Михаил Сельдемешев - Бездна Мурены

– Ну а тебя-то кто спрашивает, понятливая? – скривился Лыжников. – Расселась тут, как на панели!

Студентка смутилась и тут же поджала свои стройные ноги в босоножках.

– Как видите – вторая, – подтвердил главврач.

– На панели вообще-то стоят, – вступился за соседку рядом сидящий студент.

– А те, кого бьют кирпичом по голове, лежат! – нахмурился Андрей.

Санитар Александр тут же среагировал и переместился поближе к кушетке с пациентом.

– Ну и как вы сами думаете, Андрюша, – Вениамин Константинович закрыл папку, – должны мы вас выпускать, чтобы вы кого-нибудь кирпичом огрели?

– Я не буду! Честное слово! – принялся канючить Лыжников. – Ну отпустите! Меня на воле жена ждёт. Сижу тут со всякими психами и клоунами, а тупорылая шлюха в это самое время мне изменяет!

Когда к капралу вернулось сознание, он увидел склонившиеся над ним расплывшиеся очертания Павла и Сергея. Те уже почти полчаса трясли своего соседа по палате за плечи, пытаясь добудиться. Зенит уселся на кровати, мотнул головой и часто заморгал, пытаясь рассеять остатки тумана перед глазами.

– Слава Петерсену-Пфифнеру! – радостно воскликнул Штурман и похлопал капрала по спине. – Я уж перепугался, что Серёга тебя отравил!

– У меня не больница, у меня всё надёжно, – гордо заявил Сергей и назидательно поднял вверх указательный палец. – Грамотно закинуться – полезно для здоровья. В отличие от больничного бутора. Ну чё, яснее стало в бестолковке?

– Вы знаете – да. – Зенит огляделся по сторонам.

– Тогда, пока нашу память не добыли, ты нам что-нибудь ещё про нас расскажешь? – Глаза Павла блеснули из-за очков. – Значит, я – штурман звездолёта, Бакровский – биолог…

– Тамбовский волк тебе биолог! – огрызнулся двухметровый. – Царица наук – исключительно ботаника. А всякая зоология и прочие «логии» – про грязных животных, которые что делают?

Все замолчали в ожидании, когда Бакровский закончит свою мысль.

– Они пожирают растения и превращают прекрасные творения природы в помёт, навоз и фекалии! – Тот изогнулся «мостиком» и рухнул обратно на кровать, продавив кроватную сетку почти до самого пола.

– А я тут кем подрядился пахать на этом вашем звездоходе? – спросил Сергей, убедившись, что очередной тирады Биолога не последует.

– Это логично – судовым врачом, – пояснил капрал.

– Ясен-блясен! – просиял Сергей. – А я вам сразу говорил, что лучше всех этих белохалатных самозванцев в витаминках разбираюсь! А то всё «торчок», «торчище»…

Он присел на корточки возле своей кровати, обнял матрас и принялся его поглаживать:

– Вот где кладезь. Вот где самая полезная аптека. Из дешёвых «колёс» намутить отменной шмыги вам никакая докторская степень не поможет, – судя по возбуждённому состоянию, Сергей наведался в свою прикроватную «аптеку» совсем недавно. – Прирождённым врачом надо быть. С золотыми руками!

– И волосами, – тихо пробормотал Юрич, чтобы его слышал только его «ручной крокодил».

Штурман повертел головой и остановил взгляд на большеголовом соседе по палате, который как раз что-то сосредоточенно пытался выдуть из своего радиоприёмника, побагровев от натуги.

– А Дипер у нас кто?

Заслышав свою фамилию, тот сразу натянул шапочку на глаза. После этого вдруг вскочил с кровати:

– Шпиндель надо держать в растворе! – с этими словами Дипер уселся обратно, едва не промахнувшись мимо койки, и принялся продувать безмолвный радиоприёмник с новой силой.

– А что он там всё время выдувает? – не смог сдержать улыбки Зенит.

– Сверчков, – ответил теннисист, вызвав всеобщий смех.

– Откуда они там? – подивился капрал.

– У Дипера они везде! – объяснил хохочущий громче всех Врач. – Но не отовсюду он их может выдуть! Гибкости не хватает!

В истерике забились все, кроме самого объекта насмешек. Он перестал мучить радио и просто сидел, осунувшись, в своей нелепой вязаной шапочке, надвинутой на глаза. Капралу вдруг стало жалко Дипера.

– А вы знаете, кто этот несчастный? – рявкнул он, заставив всех разом смолкнуть, и грозно нахмурился. – Дипер – командор нашего отряда.

Недолгая тишина взорвалась приступом ещё более дикого хохота, сотрясающего стены третьей палаты. Золотоволосый Врач подскочил к Командору и натянул тому шапочку до самого подбородка. Дипер тут же её сорвал, зыркнул по сторонам загнанным взглядом и попытался укрыть голову краем одеяла.

– Виталик, фас! – Юрич вытянул в сторону Командора руки с обувной коробкой.

Тот взвыл и поджал ноги, пытаясь целиком влезть под одеяло:

– Оно же ноги откусит! Убери! Убери!

Руслан принялся швырять шарик в стену прямо над головой Дипера. Штурман, подкравшись, начал дёргать край его одеяла и приговаривать:

– Сверчки лезут по кровати! Они уже на одеяле! Дима, берегись!

Биолог, цепляясь за спинки своей кровати руками и огромными ступнями, прыгал на панцирной сетке, хохоча и одновременно корчась от простреливающей спину боли. Подавленному Зениту оставалось лишь с горечью наблюдать за творящейся вакханалией.

Запись № 12. Во что они превратились? Лучшие люди Земли, отобранные из самых умных, выносливых, преданных гуманистическим идеалам. Покорители планет, усмирители диктаторов, спасители целых галактик. Стадо, вернувшееся в первобытное состояние. Даже мне-то, простому землянину, противно смотреть. Хочется посадить всех в клетку и отправить на Луну-6. А если за нами прямо в эту минуту наблюдают Бестелесые, пытавшиеся выйти на контакт? Повторят ли эти опередившие нас в развитии сверхсущества попытку сближения с корчащейся и кривляющейся биомассой? Опытные и хладнокровные мудрецы в один миг превратились в галдящих обезьян.

И всё из-за одного лишь техногенного сбоя. Не слишком ли мы доверились технике? Она помогла нам ускорить научный прогресс, но она же теперь тянет вспять. Или же этой технике кто-то настойчиво помогает? Использует её, как инструмент против нас, землян. Кто-то, кому с нами тесно в рамках Вселенной. В любом случае на то мы и «Нулевой парсек», чтобы бороться и побеждать там, где спасовали и превратились в космическую пыль все остальные.

– Отставить бардак! – заорал капрал.

Ему пришлось плеснуть Биологу водой на лицо, поймать брошенный Русланом шарик и буквально оттащить Штурмана от кровати Командора. После этого, встав в ряду между кроватями и ухватившись за спинки, Зенит издал жуткий рёв, рискуя сорвать голос, от которого у него самого зазвенело в ушах. Капралу даже показалось, что сейчас его поразит очередной приступ. Но обошлось.

В резко воцарившейся тишине он устало добрёл до своей кровати и присел на неё. Обитатели палаты тоже вернулись на свои койко-места и виновато поглядывали оттуда на Зенита.