Анна Козырева - Воспоминание о настоящем

– Сколько шаров в руках у клоуна? – развернувшись к Семёну Викторовичу, громко задаю вопрос я.

– Пятнадцать, – не мешкая, отвечает секьюрити. Кажется, вопрос его совсем не удивляет.

Зато меня удивляет молниеносность ответа. С недоверием смотрю на Семёна Викторовича. Может, лжёт? Сказал первое пришедшее на ум число. Я ведь не могу это проверить…

Тем временем эскалатор поднимает нас на очередной этаж торгового центра. Четвёртый. Озираюсь по сторонам, сердцебиение учащается. Секьюрити аккуратно берёт меня за руку и заставляет двигаться к большому магазину с огромной жёлтой надписью «8 сезонов» на вывеске. Название бутика обескураживает. В году обычно всего четыре сезона… Полное отсутствие логики. Однако недоумевать мне приходится недолго. Несмотря на причудливое название, людей в магазине неимоверно много. Видимо, «восьмисезонная» распродажа. Происходящее далее напоминает сюжет в перемотке. Семён Викторович торопит меня, не давая опомниться, ведёт в самую гущу толпы. Моментально начинаю ощущать нехватку кислорода. По непонятной для меня причине продолжаем продвигаться всё дальше и дальше. Кондиционеры не справляются с нагрузкой, становится крайне душно. Из-за производимого покупателями шума невозможно услышать и собственные мысли. Меня со всех сторон толкают, несколько раз наступают на правую ногу… Больно… В какой-то момент перестаю ощущать на себе цепкую руку Семёна Викторовича. Разбираться в тонкостях и деталях происходящего некогда. Понимая, что, возможно, это мой единственный шанс на побег, быстро и целеустремлённо направляюсь обратно к выходу. Самоотверженно пробираюсь сквозь толпу. Озираюсь по сторонам, но секьюрити не вижу. Попадаю под лучи противокражной системы. Где-то, кажется, совсем рядом с ухом раздаётся мерзкий оглушающий писк. На секунду замираю, закрыв уши руками. Но времени на раздумья нет, продолжаю быстро двигаться к эскалатору. Теперь необходимо найти сотрудника в форме. Хватаюсь рукой за поручень эскалатора, ещё шаг и… Кто-то сильно дёргает меня за плечо, резко возвращая на четвёртый этаж. Абсурдно было надеяться, что Семён Викторович так легко отпустит…

– Больно! – истошно кричу, потирая плечо.

Поворачиваю голову. Вопреки ожиданиям за руку меня держит отнюдь не Семён Викторович.

– Кто вы?

Вцепившись в руку мёртвой хваткой, какой-то мужик тянет меня обратно к злосчастному магазину.

– Пусти! – демонстрируя оскал, сердито требую я

– Попалась, я тебя заприметила ещё возле входа. Воровка, – почему-то обращаясь ко мне, кричит омерзительным голосом толстая неприятная женщина.

Смысл происходящего мне не ясен. Назад в магазин нельзя. Упираюсь в пол обеими ногами.

– Помогите, меня похитили! В магазине один из похитителей, его имя… – пытаясь вытащить руку, кричу я. Но голос сливается с шумом толпы. – Вызовите полицию…

– А пожарных не позвать? – раздаётся за спиной незнакомый мужской голос.

– Если не замолчите, звать придётся врачей, – злобно щурясь, стремительно реагирую я на проявленную бесцеремонность.

– Да она буйная, наркоманка точно, – кричит кто-то из толпы.

Не в силах сопротивляться скопищу сумасбродов, вновь оказываюсь в магазине. Пытаюсь найти глазами Семёна Викторовича. Безуспешно. Чувствую себя молчаливой средневековой женщиной, обвинённой в колдовстве и шествующей в окружении инквизиторов на костер. Сопротивление бесполезно. Ощущаю чью-то руку в кармане куртки. Это уже слишком!

– Что вы делаете? – отталкивая от себя руки постороннего человека, возмущённо кричу я.

Понимаю, что прихожу в ярость. Пытаюсь оттолкнуть мужика, всё ещё цепко удерживающего меня за плечо. Тщетно. Моя попытка лишь усиливает напряжённость, увеличивая число жёстких нападок со стороны окружающих.

– Посмотрите, футболку украла, – наигранно всплеснув руками, заявляет неприятная женщина, затем злобно добавляет, – я же говорила…

Приходить в себя и соображать, что здесь происходит, начинаю после того как вижу в руках человека, пытающегося ранее залезть в карман моей куртки, помятую футболку.

– Это не моё… я не брала… – широко раскрыв глаза, я искренне изумляюсь происходящему.

– Ещё и наглая такая, – кричит кто-то из толпы.

Дикость… Становится страшно, неадекватность этих людей меня пугает… Пытаюсь освободить руку, закрыть уши, глаза, заслониться от обвинений. Отчаянные попытки объясниться беспощадно пресекаются. Начинаю понимать, что в такой ситуации бессмысленно пытаться что-то доказать. Будто обезумевшие, люди кричат, дергают меня за рукава и обвиняют в воровстве. Они руководствуются не здравым смыслом, им не нужны аргументы. Ожесточенные и безжалостные, они хотят хлеба и зрелищ. Нужно менять тактику поведения.

– Мне это надоело! – громко, чётко, решительно заявляю я. Чувствую, как мои глаза наполняются ненавистью и презрением к этому сброду. – Вызывайте полицию!

– Будет тебе полиция, – произносит зачинщица скандала.

Терпеть не могу панибратство. Но сейчас не получится строить из себя тургеневскую барышню.

– Отпустил немедленно, ещё раз прикоснёшься… – одёргивая руку, обращаюсь к удерживающему меня мужику. Видимо, мой голос звучит убедительно, поскольку он ослабляет хватку.

Ситуация идентична видению. Ощущения идентичны.

– А потом нам, добросовестным налогоплательщикам… – поднимая вверх указательный палец и важно качая головой, кричит худая высокая женщина с пятном на рубашке, – содержать за свой счёт этих уголовников в тюрьмах…

Стоит порекомендовать ей для начала сменить рубашку, но мысль не успевает приобрести речевое воплощение. Отвлёкшись от меня и происшествия с футболкой, толпа начинает обсуждать действующее правительство и грядущие изменения в налоговом кодексе. Не пытаюсь ничего объяснить, очевидно, что никто не хочет меня слушать и слышать. Веду себя отстранённо, смотрю вдаль, жду прихода человека в форме и фуражке. В пылу спора люди продолжают кричать друг на друга. Теряю интерес к происходящему. Голоса становятся обезличенными, словно сливаясь воедино, они перестают принадлежать женщинам или мужчинам. Серая масса… Меня всё ещё удерживают за рукав. Досадное обстоятельство, иначе просочившись сквозь толпу, я бы просто ушла… Полагаю, теперь моего отсутствия никто бы даже не заметил.

– Расступитесь! Отойдите! – требует мужской голос с металлическими нотками. – Я сотрудник службы охраны торгового центра.

Наконец-то. Теперь можно вздохнуть спокойно. Люди вокруг меня заметно оживляются.

– Где же ты раньше был, сотрудник охраны? Здесь средь бела дня у тебя под носом воруют, – раздаётся назидательный голос из толпы.

Опускаю голову. Молчу. Сейчас не имеет смысла что-либо объяснять, доказывать или оправдываться, больше времени потрачу на ненужные склоки. Окажусь в полиции, тогда и нарушу молчание. Расскажу о похищении, особняке, в который меня привезли, постараюсь описать ситуацию и внешность преступников максимально достоверно. Мне поверят. Кроме того, думаю, что Макс с запятнанной перед полицией репутацией. Главное, уехать из торгового центра, подальше от похитителей и обезумевшей толпы, готовой разорвать на части.