Руслан Бредихин - Последняя империя. Социально-психологический роман

Ожье кивнул, затем задал наконец тот вопрос, который он долго маскировал, приберегая напоследок:

– То есть если бы в России вдруг сейчас объявилась «жёсткая рука», и страна, и правитель этот оказались бы в полной изоляции перед остальным миром? Это очень важный вопрос. Поясните, пожалуйста, правильно ли я вас понял? Как вы вообще относитесь к жёстким мерам в руководстве?

Кукшин принял вызов. Или может, осознанно дал завлечь себя в западню.

– Как сказал один немец, Вильгельм Швебель: «Правила игры действуют в обществе до тех пор, пока нет ни крупно выигравших, ни крупно проигравших».

Ага, вот оно! Как раз то, на что намекал в своей приписке Мейнард.

– Интересно! И что потом? – распрямился, буквально встал в стойку Ролан. – Игра без правил?

– Нет, просто игра по другим правилам.

Ролан всегда с восхищением наблюдал за работой телевизионщиков: вот только что они, лениво покуривая, попивая кофе, болтали о всякой чепухе, пересмеиваясь, подтрунивая друг над другом, и вдруг резкая перемена: ни одного лишнего движения, слова. Слаженный, работающий на пределе, единый организм, достигающий высшей точки напряжения. Что-то сравнимое разве что с работой авиадиспетчеров, по своей вредности для здоровья, разумеется, тоже. Да и сам он был выжат как лимон сейчас: противник ему попался весьма достойный.

– Ты идёшь? – Рой, закинув на плечо камеру, уже стоял у выхода.

Ролан кивнул и последовал за ним.

– Ну и как я тебе? – промямлил Ролан, не решаясь посмотреть в глаза Кореллу.

– О-очень, о—о-чень оригинально! Запоминающееся зрелище! Если воспользоваться твоей терминологией, что-то похожее на поединок тяжеловеса с боксером «пуха-пера». Тебя только гонг спас. Но по очкам ты выиграл, как ни странно. Вот только…

– Что? Что? Говори! – Ожье был само нетерпение.

– У меня создалось впечатление, что этот тип хотел что-то очень важное сказать, а ты ему в последний момент рот заткнул. А я всё гадал: зачем тебе какой-то замшелый фантазёр-англичанин понадобился? Наверно, тут два сапога пара. Я не тебя имею в виду.

Выйдя из лифта, они направились через холл к двери, которая вела из здания на улицу.

– Да, в наблюдательности тебе не откажешь. И всё-таки, я, как я выглядел, справился или нет, не запорол ли всю…

Ожье не успел закончить фразу: раздался какой-то странный звук, отрывистый щелчок. Пуля пролетела в нескольких миллиметрах над его головой, а Роллан, вместо того, чтобы бежать, пытаться спастись, не мог оторвать недоумённого взгляда от маленького входного отверстия в стене, подобного тому, из которого только что должна была истечь его душа, вместо лба подставив невидимому врагу ещё более привлекательную мишень – свой затылок.

К счастью, Рой быстро сориентировался в сложившейся ситуации, буквально швырнув Ожье на землю. Вторая пуля прошла чуть ниже первой. Вся группа тут же вновь превратилась в отлаженный механизм, не менее, чем себя, стараясь уберечь драгоценную аппаратуру. Но выстрелов больше не последовало, они благополучно проползли к машине, и вскоре их «Форд» уже мчался к Садовому кольцу на предельной скорости.

– Только не туда, – покачал головой бледный как полотно Рой. – Если мы застрянем в пробке, нас перебьют, как цыплят. Попробуем рвануть переулками. Дайте я сяду за руль.

Ему никто не возражал: Корелл был женат на русской и по Москве гонял, как у себя дома, в Нью-Йорке. Пожалуй, и покруче – здесь проще было откупиться.

Ожье, хоть он и был ещё в состоянии, близком к шоку, вовремя сориентировался, увидев в руках одного из осветителей сотовый телефон.

– Не надо, – покачал он головой. – Не надо милицию. Не будем же мы из-за каких-то двух выстрелов, неизвестно кем и по кому сделанных, раздувать международный скандал?

– Стреляли в тебя, Ролан, именно в тебя. Ты ещё не понял? – мрачно пробурчал второй оператор.

– Ну, значит, мне и решать. Я сам всё выясню. Так как, договорились?

Ответом ему было недовольное молчание. Наконец Корелл кивнул.

– Как скажешь. Твоё дело, но если нас будут спрашивать или допрашивать…

– Думаю, никому такие допросы не нужны, – мрачно усмехнулся Ролан. – Высадите меня где-нибудь на углу. Дальше я сам по себе, а вы сами по себе.

Оставшись один, Ожье платком отёр холодную испарину со лба, вытащил из сумки сотовый. Затем передумал и махнул рукой проезжавшему мимо такси.

Алина смотрела на Ожье с плохо скрытой ненавистью. Значит, вчерашняя расплата была недостаточной, «французику» захотелось ещё. Ладно, вопрос спорный, сколько в её женских ласках стоит платье от Армани, но этот раз точно будет последним.

– Лёша должен скоро прийти из школы, – сухо сказала она, видя, что Ролана не пронять ни холодностью, ни презрением.

– Ага, понятно, – кивнул тот и тут же начал раздеваться.

На сей раз действо происходило на диване, но Алина не удосужилась даже простыню подстелить, ограничилась какой-то цветной тряпкой. И всё также курила, равнодушно глядя в потолок, лишь изредка выдавая своё нетерпение мимолётным взглядом на часы.

Между тем Ролан ничего не мог поделать с собой: всякий раз после перенесённой опасности ему до дрожи требовалась женщина, и вот сейчас он зарывался и зарывался в молодое белое тело, пытаясь там спрятаться, укрыться от запоздалой реакции и панического страха.

Наконец он обмяк, и Алина положила руку на плечо Ожье.

– Всё, – сказала она с облегчением.

Ролан откинулся на спину, с трудом вернулся к действительности. Он понял: «всё» в данном случае означает «всё», расплата полная и продолжения никогда больше не предвидится. Ну и ладно! Никаких симпатий к этой невозмутимой не расстающейся с сигаретой Снегурочке он не испытывал, но как же вовремя она его выручила!

Одевшись, Ожье тут же схватился за домашний телефон Алины. К счастью, Сергей не просто оказался не занят, но даже был дома и на просьбу отца срочно приехать откликнулся не без удовольствия.

Пристроившись у окна, Ролан вежливо поздоровался с «жуком в роговых очках», когда сын Алины вернулся из школы. Он знал, что в этом доме никогда больше не появится, но тем не менее рад был переждать здесь время до приезда Сергея.

– Как дела в школе?

– Comme ci, comme ça, – поморщился «жук», выкладывая учебники из ранца, в ожидании того, что мать позовет его обедать. – Rien d’interessant! Maman a dit, que vous est Français. C’est vraiment ça? (– Так себе. Ничего интересного. Мама сказала, что вы француз. Это действительно так? (франц. – Прим. ред.)

Приоткрыв рот от удивления, Ожье поймал себя на мысли о том, что произношение у паренька едва ли не лучше, чем у него самого.

Пробормотав что-то невразумительное в ответ, Ролан вновь отвернулся к окну. И как только у подобной мамаши мог получиться эдакий вундеркинд?