Марина Стекольникова - Ты обязательно простишь

Времени мы потратили много, а толку получили каплю. Наверное, поэтому мы так устали. Когда работа идёт споро, силы сами откуда-то берутся. А когда вот так, как вчера, вся энергия улетучивается, и чувствуешь себя к вечеру просто ветошью. Даже наша Катерина выглядела бледной и сразу, как приехали, ушла спать. И ужинать не стала.

Сегодня, уже традиционно, встали рано. Нам дали другого проводника, который представился Мефодичем, с другой лошадью. Наша хозяйка почему-то назвала её «берёзовой». Мне это слово никак не давало покоя, и в дороге я поинтересовался у проводника, что она имела в виду. Мефодича мой вопрос позабавил, но он объяснил, что это масть у лошади такая. По внешнему виду так называется.

Ехали мы снова через лес, часа три или немного больше. Сначала по направлению к Ути, но немного, с километр, не доезжая, отклонились в сторону. Пару раз останавливались. Во время одной из остановок куда-то подевался, а потом нашёлся Дёма. Вернее, он отошёл за кусты по естественной надобности, а сам, по его же словам, решил осмотреть какие-то необычные растения, после чего углубился в лес дальше, чем планировал. Он же у нас специалист во всём. И лингвист, и натуралист, и ещё много кто. Мы минут десять его окликали, пока он не появился. Пришёл Дёма совсем не с той сторону, в которую уходил. Всю дальнейшую дорогу он был молчалив, думал о чём-то своём, на вопросы иной раз отвечал после заминки, как будто не сразу соображал, чего от него хотят. Потом вдруг вытащил из одного кармана тетрадочку, из другого – карандаш и начал что-то быстро рисовать. Очередная загадка нашей экспедиции. А может, он просто влюбился? Или стихи сочинял?

Деревня, в которую мы прибыли, имеет смешное название Комары. Домов в ней много. По сравнению с Огнями. И жители радушные. Встретили нас словно дорогих гостей. Председатель сельсовета лично вышел нам навстречу, предложил пообедать. Накормили нас прямо в сельсовете. Председатель и его жена (просто «кровь с молоком», весёлая) расспрашивали про Ленинград, про то, как организуют такие экспедиции, трудно ли нам, городским, в их деревенских условиях, да и просто о жизни. Они же рассказали нам местную легенду. Или, пожалуй, притчу. Алтайцы, как, впрочем, и другие народы, всегда были склонны одушевлять явления природы. О реках я уже писал, а теперь запишу короткую, но очень мудрую историю.

Жил когда-то в тайге один охотник. Он надолго уходил в чащу леса. И вот однажды зашёл он так далеко, что не успел к ночи вернуться домой. Он очень устал и чтобы отдохнуть и выспаться нашёл старый кедр, такой старый, что хвоя, годами осыпавшаяся с его кроны, образовала у его ствола мягкую подушку. Охотник прилёг на эту подушку и быстро уснул. Проснулся он оттого, что услышал чей-то тихий разговор. Он прислушался и вот что услышал. Старый кедр жаловался молодому, что очень устал и не может больше стоять. Молодой кедр спросил удивлённо, почему же тогда он не падает, ведь пришла пора, и вчера он точно так же жаловался на усталость. На что старый кедр ответил, что упал бы ещё вчера, да под ним прилёг изнурённый человек. Услышав это, охотник встал, благодарно обнял ствол старого кедра и отошёл в сторону. Старый кедр вздохнул с облегчением и упал на землю.

Мне кажется, что это о том, как внимательно и бережно следует относиться ко всему, что тебя окружает. И быть благодарным за любую малость, за доброту. Впрочем, кто-то может усмотреть здесь иные смыслы.

Уезжали мы в прекрасном настроении. Завтра снова поедем в Комары, так как здесь оказалось много не просто старожилов, но и выходцев из разных губерний России со своими языковыми особенностями. Интересно, что они, почему-то никак не ассимилируют друг друга. Для обозначения одних и тех же предметов в одном дворе употребляют одни слова, в другом – другие, но при этом все всё понимают. Очень интересный феномен.

А ещё в этой местности, говорят, до сих пор живут шаманы. Вот бы увидеть хоть одного за «работой». Когда я на обратном пути спросил у Мефодича, не знает ли он какого-нибудь шамана, тот строго на меня посмотрел и сказал, что всё это антинаучные бабьи сказки. А потом разразился речью на тему «опиума для народа». Вот уж точно «умом Россию не понять»: Мефодич, у которого едва ли найдётся за душой два класса какой-нибудь церковно-приходской школы, рассуждает об антинаучной сущности шаманизма, да ещё в выражениях какого-нибудь лектора научпросвета. А может, он, и правда, лектора слушал? Приезжают же к ним с лекциями. Хотя бы из Бийского музея. Но удивила меня не только речь Мефодича – во время нашего разговора рядом сидел Дёма, и у меня создалось впечатление, что он мог бы привести доказательства обратного. Что-то мне подсказывает, что о шаманах он знает больше нашего проводника, и что неспроста он сегодня пропадал в лесу. Впрочем, пока это только мои домыслы.

Всё. Заканчиваю отчёт. Меня ждёт «девушка-эхо», чтобы вместе полюбоваться закатом. И я обязательно пойду, несмотря на тяжесть в голове и слипающиеся глаза.

* * *

1975

Азим Булатович не мог пропустить такое ответственное мероприятие, как первое родительское собрание в школе. Нет, жене он полностью доверял, но хотел лично ознакомиться с обстановкой в классе, приглядеться к учительнице и ещё… Он и сам не знал, что ещё. Просто Абдулов сильно любил своего сына и хотел полноценно участвовать в его жизни, иметь чёткое представление о новых условиях, в которых оказался его малыш. А поскольку выводы он привык делать только на основе собственных наблюдений, то и на собрание отправился сам.

Первая, кого увидел Абдулов, войдя в класс, была Екатерина Владимировна Яскевич. «Значит её внук учится вместе с Наилем. Так-так…», – нельзя сказать, что открытие его обрадовало. С этой дамой Азим Булатович был знаком когда-то, очень давно, во времена своего почти забытого детства. Поначалу тётя Катя Азиму очень понравилась. Тёте на тот момент было двадцать два года, но десятилетнему мальчику она казалась зрелой женщиной, тем более, что за плечами у неё уже был почти законченный университет. Сначала его поразила красота этой приезжей. Сама Яскевич красавицей себя не считала. Она признавала некоторое своё сходство со знаменитой актрисой Марией Стрелковой, но не более того. Азим, который просмотрел фильм «Весёлые ребята» раз пятнадцать, это сходство тоже заметил, о чём с детской непосредственностью не преминул сообщить Яскевич, чем вогнал её в краску. Она с позиции своих лет, высокой образованности и комсомольской «праведности», по возможности деликатно, постаралась объяснить мальчику, что его заявление бестактно. Почему сравнение с киноактрисой показалось ей бестактностью, объяснить Екатерина не могла. Вероятно, её смутил откровенно восхищённый взгляд «маленького нахала». Тем не менее, они тут же разговорились. Сначала о кино, потом о литературе и, наконец, о математике, в которой Азим разбирался не в пример лучше «взрослой тёти». Но тётя в своё время училась в школе так же отлично, как и в университете, и школьную программу по математике забыть ещё не успела, поэтому могла поддержать беседу с четвероклассником. Их дружба длилась целую неделю, а потом произошёл ряд событий, вспоминать о которых Азим Булатович не любил. То, чему он оказался свидетелем, было неправильно, с его точки зрения, опасно и ничего хорошего, как показала жизнь, участникам не принесло.