Татьяна Хамаганова - Русский характер

– Скучно человеку, – пояснил Кочерга, – у тебя каждый день как в стане врага, а ему чем заняться? Тараканов давить?

– Мне б твои заботы, – позавидовал от души Гришка, – на хрена я вообще женился?

– Придумай цель жизни. Не хочет Степан без толку шляться, обутки трепать, задача должна быть, говорит. Желательно пользительная.

– А чё тут думать? Ищи бабу, как сказали французы. Вот тебе и цель, и задача, – рубанул тяпкой Гришка, – хотя, опять же, на хрена они нужны? Годи маленько, погорячился я! Счас придумаю чего-нибудь.

– Цель должна быть возвышенная, приятственная и, главно дело, не пустяковая, не французы мы, – укоризненно проворчал Кочерга.

– Придумал! – засверкал «фонарем» Гришка. – Будешь собирать анекдоты! Кого в пути встретишь, проси, чтоб анекдот ядреный потравил. Писать-то хоть умеешь? – вдруг засомневался он.

– Дело говорит, – оглянулся на Степана Кочерга. – Соберешь кучу, книжку выпустим или Петросяну продадим, он богатый. Опять же польза.

– Спиться недолго, – пробурчал Степан.

– Сначала и поподробнее, – попросил Кочерга.

– Кто тебе на тверезую голову, за здорово живешь анекдот расскажет? Наливать надо. Сопьешься, да и денег нету столько.

– А ты с подходцем: мол, так и так, ученый я, устное народное творчество, фонклёр собираю – не откажут, – убеждал Гришка.

– Ручки не напасешься, – проворчал Стёпка, явно недовольный целью.

– А ты карандашом пиши. Починил – и порядок, – тут же парировал тот.

– Не сойдет за ученого, – оглядывая Степана с головы до ног, засомневался Кочерга, – не поверят. За сантехника – куда ни шло, а за ученого… Нет, не поверят. Опять же, за обман побить могут.

– Чего это все приготовились меня бить? Прям выстроились вдоль дороги с дубинками, – обиделся Степан.

– На хрен тебе сдалось это путешествие? – потрогал свой синяк Григорий. – В пути-то всякое может случиться. Гарантии на безопасную жизнь нету. И на чем поедешь? Автостопом?

– Как это? – удивился будущий турист-путешественник.

– Выходишь на дорогу и голосуешь. С попутки на попутку. Удобно.

– Чё-то я не подумал, – обрадовался Степан, – автостопом поеду! Велосипед сломаться может, ноги надежнее.

– Придумал! – Гришка аж подпрыгнул на месте. – Говорите, что цель должна быть пользительная, так?

– Именно, – солидно пробасил Кочерга.

– Стёпка, пойдешь вдоль Байкала. Будешь от мусора берег очищать. До самого Северобайкальска можешь дойти. Чем не поход?

– Буду вечерами рыбу ловить, уху варить, – воодушевился Стёпка, – на закаты глядеть. Красота! Елы-палы!

– Ну ты башка! – уважительно посмотрел на Гришкин фингал Кочерга.

– Мужики, может, втроем сорвемся, а? – вошел в азарт Гришка. – Поднажмем на экологию. Будем этими… ну, зеленые которые?

– «Гринпис», – важно изрек Кочерга.

– Во-во! Грин… как его… писами станем!

– Матюгнулся будто, – неодобрительно отозвался тот.

– Будет чего вспомнить на старости-то, сколь же можно под игом баб ходить? – мотанул головой Гришка.

– Не трави душу, – поддержал его Кочерга, – задолбали они нас. Матриархат какой-то! Амазонки местного розлива, черт бы их побрал, тока на лошади скакать не умеют, а махать чем ни попадя – запросто.

– Уйдем втихаря, и ваших нету, а? – подал голос молчавший Степан.

– Вот они завоют. Отомстим им по первое число! За все отомстим: и за синяк, и за оскорбление, и за унижение, – горько воскликнул Григорий.

– Это кому же ты мстить собрался? Уж не мне ли? – вдруг замаячила за оградой Нина.

– Да я это… про сорняки говорю, – Гришка усиленно замахал тяпкой.

– Аккуратней! Всю морковку обдерешь! А вы чего приперлися? – грозно повернулась к ним она.

– К другу уже и зайти нельзя, – поднялся с земли Кочерга, – не стращай глазами-то. Не пугай, пужаные мы.

– Валите отседова! Нечего мне мужика портить!

– Кто портит-то? Сама вон шкуру ему уже подпортила, – намекнул на Гришкин синяк Кочерга.

– Тебя не спросила! Мое хозяйство, что хочу, то и ворочу! Скажу Томке твоей, что мужика моего на выпивку подбивашь, и тебе враз шкуру подпортят.

– Но-но, полегше на повороте. Не на тех напала! – отступил на шаг Кочерга.

– А ты чего вылупился тут? – повернулась к Стёпке она. – Топай отседова, тихушник!

– С тобой связаться – только жизнь свою коротить, елы-палы. Пойдем, Кочерга!

– Ой, кому нужна твоя жизнь? Только воздух колышешь да пыль поднимашь.

– Нинка, попридержи язык-то! – подал голос Гришка.

– А ну уматывайте, кому сказала! Знаю вас! Одно на уме! Как бы из дому выскользнуть да праздник души устроить. А то, что я одна верчусь как белка в колесе, – повернулась к мужу она, – тебе и дела нету! Когда мне крышу сарая починишь? Скоро дожди зарядят, тогда будет тебе праздник! Пьянь синюшная! А вы, алкаши долбаные, чего уставились?!

– Никогда не были алкашами, любят бабы все преувеличивать, – пробурчал Кочерга.

Друзья быстро ретировались от греха подальше. Степан, несмотря на такой унизительный финиш, все же остался доволен посещением Гришки. Друг не обманул надежды, обрисовал цель. А Кочерга обиженно сопел. Он был гордый.

– Знаешь что, – промолвил он, – удеру-ка с тобой в поход. Женщины наступают на горло нашей песне. Пускай прочувствуют отсутствие наличия хозяина в доме.

– Вовремя я сообразил, – как всегда, непонятно выразился Степан.

– Объясни, – отреагировал Кочерга.

– Тоже строгая была.

– Кто?

– Моя.

– Бывшая, что ли?

– Ага.

– Чего разбежались-то? Все хочу спросить.

– Вовремя я сообразил податься в деревню. Надоело в городе. Воздуху не хватало. А она ни в какую. Ей нравилась городская кутерьма. Отпустила меня с условием, что квартиру на нее перепишу. Квартира у нас там своя. ЖКХ мне выделил. Лет десять сантехником мантулил.

– Значит, ей оставил квартиру?

– Не ей, а дочке. Жена недавно замуж вышла, второго ждет. Мужик попался неплохой. Не обижает моего ребенка.

– Откуда знаешь?

– Съездил к дочке под Новый год. Подарки увез. Веселая она была. Раньше надо было вернуться в деревню, домой-то. Жалко, что мать меня не дождалась. Мы бы сейчас с ней хорошо жили. Ей покой, и мне приятно.

– Да, грехи наши земные, – вздохнул Кочерга, – ладно, пойду. Спешу я.

– Топай. Завтра спозаранку и тронемся.

– Слышь, наверно, это дело отметить надо, а? Дороги может не быть. И Гришку позовем. Вечерком заглянем к тебе. Картоху отвари, там, хлеба… А мы с собой возьмем.

– Закусь найдется.

– Ну, бывай!

– Жду.

Друзья расстались возле дома Степана.

Вечером, часу эдак в десятом, вкрадчиво образовались Кочерга с Гришкой. Стёпа бурно обрадовался, будто месяц их не видел:

– Картошка стынет, заходите в избу!

Мужики спешно прошмыгнули в сени. Перед тем как захлопнуть дверь, Степан, высунув голову, зорко осмотрел округу и, убедившись, что преследований нет, быстро закрыл ее на щеколду.