Филипп Олес - Серпантин

Кажется, моя остановка.

Сразу говорю, что ни коим образом не собираюсь отвлекаться на вещи, препятствующие моей священной миссии на сегодняшний вечер – причудливым образом превратиться во вдрызг пьяную неваляшку и чудом добраться до дома. В этом мне поможет мой старый знакомый близлежащий обрыганский бар.

«The color of my sea, perfect color me».

Слагают легенды, что когда-то давно, еще во времена Викторианской эпохи, на этом месте стоял знатный бордель, наполненный куртизанками высшего класса, способных исполнить любую твою прихоть, вплоть до самых мелочей. Естественно, один из богатых вельмож, случайно «пострадавший» от зубов одной из таких распутных дев, устоять в совершении мести не смог и придался соблазну азарта, предложив пари на неподъемную, по тем меркам, сумму.

Шутка, дорогая и труднозатратная по выносливости, заключалась в том, что шлюха должна была сосать столовую ложку до те пор, пока очи толстого богатея не прикажут сомкнуться.

Так прошел день, два, третий подходил к концу, знатный мужичок все держался, что не сказать о барышне, чьи зубы практически сточились о металл, десна пошли кровью, а язык язвами и волдырями, сочащимися гноем. На четвертый день изможденная девица сдалась, выронив из трясущейся руки окровавленную ложку и, с трудом прошептав что-то на ухо вельможе почти не работавшей челюстью, отдала концы. Тот в миг побледнел и ринулся прочь домой. На утро же его находят мертвым с откусанным членом, вложенным в рот и запиской в руке: «Теперь не кусаюсь».

Бредовая байка, конечно, но все же один раз, сидя за средним столом, я почувствовал неприятный холодок в промежности. Я не суеверный, но больше туда не сажусь. Скорее всего, продувает из какой-нибудь щели.

И вот я уже на пороге. Дошел до края мира, моего второго дома и по совместительству альма-матер. Слегка дрожащими холодными руками я открываю дверь и захожу в заведение. Обитель пустует и это хорошо. Сейчас нет никакого желания заводить бесед и уж тем более слушать лязг ядовитых языков.

В колонках играет знакомый мотив: «Listen to the stars till your hell your wounds, and get a lover, to get a lover». Знакомый, потому что повторяющийся каждые пять минут.

Бармен, изрисованный хаотичным набором татуировок, лениво потирает уставшую шею, молодой официант, которого я вижу здесь впервые, долбит пальцами по смартфону, постукивая каблуком ботинка по стойке. Спустя пару секунд он окидывает прищуренным взглядом, полным безразличия, зал и неохотно начинает плестись в мою сторону.

– Меню? – сухо спросил он.

– Пинту вашего лучшего пенного напитка! – доношу бодрым голосом.

– Имеете ввиду тот единственный сорт солодового экстракта из мертвых собак, со вкусом плевков и хозяйственного мыла, выдохшийся, как марафонец после дистанции, что до сих пор находится у нас в разделе слабоалкогольных напитков?

А я уж думал, что только мои шутки порой вызывают дискомфорт. Что принято делать в таких случаях: посмеяться над импровизацией или помочиться ему на лицо за отвратное обслуживание?

– Именно это мне и нужно! Неси скорее, моей верный слуга, вместе с бутылкой хорошего виски, разбавленного апельсиновым соком, сегодня я изволю кутить!

– Апельсинового, как и других соков, нет.

– Кола?

– Вряд ли.

– Энергетик?

– Не думаю.

– Хотя бы лед положите.

– Растаял. Но я могу немного подморозить некипяченую воду.

– Постарайтесь.

Посмотрев на меня взглядом, от которого я начал тупеть, он крутанулся на каблуках и пошел за стойку.

Дорогой дневник, сегодня очередной придурок испортил мне день. Грустный смайлик.

Не став дожидаться розлива, я прошел во второй зал и уселся на крайнее место, заметив в дальнем углу девушку, отрешенного потягивающую тонкую сигарету через мундштук.

Интерьер бара схож с винным погребом: затемненное ламповое освещение, обшарпанные столы из красного дерева, покрытые плотной белой скатертью, фотографии достопримечательностей иностранных городов, висящие на отштукатуренных стенах матового оттенка, черно-красный плиточный пол, придающий дополнительную гармонию окружению, а также бесчисленное количество увядающих фикусов, неустойчивых вешалок и забронированных столов, за которыми обычно никто не сидит.

Из-за слабо работающих вытяжек сигаретный дым застаивался густым туманом, вытесняя собой воздух и забивая легкие едкими осадками. На полуживом плазменном телевизоре со сломанными кристаллами нон-стопом крутят попсовые клипы, для «особых обывателей» этого места изредка сменяют канал с «топа пятидесяти хитов этого лета, о которых никто не слышал» на футбольные матчи.

Посоветовал бы я этот бар кому-то из живущих на этой планете? Определенно нет. Стал бы я ходить в более престижные заведения, будь у меня социальный статус чуть выше низшего класса? Вряд ли.

Здесь всегда царила атмосфера андеграунда, пьяных дебатов, страстного туалетного совокупления и непрекращающегося копания в своих неудачах. Здесь протекает жизнь, сумасшедшая, придурковатая, отдаленная от остального серо-будничного существования.

Это навеивает типичную ностальгию о былом – тех днях с вечно молодыми, пьяными и беззаботными максималистами, культурными революционерами, борцами с системой и просто славными малыми – о нас самих. Вернее, о тех, кем мы являлись до того, как столкнулись с суровой действительностью – несправедливо относящегося к нам мира, с непониманием старшего поколения, а потом и вовсе сверстников, с отрицанием всего и вся, медленно перетекающим в смирение и покорность, выбор между менее худшим результатом из возможных плачевных.

Закуриваю сигарету и начинаю присматриваться к девушке, сильно диссонирующей с данным заведением. Опущенные до плеч волосы, легкий макияж, на черно-белое платье накинута кофта смешанного цвета, похожая на вигвам. Пепельница полна окурков, значит сидит здесь приличное время. Или просто слишком часто курит? Курит много от стресса? А, может, кого-нибудь ждет?

– А ты подойди и спроси, – громко сказала она.

Будь мой кишечник полон, я бы точно наложил в штаны. Чтение мыслей, управление разумом, невероятная интуиция, – все и сразу подумалось мне. Но, скорее, ответ куда очевиднее – мои детективные навыки ни к черту, и она просто поймала мой взгляд оценки внешности.

Сделав первые живительные глотки амброзии, что была недоступна мне долгое время, я на секунду закрываю глаза.

Эйфория, экстаз, блаженство, нирвана, зависимость, вредная привычка, проблемы со здоровьем, смерть. Все это в одном удивительном напитке, который может стать тебе кем угодно: другом на вечер, собеседником, решением вопроса, перемирием, антидепрессантом, лекарством от шума в голове и наружных проблем, активатором творческого потенциала, элементом расслабляющего и раскрепощающего действия, а также личным инструментом саморазрушения.