Александр Соболев - Первый, второй, третий…

– Ничего подобного нет. Детей у меня пока нет. Бабушки и дедушки на моем иждивении не состоят, мама здорова. Сам пока тоже здоров.

– Жаль. Вернее, конечно, хорошо. Но это помогло бы уменьшить срок или перевести его в условный с отбыванием по месту регистрации, – сообщил адвокат, – можно, конечно, попробовать устроить вам медицинскую экспертизу, найти какое-нибудь заболевание. Правда, это стоит денег, и есть риск, что обвинение назначит повторную экспертизу, и опровергнет заключение нашей медицинской комиссии. Тогда не миновать проблем.

– Не надо этого делать. Во-первых, у меня нет денег на липовые справки. Во-вторых, действительно велик риск проколоться. У меня вопрос: нас здесь не подслушивают? Мы с вами рассуждаем о тайных делах. Это боком не выйдет? – спросил Тимур.

– Эта комната для общения с адвокатом, она должна быть звукоизолированной. Все сказанное в этой комнате является адвокатской тайной. В разглашении этой информации не заинтересован никто. Все сказанное в этой комнате не может быть представлено в суде как показания против обвиняемого. Если вы сомневаетесь, что я могу организовать утечку, то это поставит крест на моей карьере адвоката.

– Хорошо. В общем, подводим промежуточный итог: со здоровьем мудрить не будем. Идем дальше.

– Тогда мы можем обратить внимание суда на то, что вы очень молодой человек, и что не стоит портить жизнь и карьеру уголовным сроком. Вы не думали покаяться, извиниться, признать свою неправоту?

– А что это даст?

– Точно сказать трудно, но могут отменить приговор и освободить в зале суда. Бывали такие случаи в юридической практике. Если мы сумеем убедить суд, что всё совершенное вы признаете ошибкой, что искренне заблуждались и раскаиваетесь, что впредь так поступать не будете, – адвокат откинулся на спинку стула, и ждал ответа.

Тимур не на шутку задумался. А может и правда отказаться от всего, что намолотил за последние два-три года? К чему политика приведет его в дальнейшем? Лучше стать обычным чиновником в префектуре и муниципалитете, научиться потихоньку воровать государственные деньги…

– Нет, этот вариант мне не подходит, – ответил Тимур, смотря прямо в глаза адвокату, – это означает, что я сдался и капитулировал. От меня отвернутся друзья и товарищи. Этот шаг перечеркивает мои мысли и убеждения. А мне так не хочется, у меня большие планы на политическую карьеру.

Адвокат расцвел, Тимур его не разочаровал. Он собирался сопротивляться и продолжать борьбу против системы. И это было здорово.

– Отлично! Я рад, что в вас не разочаровался. Тогда есть следующее предложение: я могу организовать в интернете массовую компанию по освещению нашего судебного процесса. Мы снимем ряд фильмов о вас, возьмём интервью у друзей, учителей, родителей, политических оппонентов. Будем вас показывать на Ю-тюбе и других сайтах. Вы станете новым лидером оппозиции. Затмите своей персоной таких мастодонтов, как Запального или Французова.

– Это, конечно, хорошо. А что со сроком?

– Нельзя делать все одновременно: лепить из вас фигуру крутого революционера и отменить срок. Либо то, либо это. Выбирать, конечно, вам. Если мы сделаем из вас главного оппозиционера России, то вы получите максимальное наказание, какое попросит обвинение – три года колонии.

– Жаль. Когда мне надо дать ответ? – спросил Тимур.

– Вы – здесь главный. Я лишь помогаю добиваться ваших целей. Решать, в конечном итоге, вам. Чем раньше решите, тем нам будет легче реализоваться. Единственно, что я прошу быть последовательным. Если мы примем какую-нибудь линию поведения, то лучше ей следовать до конца. Чтобы ни произошло.

– Мне нужна бумага и ручка, – попросил Тимур.

– Вот, пожалуйста, – Борис Евгеньевич, достал из портфеля и передал Тимуру.

Тимур взял лист бумаги, расчертил его на две половины. Сверху одной половины, написал – «Тюрьма», на второй – «Свобода». Далее каждую половинку разделил еще на две части и написал вверху каждой – «Плюсы» и «Минусы». Минут двадцать Тимур сидел и раскидывал свои ценности в разные графы – мама, Рита, друзья, карьера, честность, свобода передвижения, будущее страны, страхи, открытость информации, возможность развиваться и прочее.

– Борис, вас не смущает, что я долго думаю? – спросил Тимур.

– Нет. Осуждение клиента – непрофессионально. Мне как личности может что-то нравиться, может что-то не нравиться. В конечном итоге это не имеет значения. Я здесь для того, чтобы защищать и представлять интересы клиента. Я буду в равной степени усердно трудиться, чтобы вы не решили.

– Мне нравится ваш ответ.

– Спасибо.

– Итак, мое решение такое: давайте делать из меня лидера оппозиции, непреклонного борца за свободу и гласность, за мир во всем мире, – почти торжественно произнес Тимур.

– Отлично. Так и сделаем, – согласился Борис Евгеньевич.

– Договорились, – Тимур хлопнул и потер ладошки.

– Тогда, на сегодня мы с вами закончили. Идите в камеру. Отдыхайте, а мне пора действовать. На сегодня у меня вырисовывается много дел.

– До свидания. Может, перейдем на «ты»? Думаю, что так будет удобнее общаться. Без пафоса и официоза, – предложил Тимур.

– Давай, – согласился Борис.

Они пожали друг другу руки. Тимур пришел в камеру. Сокамерники, спросили, как дела, Тимур ответил, что все нормально. Тимуру хотелось уединиться, ему надо было многое обдумать, оценить принятое решение. Все ли он правильно сделал? Может, еще не поздно развернуться? Может покаяться? Он корил себя в малодушии, и жалел себя за то, что придется пропадать на рудниках долгие три года. Справится ли он?

Тимур лежал и вспоминал, что в жизни было хорошего и интересного? Что он видел, чего добился к неполным двадцати семи годам? Человечество помнило немало людей, которые в подобном возрасте достигли невероятных высот и закончили путь в зените славы. Курт Кобейн, Дженис Джоплин, Джимми Хендрикс, Джим Моррисон – члены клуба «27», которые умерли в возрасте двадцати семи лет. Поэту Михаилу Лермонтову было 26 лет. То есть были люди, которые несмотря на молодой возраст успели наследить на Земле, оставили яркий, но все же короткий след в истории человечества. Правда, по большей части – это люди искусства, поэты или музыканты. Среди молодых и рано ушедших гениев, совсем не было ученых и политиков. Вероятно, для такого рода занятий, надо больше времени. Надо дольше работать, пробиваясь к вершинам и признанию.

Отец Тимура, будучи музыкантом, вероятно, мог бы прославиться в молодом возрасте, если бы сложились благоприятные обстоятельства. Эти молодые западные музыканты, были баловнями судьбы. Они родились в том месте и в то время, когда была востребовала молодая протестная энергия. Когда расцвело рок-движение: музыка для молодых, исполнять которую могли только молодые люди. Сейчас прошло время, и молодые рок-музыканты уже не умирают. Мало того, теперь нет мегазвезд. Все больше звездочки, на недельку. Может кто-нибудь из них и умирает, но никто об этом не знает, потому что не помнит. Ушли и ушли.