Игорь Горбачев - В мае цвела сирень

Андрей разозлился.

– Что ты тут пугаешь ста человеками? Выходи ко мне, и мы все решим. Это я их приголубил, – он кивнул на копошащихся противников. – Иди сюда и покажи мне свою храбрость, я обещаю – никто не вступится.

Но парень, поглядев на поверженных друзей, выйти против Андрея не рискнул.

– Еще встретимся, – пригрозил он.

– Еще одна угроза – и я тебя сейчас отоварю, – Векшин стремительно сделал шаг вперед.

Егорьевские без шума собрались и уехали. Андрей похлопал Максима по плечу и подошел к крыльцу клуба. Там стояла плачущая Марина.

– Что ты, глупая? – обнял её Андрей и почувствовал, как дрожит её хрупкое тело.

– Я так боялась за тебя…

Инцидент остался без последствий. То ли стыдно стало, пострадавшему от собственной наглости горожанину, везти против человека, побившего его, толпу, то ли не нашлось «ста человек с цепями», готовых вступиться за него…

Между тем на дворе стоял тысяча девятьсот девяностый год. В стране полным ходом шли перемены, ломая устойчивый быт и выживать колхозам становилось все труднее и труднее. Пролетело лето, женился на Свете Максим Ромашин. Андрей был у него на свадьбе свидетелем. Потом Максим устроился на работу в милицию в районном Егорьевске, поступил заочно в техникум. Звал с собой Андрея, но тот решил попробовать себя в большом городе, ехать в областной центр. Дед с бабушкой выбор внука не очень одобряли, но видели, что колхоз находится на последнем издыхании, поэтому не особо и возражали. Они еще крепкие, пенсию получают, проживут… А внуку-то как-то устраиваться в жизни надо.

Больше всех переживала Марина.

– Что ты, глупая… – обнимая её, говорил Андрей. – Ты школу закончишь, я как раз там обживусь и заберу тебя через год. Куда же я без тебя? Ты же видишь, нечего делать становится в деревне… Как мы жить-то будем? На что?

– К Максиму иди…

– Нет, – качал головой Андрей. – Мне в армии погоны надоели, чтоб еще милицейские одевать. Уеду в область, на работу устроюсь, на завод там или на стройку, место в общежитии дадут. Потом, когда поженимся, может малосемейку на первое время выделят. А там видно будет… Ты учиться пойдешь, там много институтов. Вон ты как в школе хорошо учишься, тебе дальше надо. А я работы не боюсь, на жизнь нам заработаю. А пока приезжать буду часто.

– Да-а… часто… – по-детски шмыгала носом Марина. – Расстояние-то двести верст…

– Ну и что? Сказал – буду приезжать, значит буду.

Марина крепко прижималась к нему и, успокоенная притихала. Она верила.

Осенью Андрей уехал.

***

Первое время, Векшин, действительно часто наведывался на малую Родину. Устроился он на завод учеником строгальщика, получил общежитие, через некоторое время стал работать самостоятельно, потом повысил разряд. Денег, не то, чтобы с лихвой хватало, но много ли одному надо … Еще и на подарки Марине да деду с бабушкой выкраивал. Но постепенно стал понимать, что хватает ему это только пока, а если поженятся с Мариной, что тогда? Жилплощади в ближайшие лет пятнадцать и ждать нечего. А тут наступала эпоха разнузданных девяностых… Завод стремительно сбавлял обороты, росла инфляция, таяла зарплата. Уже стало не на что и в деревню-то съездить. Жил – с копейки на копейку перебивался. Работы в цехе становилось все меньше и меньше, зарплату начали задерживать, пошли забастовки, толку от которых не было совершенно. Думал Андрей, что они с семнадцатого года забыты, а вот… Векшин становился задумчивым все чаще и чаще, апатично лежал на кровати, бессмысленно глядя в потолок. Размышлял о жизни. И ничего обнадеживающего в этих размышлениях не появлялось. А вокруг кипела жизнь, кому переливалась красками радужными, а кому стыла фоном черным, безрадостным. Все вдруг стремительно рванулись в торговлю, продавали все и вся. Открывались частные предприятия, фирмы, общества с ограниченной ответственностью. По городу стали ездить импортные автомобили. Купить, приобрести можно было все, что захочешь, были бы деньги. А денег-то как раз и не было… Что делать дальше, Андрей, прямо сказать, не знал. Не представлял попросту. На рынок пойти торговать, челночником стать? Ездить за товаром в Москву и Турцию? Но где денег на раскрутку взять? С дедовой пенсии, что ли? Да за что ни возьмись, на все нужны были деньги, деньги, деньги… Просто безнадега какая-то…

Марина ждала, ждала его, потом письмо прислала, спрашивает, когда, мол, приедешь, жду ведь… А ему и ответить-то нечего. Прямо написать что денег на дорогу нет, стыдно, а что придумать, он не знал. Ну что вот тут можно придумать? Заболел? Так сколько болеть можно? Выходные работает? Опять, рано или поздно выяснится, что это неправда. Если столько работаешь – то где же твои деньги тогда? Но ведь все дело как раз в том, что денег-то в ближайшем обозримом будущее и не предвидится. А он ведь обещал, что заработает столько, что и ему хватит, и Марине. Горько становилось Андрею от дум таких. Получается, что же он за мужчина такой, если даже на свадьбу заработать не может, не то чтобы семью потом содержать…

Так, незаметно протекла вялая, полуголодная зима. Стало солнышко пригревать, а жизнь все не налаживалась, проблемы оставались все те же.

Занял денег, съездил в деревню. Попилили с дедом дрова, поколол их, навоз помог вывезти на огород. На все вопросы дома больше отмалчивался, отвечал только, что все нормально. А с Мариной… Нет, любить он её меньше не стал, но одной любовью-то не проживешь. Хорошо с ней вечером по деревне гулять, но ведь всю жизнь не прогуляешь… А Марина сразу заподозрила неладное…

– Что с тобой, Андрюша? – спросила она как-то, когда они сидели, обнявшись, глубоким вечером на лавочке у её дома.

– А? – очнулся от своих невеселых дум Векшин.

– Что у тебя случилось, спрашиваю…

– Случилось? – переспросил Андрей. – Да ничего не случилось, с чего ты взяла?

– Да уж… Вижу, что ничего не случилось… – и добавила серьезно. – Ты изменился сильно, Андрей.

Векшин прижал её к себе, заглянул в глаза.

– В чем это я изменился?

– В чем… Угрюмый стал, нервный какой-то, взвинченный. А раньше был веселый и ласковый. Не ездил долго, теперь вот приехал, подарков понавез, а сам сидишь задумчивый, на меня как будто и внимания не обращаешь… Может у тебя там, в области, другая появилась?

– Да ты что! – округлил Андрей глаза. – Мариш, ну ты уж придумала… У меня ты есть, понимаешь ты, зачем мне кто-то?

– А почему ты тогда сам не свой?

Андрей замолчал. Не рассказывать же ей, что думает сейчас он о том, как деньги, которые он занял, чтобы купить подарки и оплатить проезд, теперь отдавать… Поднял Марину на руки, прижал к себе.

– Все у меня нормально, – произнес он как можно убедительнее. – И у нас все нормально будет дальше …