Игорь Горбачев - В мае цвела сирень

Девушка подняла на него взгляд, и бывалый, разудалый сержант погранвойск утонул в её больших, продолговатых глазах. Нет, Андрей вовсе не был этаким доморощенным донжуаном, как, скажем, к примеру, его одноклассник Сережка Марецкий, но все же перед девчонками никогда не робел. А тут…

Марина протянула ему руку. И так это свободно и изящно у неё получилось, будто она была не простой деревенской девчонкой, а являлась, по крайней мере, воспитанницей Смольного института, где ей преподавали уроки светских манер. Андрей вдруг почувствовал себя натуральным неотесанным солдафоном. Танцуя, Марина поднимала время от времени глаза, и её взгляд будто обжигал Андрея. Он словно впал в какой-то ступор, язык как-то одеревенел, на ум почему-то не приходила ни одна подходящая к данной ситуации фраза. Векшин ломал голову, но не мог начать разговор. Девушка подождала-подождала и нежным, грудным голосом произнесла:

– С возвращением…

– Спасибо… – ответил Андрей и опять неловко замолчал.

– Вот радость-то деду Семену с бабой Настей.

– Ты знаешь меня? – удивился Андрей. Глупо как-то удивился. У них ведь в округе, почитай, все друг друга знали. И он до армии знал эту мелкую тогда Маринку. Никогда внимания не обращал, мало ли их тогда бегало по селу в выгоревших платьицах… Но два года изменили её до неузнаваемости, куколка превратилась в бабочку.

– А я тоже тебя знаю, – похвастался Андрей и сам понял, как это смешно прозвучало. Девушка прыснула, а Векшин насупился.

– «Ну и валенок ты, отличник боевой и политической…» – ругнулся он про себя. – «С девушкой, которую знал еще, когда она, наверное, в детский садик ходила, поговорить не можешь…Соберись, в конце концов»

– Выросла ты как… – выдавил, наконец, Андрей.

Марина улыбнулась.

– Ну, так, природа, она свое берет. Вам служить, нам подрастать.

– Для нас?

– Ну, для кого конкретно, неизвестно, – Марина слегка пожала плечами.

А танец уже заканчивался.

– Слушай, а можно тебя на следующий «медляк» пригласить? – волнуясь, спросил Андрей.

Девушка как-то непонятно повела головой.

– Пригласи.

Андрей заулыбался.

– Значит, можно…

– Ты сначала пригласи. А потом увидишь. Разве об этом спрашивают? Просто приглашают.

Они протанцевали весь вечер. Андрей не раз ловил на Марине завистливые взгляды подруг, и это, чего греха таить, ему безумно нравилось. Ему вообще все нравилось в этот вечер: и старый клуб в огнях цветомузыки, и люди его окружающие… А что было потом? А потом он пошел её провожать… Пригласил погулять по селу, потом за селом… К её дому они подошли, когда уже светало. Необъяснимо, загадочно-приятно пахло тогда сиренью, и в душе Андрея расцветала тихая радость. Он дома. На своей земле. И рядом такая девушка.

– А как же, говорят, к тебе кто-то Егорьевский ездит? – задал он на прощание мучивший его весь вечер вопрос.

Маринка засмеялась. Любят девчушки в таком возрасте посмеяться.

– Неужто внук деда Семена кого-то испугаться может? Раньше сильнее деда твоего во всей округе никого не было. А как внук?

– И внук ничего себе, – обидчиво пробормотал Андрей. – Не бойся.

– Да я как-то и не боюсь…

– Ты так и не ответила.

– А рано еще мне тебе на такие вопросы отвечать.

Андрей насупился. Закурил, глубоко затягиваясь. Марина почувствовала его настроение.

– Пора мне, – примиряюще произнесла она.

– Завтра в клуб придешь?

Марина кивнула, на ходу обернулась, махнула рукой и скрылась за калиткой. Андрей долго смотрел на эту калитку, за которой исчезла девушка, потом медленно повернулся и чему-то глупо улыбаясь, побрел к себе в Серебрянку. За озеро.

В деревнях слухи по округе разносятся быстро. На следующий день все уже знали, что Андрей Охримкин провожал Марину Агееву. Но одна ночь ни о чем не говорит, а вот когда это стало повторяться с завидной регулярностью, люди начинают об этом судачить. Андрею бабушка прямо сказала:

– Хорошая девчушка, работящая и к старшим почтительная. Да и род у неё хороший. Ни пьяницы, ни гуляки…

Дед не сказал ничего. Но каждый вечер с усмешкой следил, как внук начесывает перед зеркалом чуб.

– Ты, Андрюха, смотри все до последней волосины не вычеши, – добродушно подтрунивал он, – а то какая на лысого-то глядеть станет.

Маринин отец, дядя Николай, тоже, конечно же, все узнал. И произнес дочери следующие слова:

– Что я могу сказать тебе, дочка… Помню я Андрея еще мальцом, вроде нормальный парень. Но вот род его я знаю только наполовину. Ежели он в деда, тогда и разговора нету. А вот если в отца… Кто у него отец-то, никто из наших, деревенских, не знает. Варвара-то, мать его так никому и не открылась. Так, что смотри получше…

– Да что ты, папа, – покраснела Марина. – Мне же еще шестнадцать только. Год еще в школе учиться… Да и…

– Ну-ну… – перебил её отец. – Это я так, на всякий случай…

Сирень отцвела, но счастье продолжалось. Андрей пошел на работу в колхоз. До армии, после школы, закончил ПТУ, получил специальность тракториста. Работать умел и любил, с детства был дедом приучен. День Андрей ворочал на тракторе, вечером быстро ужинал и, наскоро ополоснувшись в прогретых за день водах озера, бежал в клуб. К Марине. Встретил как-то и ухажера её городского. Прикатил тот с шиком на «Жигулях». С ним еще с десяток человек на двух машинах. Увидел Андрея возле Марины и к нему, перед своими рисуясь:

– Пойдем, выйдем!

Андрей уловил струю перегара и, поморщившись, поднялся с места. Осторожно освободил руку от вцепившихся Марининых ладошек и пошел следом за парнем. Вышли, за клуб отошли. Двое городских, недалеко от них, на углу встали.

– Как тебя зовут, парень? – осклабился приезжий.

– Это важно? – усмехнулся Андрей.

– Когда я спрашиваю, мне отвечают, – нагло и зло повысил голос противник.

Андрей сплюнул ему под ноги, развернувшись, пошел обратно.

– Стоять! – раздалось сзади. – Я сказал – стоять!

Этого Андрей уже вынести не мог. И повернувшись, так хватил наглеца кулаком по наглой роже, что тот свалился без чувств. Из-за угла вылетели двое его друзей, бросились на Андрея. Но не зря Андрей был внуком своего деда. Одного швырнул так, что тот, врезавшись в стену клуба, сполз на землю, ошеломленно встряхивая головой, а второму сунул под дых, заставив согнуться в три погибели. Из-за поворота выскочил Максим, за ним еще свои, деревенские ребята.

Максим встревоженно повел взглядом и расслабился.

– Отбой, ребята…

Подошли остальные городские.

– Значит, так, – сказал им Максим, – забирайте эти тела и валите отсюда, пока вам не накостыляли.

– Вы знаете, что с вами завтра будет? – спросил один из приезжих. – Завтра здесь сто человек с цепями будет. Хана вашим Столбцам.