Лара Садовская - Двое в одних штанах

Что же шло не так? Отчего возникло и не отпускало чувство принужденности, какой-то неодолимой обязанности? Совершенно непонятно, поскольку на свободу его никто не покушался, а обязанностей никаких не налагал. Только беспечное жизнерадостное времяпрепровождение и здоровый молодой секс. Ну что ему не то? Непонятно. Но упругий оптимизм при звуке Леночкиного голоса сразу бесследно растворился.

– Привет, – сказал Дима несколько вымученно-жизнерадостно, понимая, что проще продемонстрировать хорошее настроение, чем объяснять, почему оно плохое. – Ну как дела?

Леночка тут же весело зачирикала:

– Ой, Дюдик, сегодня такое было, такое было…

Дюдик – это милое прозвище, которое Леночка образовала от его имени в минуту нежной близости. И если, находясь в кровати с ней, Дима воспринимал такое изъявление чувств как нечто неизбежное, то, слыша нерадующий неологизм в обычной повседневной жизни, вздрагивал и, втянув голову, оглядывался по сторонам: кого это так странно зовут? Несколько раз он пытался шутливо объяснить Леночке, насколько неуместно выносить из постели что бы то ни было, в том числе и слова. Леночка над его разъяснениями смеялась, и в результате единственное, чего он добился – при людях она обращалась к нему по имени, если, конечно, не забывалась. Но и это уже было огромной победой. Натура стихийная, сосредоточенная на собственных интересах и желаниях, Леночка абсолютно нетерпимо относилась к любым ограничениям своего волеизъявления. Можно даже сказать, оскорблялась, если что-то нарушало ее внутренние или внешние установки.

– Прости, я отсюда не могу, – задушенным голосом сказал Дима.

– Я на мобильный перезвоню. Ты выйди, и мы поговорим. – Леночка всегда знала выход из любой ситуации.

– У меня совещание, – еще более задушенно, прикрывая рукой трубку, почти не соврал Дима.

– Ладно, расскажу при встрече. Ты просто упадешь. Эта Козлова такое удумала…

– Ты знаешь, я сегодня никак. – Да ты что! Пропустишь такую тусу!

– Ну, ты прости. Но мы ведь и не договаривались…

– А зачем договариваться? И так ясно, – Леночка явно была разочарована. – Дел навалилось…

– Фу, какая ерунда. – Слово «дела» Леночка явно не понимала. – А во сколько ты закончишь?

– Это как получится. Мне неудобно сейчас говорить. Здесь люди.

– Ладно, Дюдик, целую. Без тебя потусуюсь.

Леночка положила трубку. Дима облегченно вздохнул и уставился в компьютер. И что он там хотел увидеть? Может, объяснение своего неустойчивого настроения?

Дел оказалось на самом деле больше, чем он предполагал. Многое требовало тщательного обдумывания. Когда работаешь с богатым капризным клиентом, надо все предусмотреть и отрезать ему все пути к отступлению. Судьбу заказа чаще всего решают незначительные нюансы. Многие выпускают их из виду, но Дима – никогда. В этом он был настоящим профи. И переговоры умел вести, как никто, круто замешивая деловитость и компетентность с юмором и жестокой порой иронией по отношению к конкурентам. Клиенты уходили от него с чувством облегчения, убежденные что проект находится в нужных руках, и в полной уверенности, что Дима знает именно то, что они в конечном счете хотят получить.

Отрицательно помотав пальцем увязавшемуся было за ним Андрею, Дима решительно направился в курилку – додумать удачно подвернувшуюся мысль. В чуть напряженной от раздумий позе, наклонившись к столику с пепельницей, он с наслаждением затягивался сигаретой из какой-то завалявшейся мятой пачки.

– Вот кофе принесла, – сказала вошедшая Таня, неотрывно глядя на чашку с блюдцем в надежде на этот раз донести.

– Кофе? Что ж, прольем еще немного бальзама на измученную душу, – не выходя из задумчивости и стараясь не фиксироваться на запахе, проронил Дима.

Тане удалось, почти ничего не пролив, поставить кофе на столик. Она радостно посмотрела на свою ношу, теперь прочно стоящую на плоской поверхности, и облегченно выдохнула. Надо бы сейчас повернуться и уйти, но миссия ее еще не была полностью выполнена.

– Ты не ел ничего целый день, – заботливо сказала она.

– Еда – это предрассудок… когда завал работы, – решительно встряхнулся Дима.

– Пойдем вместе пообедаем? – робко предложила Таня.

– Хороший ты человек, Танечка, – поднял наконец на нее глаза Дима.

Таня ужасно покраснела и схватилась за щеки.

– Там уже все закрывается, – проговорила она, продолжая стискивать щеки, отчего слова звучали не вполне внятно. – Я попросила, чтобы тебе оставили твои любимые тефтельки. – Ах эта невероятная леди! – воскликнул в мнимом восторге Дима. – Она знает все мои слабости! А сама-то, значит, не обедала? – Я тебя ждала, – призналась Таня. Тут бы Диме посмотреть на нее и заметить, что, вообще-то, она мила, хоть и слегка неуклюжа. Но чем ей было привлечь его внимание? Косметикой почти не пользовалась, одевалась как подросток, вообще, видимо, не представляла, что может быть такой пункт в жизненной программе – заниматься своей внешностью. Есть, есть еще такие девушки на свете – сосредоточенные на внутреннем и оставляющие прозябать все внешнее. А ведь попади Таня в опытные руки какого-нибудь стилиста-визажиста, да хоть даже имей подругу, посвященную в тайны наведения лоска, картинка бы из нее получилась – не оторвешься.

Но мужчины редко обладают достаточной фантазией, чтобы суметь представить себе то, чего не видят их глаза. Если, конечно, это не касается вопросов совсем интимных, чувственных. И выбирают они ярко поданные лица и тела, созданные по трафаретам модных журналов. А потом маются, ведь красота эта требует не только постоянного поддержания, но и полного на ней сосредоточения. И мужчина в такой ситуации теряет самостоятельность – не потому, что так уж сильно подпадает под неземные чары прелестницы, а потому, что становится лишь еще одним аксессуаром, обрамляющим старательно созданный имидж. Ох, мужики… Сами выбираете глянцевые обложки и сами же потом мучаетесь, что нечего за ними прочитать.

Справедливости ради следует сказать – не только внешность Тани являлась причиной, по которой мужчины не оборачивались ей вслед: не было в ней магии и притягательности женщины. В свои двадцать с лишним лет она в полной мере сохранила неловкость и угловатость подростка – оставалась длинненькой и нескладной, с жаром боролась за справедливость. Короче, как женщина не воспринималась. Впрочем, и в нее, конечно, влюблялись – несмотря на все вышеперечисленные недостатки, она была очень недурна – в основном такие же, как она, юноши-подростки. Но Таня их не замечала. С искренностью, присущей честным и прямым натурам, она, сделав однажды свой выбор, сосредоточилась на нем, не представляя, что могут быть иные варианты и что позволителен хоть малейший шажок в сторону.