Геннадий Авласенко - Уродка: блуждая в потёмках истин

– Ладно, можешь отодвинуть засов, – приказала я Анжеле и, когда это произошло, вышла, наконец-таки, в коридор. Там уже столпилось несколько встревоженных подчинённых, почуявших что-то неладное, но так и не решившихся просто постучать в дверь и тем самым хоть как-то побеспокоить сиятельную свою Повелительницу.

Вот же остолопы!

– Какие будут приказания, Повелительница? – дрожащим голосом осведомился мой личный секретарь, стоящий впереди всех.

– Там, в гостиной, три трупа крысолюдов! – кивком головы указала я на полуоткрытую дверь. – Уберите их оттуда, да и в самой комнате прибраться не помешало бы!

– Будет исполнено, Повелительница! – всё так же подобострастно отозвался секретарь. – Ещё приказания будут?

Кажется, он совершенно не удивился полученным от меня сведениям. Как будто каждое утро из моей гостиной по три мёртвых крысолюда выволакивают!

Если только…

– Ты уже знал об этом? – спросила я секретаря. – О крысолюдах в комнате! Знал?

Секретарь, ничего на это не отвечая, лишь несколько неуверенно кивнул головой.

– Догадывался… – наконец-таки, выдавил он из себя. – Потому, как… потому, что…

Не договорив, он вновь замолчал.

– Только что обнаружен подкоп в подвале, – отодвигая в сторону вконец оробевшего секретаря, выдвинулся на первый план первый заместитель местного старосты, Корней. – И десять трупов охранников на первом этаже.

Корней был единственным человеком из всего моего окружения, который относился ко мне безо всякого раболепия или подобострастия, и это мне почти нравилось. Но, с другой стороны, сама я относилась к Корнею с некоторым недоверием и даже, что там говорить, с опаской, хоть никогда в жизни и никому в этом не призналась бы…

Бывший контрабандист, Корней (хоть вряд ли это было его настоящее имя) даже среди этих отчаянных головорезов и убийц смог снискать сомнительную славу самого из всех их везучего и изворотливого. Но недоверие моё было продиктовано не столько из-за его смутного и явно неблаговидного прошлого, сколько из-за имеющегося у Корнея непомерного честолюбия и неуемного стремления к самым высотам власти. Ведь сколько раз замечала я с какой задумчивой алчностью поглядывает он на мой почти всемогущий скафандр… но вот что за мысли роились при этом в его обритой до синевы голове, этого я, к сожалению, знать никак не могла.

Тем более, что не я выбирала старосту и его заместителя. Сами же обитатели резервации (вернее, поселения) это сделали… впрочем, и выбора-то особого у них не было. Маловато осталось мужчин в нашем поселении, да и то большинство из них – пришлые. Из самых разных мест сюда набежали, прослышав, что с женщинами в поселении номер три – переизбыток, а вот мужиков тут – раз, два и обчёлся. Кстати, и сам Корней из таких, из пришлых… а вот о его неблаговидном прошлом мне недавно завистники да недоброжелатели доложили тайно.

– Итак, – задумчиво произнесла я, – эти трое ухитрились убить десятерых, да так ловко, что никто из охранников даже тревоги не поднял? А сколько всего охранников имелось в эту ночь в здании?

– Десять и имелось! – нехотя буркнул Корней и, помолчав немного, добавил мрачно: – Спали они все, за что и поплатились! Думали, ежели здание изнутри заперто и вот-вот утро наступит, то ничего уже случиться не может!

«Да! – невольно подумалось мне. – Дистиплинка у нас ещё та!»

Но вслух об этом говорить не стала. Бесполезно потому что…

До чего же не люблю я эти кареты! А лошадок зубастых и вообще не переношу! Тем более, что задав скафандру максимальное ускорение, намного быстрее передвигаться смогла бы…

Но что поделаешь! Положение, как говорится, обязывает!

Я влезла в карету, заняв в ней самое почётное место, Анжела и секретарь уселись напротив. Всё, можно ехать, да вот только почему-то возница медлит? Моего приказания ждёт, не иначе?

Как, впрочем, и почти все остальные! Всегда и во всём, по любой мелочи. Шагу лишнего ступить боятся, всё с оглядкой на меня делают…

– Поехали, что ли?! – нетерпеливо буркнула я.

– Езжай! – прокричал секретарь, поворачиваясь вполоборота в сторону небольшого окошка, отделяющего нас от возницы.

До моего слуха донёсся приглушенный возглас возницы, одновременно с пронзительным посвистом бича. Потом карета дёрнулась и, слегка поскрипывая, мягко покатила по неширокой грунтовой дороге, связывающей бывшую резервацию с её хозяином-посёлком (тоже бывшим).

За мутноватыми стеклянными окнами кареты медленно проплывали такие знакомые многометровые травянистые заросли, которые многим казались настоящим дремучим лесом, таинственным и в чём-то даже жутковатым. Впрочем, хорошенько изведав лес настоящий, я относилась к этому травянистому изобилию с полнейшим даже равнодушием.

Но, с другой стороны, имея такой, практически неуязвимый скафандр, можно с полнейшим равнодушием относиться к чему угодно, тем более, что опасностей для человека в этих дремучих зарослях хватало с избытком, и соваться сюда без крайней на то необходимости всё же не стоило.

А, может, собраться всем, как говорится, миром, и заросли эти уничтожить? Земля тут весьма плодородная… и сколько же полезной продукции с неё можно было бы получать ежегодно! Наверное, не меньше, чем с плантаций и полей, окружающих бывший посёлок, а может, и больше даже. К тому же и безопасность окружающей местности резко повысится…

Вот только каким способом лучше всего осуществить сие? Выкорчёвывать эти заросли постепенно и планомерно, или же, лучше вырубить под корень одним махом, а потом, подсушив немного, просто сжечь всё ранее вырубленное?

Я тут же принялась фантазировать, прикидывая и так, и этак… а потом решила, что лучше всего для этой цели подойдут лазеры, вмонтированные в скафандр. Один взмах… и сотню мужчин с пилами да топорами заменить можно. Заодно и нечисть всяческую, что в зарослях этих скрывается, под самый корень выведем…

Пока я так фантазировала и прикидывала, карета выехала наконец-таки на открытую местность, и колёса её, до этого мягко и почти бесшумно катившиеся по чуть влажноватому травянистому покрытию, гулко загрохотали по каменной тверди проплешины, немому свидетелю ядерной катастрофы, произошедшей в незапамятные времена. И тут я вспомнила, что уже не первый раз мысленно расправляюсь с непокорной этой растительностью, но взяться за неё всерьёз каждый раз руки не доходили. Во-первых, других дел было по горло, а во-вторых…

Не знаю, отчего так, но не особо желали мои уважаемые соплеменники в земле-матушке ковыряться. Даже те сельскохозяйственные угодья возле посёлка, что им от прежних хозяев бесплатно достались, и те обрабатывались безо всякой охоты, в приказном, так сказать, порядке. И может зря я приняла решение о коллективном землепользовании, может, надо было всю эту землю между отдельными хозяевами каким-то образом распределить?