Наталья Гайдашова - Сомнение

СОМНЕНИЕ

– У тебя есть дети? – спросил Носик.

– Есть, сын. – ответил Михалев.

– Ты его любишь?

– Нет.

– Почему? – удивился Носик.

– Мать его не люблю и его не люблю. – ответил Михалев мрачно.

– Не люби-и-ишь! – протянул Носик. Он помолчал, потом сказал коротко, как отрезал. – Не любишь.

Какое-то время они сидели в тишине, но Носик не удержался и задал очередной вопрос:

– За что ты мать его не любишь?

Михалев сказал сразу, не думая:

– Потому что она …

Он назвал её очень обидным для женщины словом.

Носик с интересом смотрел на Михалева, но когда услышал ругательство, то испуганно отвёл глаза в сторону и притих. Казалось, что Носик боится пошевелиться, чтобы не привлекать к себе внимание Михалева.

– Не бойся, – сказал Михалев, – я не злой. Просто она меня обманула и очень этим обидела.

– А если моя мама тебя обидит, то она тоже станет …

Носик смутился, но слово произнес.

– Нет! – твердо сказал Михалев. – Даже если она меня обманет, я всё прощу.

– Почему?

– Люблю её. – с тихой улыбкой ответил Михалев.

– А меня, – Носик отвернулся от Михалева, – меня будешь любить?

– Почему буду? Я уже люблю тебя. – усмехнулся Михалев.

Он положил тяжёлую руку на белобрысую голову Носика, потом рука плавно соскользнула к подбородку мальчика, и два пальца Михалева обхватили и некрепко сжали курносый нос, из-за которого мальчика и прозвали Носиком.

– Эх, ты! Носик-курносик!

Больше они не разговаривали. Молча кидали удочки и сосредоточенно смотрели на воду. Но, увы, клёва не было. В дремотной тишине вечера только малек плескался в реке, пищали комары со всех сторон, и стрекотал кузнечик в высокой траве у берега.

– Не видать нам сегодня рыбы, Носик. Нету клева. – с досадой сказал Михалев. – Пойдем домой.

Они собрали снасти. Вышли на дорогу. Михалев взял тонкую ручку Носика в свою мозолистую ладонь, и они пошли рядом. Михалев шагал размашисто и крепко ставил на землю ноги, обутые в резиновые пыльные сапоги. Носик же семенил рядом, пытаясь попасть в такт шагов Михалева, но у него это плохо получалось, и он постоянно сбивался. Его худенькие ноги болтались в широких голенищах сапог и при каждом шаге глухо стукались о твёрдую резину. Михалев не замечал этого. Его лицо было напряжённым, какая-то мысль не давала ему покоя.

В надвигающихся сумерках две фигуры удалялись по дороге. Уходящее солнце как будто обсыпало золотой пылью верхушки деревьев и тёмно-синий горизонт неба. На берёзах уже кое-где выделялись на фоне зеленых ещё крон редкие, тронутые желтизной, пряди. Близилась осень.

Высокий, сутулившийся Михалев, шёл с низко опущенной головой и рядом с ним, едва доходя ему до пояса, торопливо перебирал ногами Носик. Впереди показались дома. Михалев с Носиком подошли к крайнему дому, зашли в калитку. Михалев отпустил руку мальчика, и тот вбежав на крыльцо, рванул на себя дверь и скрылся в доме. Михалев же поставил в сарай удочки, сел на скамейку у дома, закурил. Из открытого окна доносились голоса, но Михалев не вслушивался в разговор. Звонко, с увлечением что-то рассказывал Носик, ему отвечал мягкий и ласковый женский голос. Михалев закрыл глаза, выражение лица у него было усталым. На крыльце появился Носик.

– Папка, пойдём ужинать, мамка зовет.

Было слышно с каким удовольствием мальчик произносит слово «папка».

– Папка, – с горечью в голосе тихо произнёс Михалев, – чужой мальчишка будет называть меня отцом, а свой родной… У меня же были только подозрения, не одного доказательства… А Вера гордая, даже оправдываться не стала… Дурак я, дурак, что натворил!

Короткие мысли хлопками взрывались в голове Михалева, наполняя её вязкой тяжестью и лишая возможности сконцентрироваться. Ему казалось, что он получил сильный удар по голове, так гудела и страдала она.

– Обман! Не верю ей… правду не скажет. Эх, пропади всё пропадом!

Выкурив две сигареты подряд, Михалев поднялся и медленно вошел в дом.

Выигрыш

Счастливый тот человек, который получил наследство. Но более удачлив, кто выиграл в лотерею. Ведь наследство получают, как правило, после события печального, а выигрыш – это подарок судьбы. Но бывает так, что подарок человеку не в радость.

В тот день Виктор Иванов зашёл на почту. Отстоял очередь и когда подошёл к окошку, то увидел за стеклом не привычную Верочку, а новенькую. Виктор улыбнулся. Худенькая девушка с кукольным лицом, в обрамлении светлых кудряшек, была похожа на жену Галочку в молодости. Выполнив все положенные манипуляции с квитанциями, она бойко сказала:

– Возьмите билет моментальной лотереи, разыгрывают миллион.

Виктор относился к этой забаве скептически и лотерейки никогда не покупал.

Сейчас, глядя на девушку, он почему-то согласно кивнул головой. Почтальонша протянула веером собранные картоночки, и Виктор вытащил наугад билет.

– Здесь сотрёте и сразу узнаете выигрыш, – пояснила девушка.

– Ага, узнаешь, что шиш выиграл, а сто рублей потерял. Жулье! Лучше бы бутылку пива купил, – прокомментировал стоящий за Виктором мужичок.

Виктор оглянулся и встретился взглядом с человеком, который явно страдал от жажды.

Виктор в дискуссию вступать не стал. Взял сдачу, квитанции, билетик и, сказав «спасибо» девушке, вышел на улицу.

«Каким волшебным образом такие вот куклы превращаются в сварливых старух», – рассуждал он про себя. Под сварливой старухой имел ввиду он жену Галю.

Виктор вспомнил первую встречу с ней. Показалось, что никогда не видел никого красивее Гали, никогда не встречал такой весёлой, общительной девушки. «Какая же она прелесть», – подумал тогда Виктор и влюбился.

Легко влюбиться в двадцать лет. Удивительная метаморфоза произошла с Галей почти сразу после того, как они поженились. А когда родился сын, то Виктор уже не сомневался, что жену подменили в роддоме. Из хохотушки она превратилась… Виктор подумал и дал определение «в брюзгу» – она бубнила с утра до вечера, всё не так, всё не эдак, и во всём виноват Виктор. Пропали куда-то светлые кудряшки (оказалось, что Галя делала перманент), вместо них – жидкие белёсые прядки, которые совсем не красили жену. Но Виктор парень деревенский, умеющий приспосабливаться к любым трудностям. Вот и к жене приспособился. Жили они в старинном доме почти в центре города в большой коммунальной квартире. Перебрался Виктор к жене, потому что была у него в общежитии койка и тумбочка, а больше ничего. Сначала ютились они с тёщей в одной комнате. Было тесно. Угол для молодых отделили большим деревянным шифоньером, поставили кровать, повесили занавеску, получилась импровизированная дверь. Когда же родился сын, Галина добилась, чтобы им дали ещё одну комнату. Через стенку очень вовремя умерла одинокая старушка. Скоро не стало тёщи, и у молодых оказалось две комнаты, роскошь по тем временам.