Анатолий Ехалов - Мальчик с котомкой. Избранное

© Анатолий Константинович Ехалов, 2020

ISBN 978-5-0053-0420-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Алексей Житьев сидел в зале ожидания во Внуково и спокойно ожидал вылета. Вылет задерживался, но Алексей никуда особо и не спешил. Отпуск у него был большой. Алексей намеревался проведать старуху мать в деревне и далее махнуть на горячие источники Камчатки, где его родной дядька по отцу командовал санаторием.

Ни во времени, ни в деньгах Алексей Житьев не был ограничен. Еще бы! Капитан Советской Армии, студент-заочник института Лесгафта, мастер спорта, известный спортсмен, неоднократный победитель лыжных гонок на первенство Вооруженных Сил…

Он был одет в тонкое кожаное пальто на меху, пыжиковую шапку, замшевые ботинки, сразу выдававшие в нем человека, который не вылезает из-за границы и имеет возможность покупать дорогое заграничное шмутье.

Но погода уравняла всех. Депутатов и колхозников, профессоров и студентов, дворников и директоров, спортсменов и ботаников, красавиц и простушек… Все одинаково ждали, когда расчистится над аэропортом небо.

И тут диктор передала извещение, что его рейс задерживается до следующего дня.

Алексея особенно не огорчило это известие. Он привык ждать. От скуки он осмотрелся, выглядывая, с кем бы из присутствующих дам завести легкое дорожное знакомство.

Познакомиться с женщиной для Алексея не составляло труда. Хорошо одет, образован, атлетически сложен. Горячие глаза, скуластое мужественное лицо, приятная улыбка. Что еще нужно?

Но он сам почувствовал на себе пристальный взгляд. На него смотрела девчонка лет восемнадцати – двадцати.

Конечно, Алесей привык к вниманию женщин. Скрытая в нем до поры энергия, легко переходила в бурную страсть. Любовниц у него, не сказать, что было много, но были. Были. Есть, что и кого вспомнить.

Но тут было что-то другое. Взгляд у девчонки был иной. Испытующий, строгий.

Алексей даже встал, прошелся, попил газировки. Вернулся, сел… И опять тот же взгляд, внимательный, изучающий и строгий.

– Может, какая-нибудь спортивная фанатка втюрилась? – Подумал он. И улыбнулся девчонке. И даже головой кивнул. И тут она поднялась.

Теперь Алексей смог оценить ее стать, фигуру, сложение. Все выдавало породу и внутреннюю силу.

– Спортсменка, что ли? Пожалуй, я не прочь бы закрутить с ней легкий роман. Конечно, я ее старше лет на десять-двенадцать, но какое это имеет значение сейчас…

Житьев даже опешил немного. В то время девушки еще не проявляли инициативы при знакомстве.

– Здравствуйте, – сказала девушка, с волнением. Ей трудно давались слова. – Вы меня, конечно, не знаете, но я вас знаю…

Алексей почувствовал, как его начала распирать гордость. Он не хотел, но эта гордыня перла откуда изнутри.

– Это не беда, – сказал он игриво.– Нас спортсменов многие знают заочно, но у меня сейчас счастливый случай лично познакомиться с болельщицей. Вы ведь любите биатлон?

– Нет! – Твердо отвечала девушка. – Вы мой…

И замолчала, словно поперхнулась.

– Кумир? – Помог Алексей девчонке.

– Да нет же, – нашла в себе силы девчонка.

– Вы мой брат!

И сказала она это так решительно и твердо, при этом словно просверлила его глазами насквозь.

…Стоял июль-грозник, самая макушка лета. Солнце хоть и жарило, но не было того испепеляющего зноя, поскольку то и дело за речкой над боровыми кряжами вспухали грозовые перевалы и шли, грузно и грозно на лесные поселки, разгоняя деревенскую живность по дворам, покосников – по шалашам. Шли короткие грозы с неистовым сверканием молний, ворчанием и грохотом, веселыми ливнями, после которых дышалось легко и вольно…

Лешка вернулся из леса, где собирал морошку. Мать уже целую бочку этой волшебной ягоды, стоявшую в чулане, залила студеной ключевой водой. Зима все приберет…

Он искупался в реке и, отобедав, вышел на улицу погулять. Лешке тогда было лет двенадцать. Сталин еще был силе и правил страной мудро и бережно. Так, по крайней мере, рассказывали по радио и в газетах. Да и в самом деле лесные поселки благоденствовали. Пережили войну, ребятишек на улицах порхало, что воробьев, работа была, хлеба было в достатке…

Лешка выбрался за околицу к конюшне, где вокруг лошадей всегда крутилась ребятня. Он тоже хотел взять коня, чтобы искупать его на омуте.

На берегу речки паслось поселковое стадо. Здесь были овцы с ягнятами, козы с козлятами, тут паслись и телята. Коровы паслись отдельно. У них был свой взрослый пастух. А мелко-рогатую скотину обычно пасли ребятишки.

Нынешним летом на весь сезон была подряжена Любашка Лесникова, девчонка из большой многодетной семьи, которая осталась без кормильца – отец погиб на фронте.

Старшие братья Любашки уже подросли, примеряли на себя мужскую работу в лесу, но нужда все-таки заставила отдать девчонку в пастушки.

Почему-то Лешка давно выделил эту девчонку среди всех остальных. Они жили по—соседству. Зачастую Любашка, заигравшись, ужинала у них, а заигравшись, вместе с детьми спала на широкой печи…

Но было в ней что-то такое, чего Лешка не мог объяснить. Она была года на три старше Лешки. И когда они баловались на печи, она вдруг затихала, замирала, и Васька ощущал на себе ее внимательный, испытующий взгляд, от которого непонятно почему у Лешки начинало обносить голову.

Ему уже не хотелось больше шалить, бороться, смеяться… Вслед за ней и Лешка замирал, прислушиваясь к себе. Любашка смотрела на него, и он смотрел на нее и не мог отвести взгляда, хотя ему хотелось в это время сбежать, спрятаться куда-нибудь, чтобы никто не заметил его смущения и замешательства, чтобы одному пережить непонятное томление в груди.

Кое-что Лешка уже понимал в этой жизни. Он знал, что между мужчинами и женщинами существует любовь. Что все обитающее на земле, живет парами, и от этой совместной жизни заводится потомство.

Лешка знал, как это происходит. Но все это было как-то примитивно и тупо, некрасиво, что он не мог перенести это действо на себя…

Он представлял, что любовь между людьми должна свершаться где-то в поднебесье, в цветущих кущах одним лишь сплетением рук, движением губ и блеском глаз…

…Любашка лежала на берегу, закрыв платком от солнца лицо. У Лешки перехватило дыхание. Платье у нее было задрано, почти целиком обнажая крепкие загорелые ноги.

Лешка остолбенел и стоял недвижимо над девчонкой, которую знал уже несколько лет, с которой ели из одного блюда, с которой делили одеяло на печи… А тут, на его глазах девчонка превращалась в девушку, как будто это был цветок, раскрывавший свои лепестки под солнцем.