Владимир Митюк - И все мои женщины. Любовный роман

Дружно начавшая компания распалась на группы, голоса стали звучать всё громче, костёр то затухал, то разгорался, когда в него подкладывали дрова. Часам к четырём я понял, что делать мне здесь больше нечего. И решил потихоньку уйти, будучи уверенным в том, что моего отсутствия никто не заметит. А если и заметит, то это его или её проблемы. К тому же грибы надо отнести домой и обработать сегодня же. Сварить, а потом заморозить.

Я пошёл знакомой тропкой, чтобы погулять по полянкам и выйти к шоссе не в том месте, где мы заходили – дорогу-то я знал хорошо, так путь к станции короче. Не сворачивая с тропинки, нашёл ещё несколько беленьких, подросших к вечеру, перепрыгнул через ручеёк и присел покурить на пенёчке.

И тут услышал, как кто-то следом за мной идёт по тропинке. Кто-то из нашей компании, тоже решивший слинять, или заблудившийся грибник? Оказалось, что это Женя, но тёмненькая, Евгения. С корзиночкой, и рюкзаком за спиной. В этом месте ручей был широкий, сразу не перепрыгнуть. Нужно встать на камешек посредине русла, постараться не поскользнуться. Я протянул руку, взял корзинку. Потом подошёл к краю ручья, подал руку, она встала на камешек, прыгнула и не удержалась.

И тут случилось то тривиальное, что не могло не случиться – я поймал её и поцеловал – уж слишком близко оказались её губы. Они пахли вишнёвым соком и только что выкуренной сигаретой с ментолом. От удивления она даже не отпрянула, а замерла в ступоре. Однако не отстранялась от меня. И следующий поцелуй был уже долгим и взаимным. Мы прижались друг к другу, и почувствовали тела.

Евгения тяжело задышала и опустила глаза, даже не спросив – ты что, Анатолий? Сказала же другое:

– Ты что, совсем ушёл? – будто наш поцелуй был вполне естественным.

– Да, отряд не заметит потери бойца, а я уже нагулялся. И грибы к тому же.

– Я тоже. Останешься – приставать начнут. А ты совсем не изменился за два года, даже стал уверенней. И не пьёшь.

Почему я такой ненаблюдательный! Мне симпатична и приятна эта женщина, но разве не мог быть некто, заинтересованный в неформальном общении с ней? Вполне. И она, во избежание нежелательных последствий, решила покинуть мероприятие.

Впрочем, после наступления определённого этапа застолья народ постепенно рассасывается и рассеивается, и остаются самые стойкие. А самые-самые ещё и заночуют. Благо, что завтра воскресенье и ещё тепло, а в избушке печка, несколько лавок и оставленные кем-то телогрейки.

– А ты знаешь короткую дорогу?

Мне-то не знать!

И мы пошли, обсуждая только погоду, хорошую осень и собственно дорогу. Других общих тем не было – ну, не говорить же о работе, или о посещении выставки в манеже. Я больше не решался поцеловать Евгению, да мы уже подошли к станции. На платформе бывших коллег или знакомых не было – праздник продолжался, и никто не стремился в город.

Повезло, мы успели на субботнюю электричку, вагон был полупустым – кто возвращается с дачи, когда завтра воскресенье! Сиденья мягкие, но в вагоне было прохладно, ещё не топили. Мы заняли свободное купе, поставили рюкзаки и корзинки напротив.

– Зябко, – единственное, что сказала Евгения, и замолчала.

Я обнял её, и стало необыкновенно хорошо. Но одна только мысль, что вот, минут через двадцать, всё закончится, и у меня не останется ни малейшего шанса. Мы по-прежнему будем встречаться на работе и всё. Однако девушка не отодвигалась от меня, наоборот, я чувствовал, что ей прияты мои объятия.

Я повернулся и поцеловал её в щеку. Сердце забилось так, будто мне не полтинник, а лет восемнадцать.

Она только посмотрела на меня и опустила глаза. Лишь когда до моей станции оставалось минут пять, она сказала тихим голосом, будто всё было решено, и взяла меня за руку:

– Я так понимаю, мы поедем к тебе? – задумалась. – Нет, ко мне. Приезжай через час, адрес запомнишь? И телефон.

Так, спокойно, почти без эмоций. Я погладил её руку и вышел. Оказалось, что до Евгении не так и далеко. Но сердце билось-билось! Как хорошо, что я сегодня не употреблял! Машина на месте, через пять минут – дома, грибы – в холодильник, займусь, когда дойдут руки. Быстрый душ, я даже успел побриться.

Посмотрел на себя в зеркало. Отражение не слишком обрадовало, но бывает и хуже. И подумал – работай мы сейчас вместе, подобное продолжение вряд было возможно.

Квартира. Если так можно назвать студию на шестнадцатом этаже. Мне одному достаточно, и плита, и туалет рядом, и ходить никуда не надо. Двадцать метров – нашлось место и для синтезатора, и для столика с ноутбуком. А ещё у меня был балкон, что редкость для студии, выходи, смотри вдаль, наслаждайся и мечтай о расширении жилплощади.

Я отнюдь не нуждался, зарплаты вполне хватало на жизнь, отдых и хобби, даже иногда помогал дочке. Однако накопить на квартиру, не влезая в ипотеку, я не мог, и оставалось надеяться на то, что произойдет нечто сверх ординарное. На наследство рассчитывать не приходилось, а в чудеса я не верил. Правда, в последнее время вроде наметились положительные, но странные, перемены в моей карьере, но говорить об этом преждевременно.

Думаю, я поступил правильно, сменив место работы.

Цветы. Разноцветная розочка, вот что нужно. Послушай, а ты уверен, что тебя ждут? Почему-то таких мыслей не возникло. И не от излишней уверенности, просто, зачем заранее расстраиваться?

Дом, в котором жила Евгения, был старый, трёхэтажный, построенный в первые послевоенные годы. Он был недавно отремонтирован и выкрашен в приятный жёлтый цвет. Я поставил машину неподалеку от единственного подъезда и осмотрелся. На каком этаже?

Похоже, третий, судя по номерам квартир. Домофон. Набрал номер, меня не спросили, и дверь тут же открылась. Я буквально взбежал на третий этаж, дверь уже была открыта, и Евгения встретила меня на пороге. Теперь на ней была лёгкая курточка и домашний спортивный костюм. Тонкий, облегающий прекрасную подтянутую фигуру.

Я протянул розочку и вошёл. То есть, сначала вошёл. Всунул ноги в тапки – мягкие, с помпончиком. Евгения успела поставить розу в вазочку, протянула мне руку.

– Ну, пошли.

Объятия, поцелуи.

Оценила, что я принял душ и переоделся. Сбросил куртку на пол.

В комнате включен только торшер, высокая старинная кровать с металлическими шариками, мы снова обнялись. А потом случилось неожиданное. Прерванное, но ненадолго, телефонным звонком. Приласкав друг друга, мы превратились в миссионеров и погрузились в мягкую перину.

***

Мы лежали, обнявшись. Мне было так хорошо, что не передать. И не потому, что давно не было женщины, а просто мы подошли друг к другу. Ни излишней стыдливости, ни ненужных вопросов. Евгения наверняка заметила, что я посматривал на неё, и иногда даже представлял, как всё будет, если…. Но отгонял мысли – она замужняя женщина, и разве можно вторгаться в чужую жизнь? Не дети таки.