Геннадий Авласенко - Уродка: блуждая в потёмках истин

Впрочем, поначалу я так и собиралась поступить, и уже приступила даже к непростому сему процессу, но…

В общем, как приступила, так и отступила, ибо пошли такие склоки и раздоры, такая вражда и ненависть, вплоть до драк и убийств даже. И я, после очередного побоища новоявленных землевладельцев, никак не сумевших определить границы своих новоприобретённых участков… побоища, закончившегося аж тремя смертями и целой дюжиной серьёзно покалеченных, одним своим грозным указом отменила частную собственность на землю. Теперь вся пахотная и садово-огородная земля вокруг посёлка (за исключением небольших участков возле самих жилых строений) принадлежала общине, и обрабатывать её предполагалась общими усилиями, равно, как и пользоваться полученным в результате общих трудов урожаем.

В теории всё это очень даже неплохо выходило, а вот на практике получилось не совсем гладко. В том смысле, что почти каждый норовил поработать на общее благо как можно меньше, а вот урвать от этих самых благ как можно больше старался. Встречались, правда, среди жителей и истинные энтузиасты-бессребреники, но это на первых порах только. А после их с каждым днём всё меньше и меньше становилось, пока не вывелись такие чудаки совершенно…

И в результате всего этого земли вокруг посёлка обрабатывались кое-как, урожаи получались довольно скудные (во всяком случае, и третьей доли от прежнего не всегда выходило), и как всё это дело изменить и наладить – я решительно не знала. Кажется, когда на своих ненавистных поработителей вкалывали, то вкалывали неплохо, а сейчас на самих себя вроде как трудятся, а толку…

А вот и посёлок вдалеке показался. Раны свои на удивление быстро залечил и почти прежним остался, вот только состав жителей в нём поменялся кардинально. Из всех резерваций, пардон, поселений, сюда прибыли многочисленные уроды со своим скудным имуществом.

Впрочем, не столь уж и многочисленные, как я первоначально предполагала.

А предполагала я, что настоящие баталии развернутся в поселениях за право сюда перебраться. И долго ломала голову, как же баталий сих избежать: по жребию ли выбирать переселенцев или просто самых, что ни на есть, обездоленных сюда в первую очередь направлять.

И вдруг выяснилось, что никаких баталий не предвидится, ибо лишь считанные семьи из каждого поселения высказали пожелание на переезд. Я сперва не поверила, услышав такое, решила, что это начальство бывших резерваций хитрую линию гнёт, дабы себе и своим родичам первоочередные вакансии на переезд устроить… ан нет! И в самом деле упорно не желали жители поселений насиженные места покидать, из грязных убогих лачуг в просторные особняки перебираться! И причины этого я долго понять не могла, пока мне Корней популярно не объяснил.

Главная и даже единственная причина, которая удерживала людей – страх. Банальный страх, намертво въевшийся в плоть и кровь несчастных моих соплеменников за, не столетия даже, за тысячелетия кровавых гонений и мучительных унижений. Страх перед открытым пространством, не огороженным со всех сторон колючей проволокой (это же любая тварь из леса сюда беспрепятственно забрести может!), страх перед излишне просторными жилищами (да в них же от одной уборки с ума сойдёшь!), и, главное, страх перед бывшими хозяевами посёлка (которые, впрочем, почти все погибли в тот кровавый трагический день). Ну, не верили мои многоуважаемые соплеменники, что все эти перемены позитивные всерьёз и надолго. Вот произойдёт со мной что-то откровенно нехорошее (иными словами, настигнут меня всё же вражьи происки: крысиные ли, либо прежние власти постараются) – и что тогда? Тогда всем сюда переселившимся – кара лютая и неизбежная!

И как не старалась я растолковать, что даже в таком крайнем случае им ничего не грозит, ибо имеются теперь в бывших резервациях, и мечи, и луки с арбалетами, и прочее вооружение, ничем не отличающееся от поселкового… ничего не помогало! Или очень туго до людей доходило…

Но всё же доходило постепенно… и вот уже почти две трети зданий бывшего Северного посёлка приобрели новых хозяев, и с каждым днём таких заселённых коттеджей всё больше и больше становится. Другой вопрос, что не всё у новосёлов получается (и с гигиеной проблемы, да и с эксплуатацией новых своих жилищ тоже), но это вопрос времени. Пообвыкнут…

Проезжая мимо кукурузных и гороховых плантаций, я в который уже раз лишь тяжело вздохнула и отвернулась.

Хилыми они выглядели, плантации эти, неухоженными, а на некоторых сорняков куда больше произрастало, нежели самих культурных растений. И ни одного, блин, работника тут не наблюдалось… и это в самый разгар сельскохозяйственного сезона!

Что ж, видимо придётся мне всерьёз пересмотреть аграрную свою политику. То-то Корней возликует, ибо с самого начала предупреждал он меня о чём-то подобном, а я, дура, не поверила! По-своему вопрос разрешить попыталась, по справедливости…

И что самое обидное: на приусадебных участках у каждого всё цветёт и пахнет, а как выйти на общественные работы… тут уже сто причин для недовольства. А почему я… а другие вон ещё меньше пашут… да хватит мне и того, что возле дома произрастает…

А уж когда дело до делёжки первого урожая дошло – вот тут-то основные страсти и разгорелись. Вплоть до кулаков и кровавых мордобоев. Хорошо ещё, что ножи и прочие режуще-колющие предметы не задействовали, моего последующего гнева устрашившись…

Можно было бы просто махнуть рукой и вторично (а значит, уже окончательно) порезать обширные эти поля и плантации на отдельные небольшие участки, распределив потом участки сие между всеми желающими по строгой очерёдности… но это, на мой взгляд, был далеко не лучший вариант! Каждая плантация – это единое целое, а все вместе – единый сельскохозяйственный организм с правильным севооборотом… именно такими и замыслили все эти плантации прежние хозяева.

Хорошо было им, прежним этим хозяевам, на них жители резерваций ежедневно пахали, не за страх, а на совесть. Вернее, именно, за страх, но зато как добросовестно!

Поля и плантации давно уж позади остались, и карета грохотала теперь по брусчатке главной улицы столичного поселения, а я всё свою аграрную политику пересматривала. И так, и этак её крутила-вертела, но так и не пришла хоть к какому-либо приемлемому решению.

Ладно, не к спеху!

– А вот и Главная канцелярия, Повелительница, – подобострастно изогнувшись, сообщил секретарь. – Прикажете здесь остановиться или к вашим личным апартаментам сперва?

Не отвечая, я лишь молча кивнула, а секретарь, на удивление правильно оценив этот мой небрежный кивок, тут же приказал вознице попридержать лошадей. Потом первым резво вывалился наружу. Следом из кареты выбралась Анжела, ну, а после неё…