Лина Мур - Последнее обещание плюща

– Айви, на это тоже были причины. Если бы они могли…

– А разве не могли? У них нет рук, ног, телефона? Есть. Всё у них есть. Хватит искать оправдания им, папа. Я понимаю, что ты любишь её до сих пор, но она тебя нет. Слышишь? Она не любила тебя, раз так просто позволила уехать и даже ни разу не поинтересовалась, а как ты здесь без неё. Нет таких проблем, которые невозможно решить. Нельзя воскресить человека из мёртвых, а вот найти время для общения с мужем и своей дочерью можно найти. Вы даже не развелись нормально. Ты перечеркнул всю свою жизнь, как мужчина, чтобы не опозорить её на весь город. И да, я злюсь на неё. Именно на неё, потому что брат был слишком мал, чтобы что-то понимать, но я не ищу и ему оправданий после шестнадцати. Им было хорошо все эти годы, так что пошли они к чёрту!

– Айви! – Отец ударяет ладонью по столу, и его лицо краснеет от ярости. Он никогда не кричит. Нет, может повысить голос, но потом сразу же улыбается, да и не спорим мы особо. Но сейчас он просто багровеет от ярости на меня.

– Неужели, я не права, папа? Неужели, ты до сих пор ждёшь её? – С болью шепчу я.

– Я…я…надеюсь, – выдыхает он. Господи, моё сердце сжимается от жалости к нему. Это ещё одна причина, почему я ненавижу вторую часть нашей семьи. Противных предателей.

– Доченька, я прошу тебя, поезжай. У тебя отпуск. Учебный год закончился и это шанс… шанс для вас узнать друг друга. Когда я умру, у тебя останутся только Пэнзи и твоя мать…

– Не манипулируй своей смертью. Ты ещё долго будешь жить.

– Это не манипуляция, а просто констатация факта. Я знаю, что тебе очень больно, но это и моя вина. Я схватил тебя и сбежал сюда. Я. Понимаешь? Я любил тебя до безумия. Я боялся оставлять тебя там. Мне казалось, что здесь, в большом городе, у тебя будет куда больше возможностей, чем там. Я думал только о твоём будущем, и я тоже совершил ошибку. Если бы я поступил иначе, поддерживал связь с ними, поощрял твою мать, но я… боялся, Айви. Боялся тебя потерять, как и её. Ты так похожа на неё и, глядя на тебя, я мог жить дальше. Прости меня, Айви, но мне придётся настоять на своей просьбе.

– Ты не сможешь насильно меня, как багаж, туда отправить, – прищуриваюсь я.

– Ты права, я не смогу. Но если я скажу, что там ты узнаешь причины того, почему они не позволяли себе связаться с тобой?

– Не позволяли? – Хмурюсь я.

– Да, именно так, Айви. Они хотели. Они любили тебя и до сих пор любят. Твоя мать страдала всё это время без тебя. Твой брат каждый день порывался приехать сюда и обнять тебя. Они не просто так остались в стороне, они тоже тебя оберегали. Хочешь знать причины? Спроси их, – предлагает отец.

– Ты загоняешь меня в психологическую ловушку. Ты используешь мою боль против меня. Я на это не куплюсь. Ты же помнишь, что я изучала в университете психологию и работаю учителем детей? А они самые искусные манипуляторы в мире. Если эта часть семьи хочет видеть меня и наладить общение, то пусть приезжает сюда сама. Я с места не сдвинусь, – категорично мотаю головой и сдуваю ненавистную завившуюся прядь волос из-за влажности. Никакие горячие щипцы меня не спасают. Причёски хватает только на первую половину дня. Это тоже меня раздражает.

– Они не могут. Твой брат собирается жениться, это отличный повод, чтобы познакомиться снова. Праздники сближают людей. К тому же он офицер полиции. У него есть работа. Твоя мать сложно переносит дорогу из-за постоянно скачущего давления. Это небезопасно для неё…

– Я, вообще-то, тоже работаю и у меня тоже может быть слабое здоровье, – бурчу упрямо я.

– Айви, – отец цокает и качает головой.

– Ну, почему ты так хочешь, чтобы я туда поехала? Я не хочу. Мне они не нужны. Они нас бросили, папа. Бросили. Я не верю в то, что были какие-то веские причины, кроме их нежелания с нами общаться. Это ненормально с их стороны. Ненормально и оправданий им нет. А сейчас. Вот что изменилось сейчас?

– Ты выросла.

– Я выросла уже очень давно. Если никто до сих пор не заметил, то мне очень жаль, – фыркаю я.

– Айви, – отец глубоко вздыхает и удручённо проводит ладонью по лбу. – Это важно, понимаешь? Надо было сделать это раньше, но всё не было подходящего случая. Сначала у тебя был переходный возраст, потом женские странности, а теперь ты выросла и можешь быть разумной.

– Раз так, то они выросли раньше меня и что-то не стали разумными, – язвительно замечаю я.

– Айви…

– Назови одну вескую причину, зачем мне это нужно? Только мне, папа. Не тебе и не ей. А мне?

– Она твоя мать, а он твой брат.

– Это не причина. Они были такими и пять лет назад, и десять, но что-то об этом не помнили. Слушай, я понимаю, что ты чувствуешь себя виноватым из-за того, что у вас с ней ничего не получилось, и она не захотела переезжать с тобой сюда. Но это не оправдание тому, чтобы забыть о ребёнке, которого она родила, а другого любить всё это время. Нет, я никогда этого не пойму. Нет, папа, – отрезаю я.

– Это я бросил твою мать, – мрачно произносит отец, отчего я закатываю глаза. И эту байку я тоже слышала. Он всегда пытается её выгородить. Два года мы о них не говорили, а до этого он пытался рассказывать мне о второй части семьи, которая даже не помнила о нас. Какого разумного человека это не обидит? Не оскорбит? Не ранит? Не сломает? Да вряд ли кто-то другой на моём месте бы кинулся в жаркие объятия к людям, бросившим его. К матери, напрочь забывшей о существовании дочери. Разве это нормально? Нет. Так матери не поступают.

– Ладно, закончим этот разговор. Отправь им письмо, что у меня эти женские штучки начались и будут продолжаться ещё пятьдесят лет. Вот после этого я обдумаю, хочу ли я их видеть, – отворачиваюсь к плите и достаю сковородку.

– Неужели, тебе даже не интересно вернуться туда, где ты была рождена? Где прошло твоё детство? Увидеть дом? Маму и брата? – Подавленно спрашивает папа. Шумно вздыхаю и поджимаю губы.

– Мне просто больно. Я не могу перебороть это чувство. Оно уже не такое острое, как в двенадцать лет, но оно до сих пор живёт в моём сердце. Они для меня незнакомцы. Детство моё прошло здесь с тобой. Мой дом здесь. Не важно, где человек рождён, важно, где он счастлив, папа. А я счастлива здесь с тобой, – бросаю на него печальный взгляд, выкладывая шницели на сковородку.

– Я понимаю, доченька. Понимаю тебя прекрасно, но дай им шанс. Поверь мне, просто поверь мне, как человеку, который тебя обожает всем своим сердцем, что у них были причины, чтобы так поступить, как и у меня. И если ты поедешь туда, то они тебе расскажут. Они поделятся с тобой своей болью. Им ведь тоже очень больно. Они тебя любят не меньше, чем я. И… может быть, я хочу иметь шанс, слабый шанс, снова собрать семью вместе. – Мои глаза слезятся от его надежд, но я быстро моргаю, не позволяя себе слабость.