Владислава Хлевная - Когда мы молоды. Сборник прозаических и поэтических произведений студентов Новосибирского государственного университета

До столкновения осталось чуть меньше 1360 человеческих суток, а мы за тысячу лет ни разу не смогли выйти на связь с этими созданиями. Солнце приятно согревает стекло, я почти спокоен, от усталости клонит в сон. За двое людских суток это существо женского пола не заметила ни наших пиктограмм, ни надписей на обложках тетрадей. Почему мы смогли полностью расшифровать их язык всего за человеческую неделю, а они за две тысячи лет не внедрили достаточно мощные микроскопы в свой быт?

Снова начинаю злиться. Тихий скрежет крыльев Эгилии о мои отвлекает от грустных мыслей. Благодарно трусь в ответ, одновременно посылая через Биотоп 7 мысленное сообщение. Эгилия – совсем юная, но порой гораздо рассудительней меня. Она за несколько мысленных сгустков убеждает не отчаиваться и пытаться до конца. Победного или нет. Главное, сделать всё для выполнения миссии. В конце концов, мы или спасём все организмы планеты, или погибнем вместе с ними.

Хлопает дверь. Наша обезьяна быстро подходит к письменному столу, швыряет на него рюкзак, на ходу стягивая куртку. Вновь начинает идти ко входной двери. До чего же непродуманные создания! Не успеваю среагировать. Эгилия молниеносно оказывается на рюкзаке, вползает внутрь. Заворожённо смотрю на щель в молнии замка, считаю микросекунды. Сейчас она подключит наш передатчик к её ноутбуку, и тогда…

***

Я открываю рюкзак, вытаскиваю ноутбук. Мне мерещится тихий и резкий хруст. Не придаю этому значения, ставлю моего электронного друга на стол. Да что..! Какая мерзость! Эти божьи коровки даже в рюкзаке. Что ещё хуже, одну я раздавила прямо на крышке ноутбука. Бегу в ванную, долго мылю руки. Потом заверну насекомое в туалетную бумагу и выброшу, сейчас главное – смыть её кровь, или сок, или из чего они там состоят?

***

От нагревшегося стекла исходит тепло, мне кажется, что я снова дома, на диком лугу. Я ни о чём не думаю. Потом, когда моя психика будет готова, я осознаю, что Эгилия мертва, а я остался один. Позже я придумаю новый план и в последний раз рискну. Но сейчас мне не хватит сил принять этот исход. Поэтому я просто сижу на тёплом оконном стекле и смотрю на голубое ласковое небо. На ноутбуке бугорок, когда-то бывший моим главным соратником. На сером асфальте за этими стенами красные кружки собратьев, погибших под весом двуногих. Они похожи на раздавленную рябину, которая так же, как все мы, погибнет через 1360 человеческих суток.

Холод заставляет межклеточную жидкость циркулировать быстрее, сокращения главного клапана ускоряются, тревожность растёт. Открываю глаз. Включаю тепловизор. Датчик мозговой активности считывает пробуждение. Подаёт сигнал главному процессору. Включаются вакуумные обогреватели, играет высокочастотная мелодия, стимулирующая работу мозга. Встаю, отправляюсь в гигиеническую капсулу. Прежде чем задраить люк, снимаю тепловизор, кладу на антигравитационную полку. Погружаюсь во мрак. Тепло, мокро, сухо, снова мокро, температурные режимы стремительно переключаются – стандартная процедура закаливания сейчас включена во все, даже самые недорогие гигиенические капсулы.

Через пять минут я чист, причёсан и одет. Выхожу из капсулы, тянусь за тепловизором. Что за? Ни полки, ни моего зрения. В помещении уже жарко, но без зрительного импульса я не могу отключить теплодувы. Кромешная темнота угнетает. Дольше пятидесяти минут находиться в состоянии бодрствования без зрения опасно для психического здоровья. Пожизненное лишение тепловизора – наказание за самые страшные преступления против отечества. Даже смертная казнь гуманней.

По шее стекает влажная капля. От волнения запускается защитный механизм – поры выделяют влагу, чтобы защитить верхний эпителий от перегрева. Мы отделились от водных форм более ста миллиардов лет назад, но всё ещё боимся высоких температур и сухости. Поворачиваюсь на 180 градусов, нащупываю гигиеническую капсулу. Два шага влево, три вперёд – стена. Двигаюсь вдоль неё до рубильника сигнала тревоги.

Откидываю защитную крышку, прижимаю третий слева отросток для сканирования биоматериала. Вздрагиваю от стука – упала вторая защитная панель. Наклоняю голову вперёд, чувствую на зрачке вязкую слизь. Резкая вспышка лазера падает прямо на сетчатку, на несколько секунд ослепляет. Вокруг только белый. К счастью, темнота быстро возвращается. Воцаряется полная тишина – дом обесточен, все механизмы сохранения жизнепригодной среды выключены. В таком режиме я могу просуществовать сутки. Поводов для беспокойства нет, через тридцать три минуты и сорок одну секунду здесь будет патруль. Он разберётся, что с моим тепловизором.

Итак, мне нужно на протяжении ещё тридцати трёх минут сохранять рассудок в кромешной темноте. Не считая небольшого приступа паники, лёгкого обезвоживания и неприятного запаха, исходящего от слизи пор, я в порядке. Как нас учили на УВЧЭС – уроках выживания в чрезвычайных и экстремальных ситуациях, при потере зрения нужно в первую очередь найти безопасный угол и расположиться в нём до прибытия помощи.

Опускаюсь на четвереньки и ползу вдоль стены. Рано или поздно она упрётся в другую стену и таким образом создаст угол. Мягко. Влажно. Чувствую импульсы доброжелательности и любопытства. В ужасе замираю. Кто-то проник в мою персональную капсулу сна! Я слышал о таком только в легендах и криминальных сводках. Сумасшедшие и выродки с физическими уродствами, которые избежали послеродового умерщвления, недограждане и недозвери, которые всю жизнь скрываются в токсичных областях государства и порой забираются в капсулы граждан. Обычно это заканчивается смертью для разумного существа. Выродка, конечно, затем тоже умерщвляют, но это отнюдь не возмещает вред, нанесённый государству.