Леонид Шевырёв - Хлеб из маргариток

В девяносто втором году Лёша защищал Приднестровье. Лозунги у молдавских лидеров выкристаллизовались к тому времени демократические и общечеловеческие. «Русских – за Днестр, евреев – в Днестр!». «Молдавия – для молдаван», «Чемодан – вокзал – Россия» (пожелание русским), Встречался с Президентом Приднестровья Игорем Смирновым и генералом Александром Ивановичем Лебедем, командующим 14-й Гвардейской армией. Почетную грамоту за ранение получил. Мирча Иванович Снегур, первый президент Молдовы (сентябрь девяностого – январь девяносто седьмого), как и его коллеги на Украине и в Грузии, хорошо понимал только физическое воздействие. Не аргументы. Александр Иванович для того, чтобы прекратить войнушку, выбрал высоко ценимые Мирчей Ивановичем базы отдыха молдавских воинов (Слободзея, Гербовецкий лес, Голерканы), а для большей убедительности, – три склада ГСМ, три молдавских батареи и командный пункт. Под утро третьего июля 1992 года с этими объектами сорок пять минут общались восемь артдивизионов и шесть минометных батарей Четырнадцатой армии. Разбежавшиеся молдавские воины соглашались выходить из кустов только к машинам скорой помощи. Потому, что Александр Иванович, человек слова, гарантировал: в них хорошо, сухо и безопасно. Двое суток воинов по кустам собирали все «Ambulanta» Молдовы, командированные в зону конфликта. Что делать, таковы нынче потомки славного господаря Дмитрия Кантемира, соратника Петра Первого. Мельчает народ.

А где в тот день оказался Мирча Иванович? В Москве. Подобревший, сговорчивый. Понятливый человек. На следующий день молдавская армия, догадавшись о вероятной судьбе, сама умоляла о перемирии.

Минуло нескольких месяцев, и Алёша в сентябре девяносто третьего с Муаедом Шоровым и кабардинцами штурмовал здание Совмина в Сухуми. Войну в Стране Души (Апсны, так абхазы зовут Родину) чуть не завершил пленением «серебряного лиса»: грузинский президент Шеварднадзе, сменивший Гамсахурдиа, еле ушел вскачь на последнем вертолёте.

Страна Души спасена! В праздничном футболе грузинскими головами Алексей, однако, участия не принял. От предложенных тринадцати граммов золотых коронок из грузинских ртов отказался. Такое – не к лицу русскому казаку.

А в России творились чудеса. В девяносто третьем депутатом Думы от Жириновского стал гипнотизёр Кашпировский. Чумак, заряжавший воду по телевизору, коллегу не уважал. И не зря. В девяносто пятом Кашпировский в составе делегации Госдумы безуспешно гипнотизировал басаевцев в Буденновске.

Война в Боснии и Герцоговине к тому времени давно шла. Длилась долго, до конца девяносто пятого. Больше двух лет Алексей с сербскими ребятами осаждал мусульманский Сараево. В прицеле снайперки жители, как на ладони. Женщины это знали. Выходить из дома им приходилось из-за детей, некуда деваться. Перед каждым таким опасным приключением прихорашивались, старались улыбаться. Все без хиджабов. Чтобы снайпер, разглядев в прицел, пожалел и не стрелял. Много было красавиц. Алексей ими любовался. Естественно, на курок не нажимал. Не к лицу казаку девчонок пугать.

А над городом плывут облака, закрывая небесный свет.

А над городом – желтый дым, городу две тысячи лет…

Алексей мог лежать в засаде, почти без движения, до суток кряду. Помогала статическая гимнастика: попеременно напрягал, ослаблял мышцы сначала ног, потом туловища, шеи, лица. Ушами шевелить выучился. Не у всех получается. Да уж, стратегия войны это бесконечный путь хитрости, говорили китайцы, не вполне удачливые в военном деле. Сунь Цзы пришел первым к такому выводу в трактате «Искусство войны» двадцать пять веков назад.

Однажды изумился, обнаружив лес грибов-навозников, нечувствительно выросший за ночь вокруг его снайперской лежки. Вспомнил, вечером шел мелкий дождик, было особенно тепло. У сизых грибков остроконечные шляпки. Довольно крупные ножки, сантиметров по десять. Съедобные, даже вкусные. Коварные. В них коприн, закусывать спиртное нельзя. Заболит живот, голова закружится. А вина в Боснии чудесные. Рубиновая «блатинка». «Жилавка» – соломенных оттенков. Таких больше в мире нет. Только снайперу пить не стоит. Он и не пьёт, блюдет твердость руки и зоркость глаза.

Маскировка получилась идеальной, «охота» – удачной. Достал старшего офицера, приближенного к командиру мусульманского корпуса Мустафе Хайрулаховичу. Это «им» кара за сербское село Подрованье у Сребреницы, нацело вырезанное мусульманской дивизией Насера Орича. В тот день артналет по сербам (на армейском сленге, «дискотека») был мощным. Прилетели сотни «пряников», «аргументов», «сюрпризов» (снаряды, мины разных калибров), много «пакетов гвоздей» (ракеты РСЗО).

В Сараево для православных два концлагеря: «Виктор Бубань» и «Силос». Первый – в бывшей солдатской казарме, второй – на свежем воздухе. При попытке освободить узников «Силоса» русский доброволец Алексей погиб. Разрывная пуля снесла полчерепа. Оттого в войне на Донбассе участия не принял. Ну, зачем было снайперу проситься в рискованный налет? Никто не заставлял. Пусть земля ему будет пухом. Он всегда был на правильной стороне Жизни. Не нам его судить.

Война – дело молодых, лекарство против морщин.

Красная, красная кровь – через час уже просто земля.

Через два на ней цветы и трава, через три она снова жива.

И согрета лучами Звезды по имени Солнце

Архип отца почти не видел. Мальчик общался с дедушкой Степаном, старым и еще крепким военным моряком. Мать его, свою дочку Ольгу, тот не одобрял. Полагал, если пообещали мужчина и женщина вместе жизнь прожить, надо слово держать. Каждый новый опыт будет только хуже. Дочка, естественно, не послушалась. Женские годы короткие. Терять их она не намерена. Развелась в девяносто втором с тогда еще живым мужем Алексеем, путешественником и воином. Увела Архипа к Василию Геннадиевичу, с которым подруга познакомила. Отцовский дом на Базарной Горе сменила на хрущобу возле главного корпуса Университета. Новый друг там числился снабженцем. Сама работала кастеляншей в парикмахерской поблизости. Выдавала мастерам простыни. Отвечала за одеколоны и лосьоны. Их же немножечко и приватизировала. Дома появились сами собой одиннадцать простыней. Шестнадцать парикмахерских халатов.

Бедная жизнь глубинных людей.

Базарная Гора, улочка извилистая, как ручеёк, стекала с высокого песчаного плато, на котором расположился Город, от Университета к Большому Стрелецкому логу. Дом Архипова дедушки невелик да крепок. Здесь и прадеды жили, о чем сообщала табличка под домовым номером с именами первых хозяев Фёдора и Григория. После войны дед Степан Фёдорович его своими руками восстановил. Тогда и старинную домовую табличку нашел. Даже фундамент был взорван, не одни стены. Тщательно, методично работали зондеркоманды, когда Город целёхоньким и без штурма достался врагу. Вот скажите, что за черви в западной душе? Тратить силы и средства без всякой военной выгоды исключительно, чтобы нагадить. Эшелонов взрывчатки не пожалели. А говорят, немцы экономные, бережливые, расчетливые. В чем тут прибыль, одни расходы. И кому мстили? Жителей, кого нашли, свели в Песчаный лог и расстреляли. Ну, не права ли сербская рэп-группа «Beogradski sindicat»: «Живот се рађа на Истоку, смрт долази са запада» («Жизнь рождается на Востоке, смерть приходит с Запада»)? Впрочем, у Ф. И. Тютчева припечатано задолго до «Синдиката»: