домой. Когда он вошел в избушку, костер еще грел, как будто он только минуту назад вышел на улицу. Время, вероятно, здесь останавливалось на время его походов в другой мир. Василич оделся, посидел немного, погрелся у костра, собрался с мыслями. Еще пару переходов, пару полетных испытаний, и можно будет совершить полет к переходу в третий мир.

Погруженный в свои мысли, Василич пришел домой к обеду. По дороге ему встречалось много односельчан, он с ними изредка здоровался, мыслями он был уже не здесь. Пришел домой, откупорил бутылку конька, достал соленых грибочков, сел у компьютера, читал про жизнь в джунглях, потягивал напиток из стакана. Напряжение последних дней уходило, Василич переполз на диван и крепко заснул.

С утра начался новый месяц со своим уже устоявшимся режимом: утром полетная тренировка, потом до вечера изучение новых технологий, зарисовки, записи в тетрадке, редкие походы в магазин за продуктами.

Ближе к концу месяца к нему опять пришел участковый:

– Здравствуй, Иван Васильевич!

– Здравствуй, начальник. Рад вас видеть.

– Ну это вряд ли. Но поговорить все равно надо.

– Давайте поговорим. А чего же не поговорить. Что случилось на этот раз? С прошлой нашей встречи я больше ни с кем не ссорился, не ругался, после восемнадцати ноль-ноль не стучу, не пилу, не сверлю.

– Да все верно. Соседи на это раз ни при чем. Я сам удивился, когда на вас, Иван Васильевич, пришел запрос из Германии. Вам знаком это конверт? – участковый достал из своей сумки свернутый вчетверо лист бумаги, развернул, на листе была копия его конверта с адресатом получения Германия, город Мюнхен, улица Блюменштрассе, дом восемнадцать…

От неожиданности Василич присел.

– Ну что узнал? Знакомый конверт? Вижу, что узнал.

– А если не узнал, тогда что?

– Тогда плохо тебе будет. Дача ложных показаний, соучастие со всеми вытекающими обстоятельствами, сам понимаешь. Могу добавить, что на почте я уже был, там конверт узнали, все рассказали, кто приходил, когда приходил.

– Секрета то большого нет. Все расскажу.

– Ты уж, Иван Васильевич, не обессудь, я все запишу, что ты мне расскажешь, потому как порядок такой.

– Хорошо, записывайте, если уж так надо. Это письмо я отправил в Германию месяца два или три назад, точно не помню. Меня написать это письмо попросил Генрих Мюнц, это мой знакомый из Германии. Мы с ним познакомились в интернете, он тоже увлекается дельтапланеризмом. Он сказал, что хочет сделать своей жене фрау Мюнц подарок, и чтобы получился очень хороший сюрприз, надо чтобы письмо пришло из России от неизвестного ей человека. В письме я написал подробную инструкцию, как найти клад. Все, что я там написал, было написано со слов самого Мюнца. Вот, собственно, и все.

– Хорошо. Вот прочитай, напиши здесь внизу «С моих слов записано верно», распишись, поставь сегодняшнюю дату.

– Я что-то нарушил, написав такое письмо?

– Да вроде, пока нет. Но ты не уезжай все равно надолго из деревни. До свидания, Иван Васильевич.

– До свидания, товарищ капитан.

Василич смотрел во след уходящему участковому, как он медленно идет смотрит по сторонам, выходит за калитку, опять осматривается, садится в свой Уазик и уезжает. Василич прислонился, сполз по стеночке, присел на табуретку, никогда он не врал и не любил это дело. А что ему сейчас сказать полицейскому? Что он ходит раз в месяц в другой мир, там его ждут жена и дети? Что это письмо просил его написать трагически погибший десять лет назад претендент на должность президента Австрии Магнум Петрович?

Такой ответ, участкового вряд ли бы устроил, сдал бы он его в психушку, и с концами. Тогда, уж точно, все бы пропало. А может, он правда сошел с ума? И все его эти путешествия сплошной бред? Может, он так сильно скучает по жене, что его воспаленный мозг нарисовал ему недостающую реальность, где жена жива и здорова? Может ему действительно место в психушке?

Рука сама потянулась за стаканом, Василич залпом выпил сто грамм, потом еще. Приятное тепло медленно разливалось по телу, Василич прилег на кровать, глаза сами закрылись. Ему снился сон, что они с Машей идут по берегу океана, под ногами мелкий приятный песочек, с моря дует легкий теплый ветерок, высокое белое солнце ласково греет и заставляет глаза щуриться. Присмотревшись к горизонту Василич видит тонкую темную полоску, которая его почему-то тревожит. Обратив на нее внимание, они уже не могут оторвать от нее глаз. Темная полоска начинает расти и шириться. Когда они понимают, что это гигантская волна-цунами, то уже слишком поздно, волна через пару минут их накроет и размажет по прибрежным камням. Василич оглянулся, увидел на верху, метрах в трехстах вход в пещеру, схватил за руку Машу, они кидаются бежать вверх по камням, сдирают в кровь ступни. Маша падает, разбивает колени, Василич берет жену на руки, рвется вверх ко входу в пещеру. Уже слишком поздно, он разворачивается навстречу волне, смотрит на свои руки, в руках только пустое платье Маши, ее самой здесь уже нет. Волна нависает над ним, закрывая уже полнеба, Василич неистово кричит:

– Маша!!!!

От крика и от ужаса Василич проснулся, весь мокрый от пота.

«Что-то совсем нервишки расшатались», – подумал Василич, вставая с кровати, – «надо мяты заварить, или попить валерьянки».

Еще было слишком рано вставать, и Василич прилег снова на кровать. Лежал, ворочался, но сон не шел. Тогда он решил: «Пойду полетаю, может быть, немного успокоюсь». Оделся, взял дельтаплан, и по проторенной дорожке пошел на холм вблизи деревни. Деревня вся спала, редкие собаки лаяли и выли на луну. Прохладный воздух бодрил, но не успокаивал. Василич летал много, легко, с азартом, пропотел, устал, но тревога не уходила.

Вернувшись домой Василич взял свою тетрадку и начал анализировать, что его тревожит, что он сделал не так. Написал он письмо фрау Мюнц, письмо от ее супруга Генриха Мюнца, который умер пять лет назад. Ну, Василич, допустим, этого не знал, сообщение ему пришло по интернету от человека, который представился Генрихом Мюнцем. Ну написал и написал, нашла она клад, должна была обрадоваться. А если она испугалась и пошла с этим письмом в полицию? Полиция нашла его быстро, допросила, все выяснила, вопросов больше нет. Инцидент исчерпан, можно дальше смело жить и работать.