Лина Негода - Улей-2

Удручённая до последней степени, я снова укатила домой, не попрощавшись с «женишком». Впереди маячила осеняя сессия, к которой нужно было как следует подготовиться. Какого же было моё удивление, когда примерно через пару недель пребывания в Залупцах, в почтовом ящике я обнаружила письмо и совместное фото с «кондючкой» от Кошкина. Из полученной весточки следовало (привожу текст дословно):

«Привет Майка! Пишет тебе инвалид 1-й группы. Но не пугайся сейчас у меня все более или мение нормально. Просто ездил на пляж и пропорол себе ногу. Так что пока передвигаюсь только с палочкой но скоро всё пройдёт. К твоему приезду буду как новенький бакс! На работе тоже всё более и мение нормально. Потехоньку работаем, заколачиваем денежку. По прежнему скондалим с начальником смены, но я уже в принципе к этому привык. Так что пока всё более или немее ровно, но дико не хватает тебя! Если честно тебе сказать, я уже по тебе соскучился! Ты так внезапно уехала. Скорей бы пролетело время. Я очень сильно хочу тебя увидеть. Мне здесь тебя нехвотает. Напиши мне как ты там пожиаеш? Все ли с тобой в порядке? Я за тебя очень переживаю, но надеюсь, что у тебя всё в порядке. Кстати, мне очень интересно как отнеслись твои родные когда ты им раскозала обо мне. Ты сама-то соскучилась хоть маненька? Я надеюсь, что соскучилась. Я бы приехал к тебе, если бы у меня были деньги на дорогу. Но у меня денег нет. Так что увидимся наверное не скоро. Тут уже моё день рождения скоро. Зарплату, зараза, до сих пор не дали. Так что наверное отмечать не буду. Надо ещё на стомаголога оставить деньги. Если бы ты только знала скольких усилий мне стоило туда пойти. Я стоял перед кабинетом и дрожал как лист осиновый. Но я сумел перебороть страх и всётаки зашёл. Ты знаеш, окозалос что все не так уж и страшно. Врач посмотрела на мои бедные зубки и насчитала ТАКУЮ сумму, что у меня чуть глаз не выпал! Короче надо на всё лечение почти полторы тысячи. У меня сей час таких денег нет. Так что отлажил лечение до следующей получки. Получу деньги и обязательно продолжу лечение. Ну вот. Я наверное уже раскозал о том, что у меня здесь происходит. Очередь твоя писать мне письмо. Майка, я ужасно по тебе скучаю! Я когда иду с работы, всегда прохожу мимо общаги. В твоём окне и темно и пусто. Потому что там нет тебя! Я подумал и решил, что ты мне стала безумно дорога! Остальное я скажу тебе при встрече. Наверное пока это всё. Обнимаю тебя крепко, крепко, крепко. Целую! До встречи! На веки твой Жека! На фото я и моя кондючка».

Отвечать на письмо я не стала. Приехав в Чмошск в начале сентября, выяснилось, из каких источников Жека Кошкин раздобыл мой адресок. Конечно же, обо всём «позаботилась» Олька Хрюшкина.

Глава 5

Путь Бабая: новые куражи на виражах

Сделав ручкой любительнице секса втроём и успешно сдав осеннюю сессию, я снова оказалась в ситуации SOS. Впереди маячил финальный курс универа, в кармане гулял ветер, а сама я ничуть не приблизилась к разгадке: кем я хочу быть?

Как только сессия осталась позади, я с утроенным усердием принялась за новые поиски работы. Мои потуги были столь велики, что за последующий год я умудрилась сменить восемь работ. Но, обо всё по порядку.

Купив новую газету, я снова принялась носиться по странным конторам, общаться с непонятными людьми. Я снова очутилась в позиции просителя, если не сказать – умолятеля… И снова «нет» в ответ, и снова отчаяние, и снова отсутствие веры в себя и свою путеводную звезду, которая по прежнему оставалась сокрытой чёрными облаками.

В какой-то момент мне показалось, что счастье улыбнулось мне, ведь я получила приглашение стать продавцом сотовых телефонов, которые не так давно появились в нашем городе. Никаких деталей и тонкостей относительно графика работы, оклада и прочего на входе мне озвучено не было. Обыденные, казалось бы, вещи для нормального общества, но работодателем они были умышленно опущены.

Полторы недели к восьми утра я ездила на другой конец города, чтобы двенадцать часов сидеть в тесной будочке совместно с такой же горемыкой. В эту самую будочку, находившуюся на краю света, мало кто заходил, ибо она не имела даже толковой вывески. Условия работы, мягко говоря, были никакими. Рабочее место представляло собой комнатушку размером пять на шесть шагов, заставленную с трёх сторон витринами, на которых сиротливо лежало порядка двадцати моделей трубок. В центре «торгового зала» стояли стол и два стула – для меня и моей напарницы. Ни раковины, чтобы помыть руки, ни туалета, ни ширмы, за которой можно было бы перекусить или выпить стакан воды – ни-че-го. Все прелести цивилизации находились примерно в километре от нашей торговой точки. Называется, работай – не хочу! И всё же выбор у нас был: еду и питьё можно было принести с собой, но тогда автоматически вставал вопрос с поиском нужника. Если же ничего не пьёшь и ничего не ешь, то вопрос с туалетом практически отпадал сам собой. Полторы недели прошли в жёсткой завязке – приём пищи и воды только вечером, перед самым сном.

По прошествии вышеуказанного срока на точке появился косматый жирдяй и заявил:

– Всё, вы свободны! Завтра другие выйдут на стажировку. Если они окажутся хуже вас, значит, вы продолжите у нас работать. Если что, вам перезвонят.

Ни я, ни моя коллега за отработанные дни, разумеется, не получили и копейки. Качать права, хлопать крыльями, визжать или лаять не имело никакого смысла. Сами виноваты. Сами лохушки. Из ложной скромности ничего не спросившие, понадеявшиеся на совесть работодателя. Одним словом, думали о здоровье, идя к больным.

Стратегия беготни по городу с газетой в зубах ни принесла никакого успеха, посему я решила изменить тактику. Теперь, бродя по улицам Чмошска, я просто разглядывала витрины, двери магазинов, доски объявлений, в поисках заветного: «Требуются».

Однажды, проходя мимо одного из корпусов бывшего завода, на территории которого уже давно располагалась турецкая ярмарка, я увидела:

«Ищем продавца!

Срочно!

Обращаться на второй этаж, в зал с дублёнками».

Не откладывая дело в долгий ящик, я тут же побежала разыскивать хозяев объявления. Через пять минут вежливый турок лет сорока объяснял мне суть нехитрых обязанностей. Расклад был таков: шестидневная рабочая неделя с двенадцатичасовым рабочим днём, отсутствие официального трудоустройства, социалки и прочих прелестей. Зарплата целиком и полностью зависела от того, сколько продавец наторгует.

Глядя на поджарого турка, я думала о двух глобальных вещах: только бы меня взяли на работу, и только бы здесь не оказалось желающих залезть ко мне в трусы, с остальным худо-бедно мириться можно. Когда с вопросами и ответами было покончено, турок предложил выходить торговать через пару дней, присовокупив к этому: «И, да, я самое главное забыл сказать – мы со своими продавцами не спим. У нас это не принято».