Анатолий Мухин - О том… О сём… Рассказы

– А с другой стороны, покажите мне хоть одного полноценного иммигранта, который не захотел бы вернуться на Родину спустя какое-то время.

– Это верно. Но есть и такие, которые не хотят и никогда не вернутся. Но обычно это очень обиженные люди. Типа, я свалил из этой грязи, а вы живите. А на самом деле просто он настолько обижен на свою страну, что не может ни её простить, ни себя. Репрессии и вынужденную иммиграцию не беру. Это другая история. А есть те, кто вообще считает, что у нас ещё Советский Союз, и учат пользоваться микроволновкой. Я долгое время не понимал, почему наш огромный город многие так не любят. Московский пафос? Так это больше к людям вопрос, чем к городу. Откуда пошло, что Москва – это дорогущий город разврата, да ещё и изуродованный непонятным смешением архитектуры? А ведь этот город тебя всегда принимает таким, какой ты есть. И не жалуется, когда кидают на землю окурки, не матерится, когда ссут в подворотне, и не бьёт, когда какой-нибудь дебил ломает что-либо. Он молча принимал тебя и продолжает принимать. А когда херово на душе, куда ты идёшь? Правильно, на улицу, или в парк, или на набережную. Выходишь и шагаешь куда глядят глаза. Весенний ветерок в лицо дует, а в ушах играет знакомая мелодия, которая, наравне с городом даёт силы. Силы бороться, терпеть, идти дальше. Ленинский проспект – Октябрьская – Якиманка. Шагаешь и шагаешь. Идёшь, потому что город хочет, чтобы ты шёл. Играй по его правилам, и со временем Москва будет играть по твоим. Начинает темнеть, и Москва превращается в несравненный пейзаж, залитый оранжевым. И тут ты понимаешь, что вот оно. Вот оно – то самое единение с твоим городом. Это может быть Москва, Питер, любой город. Но именно в такой момент ты понимаешь, что он – твой. И никто никогда у тебя его не отберёт.

Андрей вспомнил, как он гулял осенними вечерами, когда в очередной раз поссорился с Леной. Всё, что озвучил Миша, Андрей проживал не один раз. Мужчины немного переварили сказанное, а потом Миша произнес:

– Москва – город очень интересный, потому что всегда меняется. Не только потому, что постоянно что-то сносится, а что-то строится, но и потому, что Москва как огромный живой организм. Осенью он напоминает плачущего зверя, который понимает, что скоро придет зима и ему придется смириться с этим. Зимой Москве очень тяжело. Она дышит как астматик с десятилетним стажем, кашляя и задыхаясь, но потом, сродни ингалятору от приступа, помогает весна. Весна приходит очень резко. И длится совсем чуть-чуть. И наступает лето. То самое лето, которого ждут дети, влюблённые и те, кто хочет начать всё сначала. И Москва дарит им все это. И это замкнутый круг. И так было всегда. И надеюсь, что так и будет, потому что без всего этого Москва – не Москва.

– Ага, а ты всё идёшь, – подловил Андрей, – уже давно стемнело, ты стоишь на Фрунзенской набережной и смотришь в ночное отражение в реке. Москва преобразилась, как модная тусовщица перед дорогим клубом. Единственное отличие – Москва никого не снимает. Она просто такая сама по себе. В неоновом дожде на Арбате и тихих улочках на Пушкинской. В ярких небоскрёбах и низеньких домиках позапрошлого столетия. А в воздухе пахнет весной. И, наверно, так во всех городах, в Нижнем я тоже любил просто идти по улицам… И я скажу тебе: Возможно. Возможно, так и есть. Но там нас, наверное, не ждут. И неизвестно, примет ли нас Прага, или Барселона, или Майами дольше, чем на две недели. И будет ли беречь, как нас бережёт наша Белокаменная. Ведь в этих городах тоже есть такие, как мы – гуляющие в ночи и до затирания слушающие любимую песню.

– Правда, к сожалению, – Миша поменялся в лице, – вся эта романтика не спасает нас от суровой реальности любого города нашей многострадальной страны. Деньги, жилплощадь, грязь, вечный ремонт дорог и зданий, а ты сидишь и ждёшь, что когда-нибудь это закончится, и ты сможешь вновь спокойно прогуляться. Ведь ты… принадлежишь городу, что ли… Москва она взращивает тебя. Может сделать счастливым или одиноким. Но желает добра, как будто забирает в себя весь негатив в душе.

– Точно! Врубаешь плеер и идёшь. Один. Вроде как в себе, но в компании улиц и перекрёстков. То есть получается, что и не один.

– Получается, что так. Подъезжаем.

6

На улице Розы Люксембург в обе стороны дороги не было ни души. Во дворе необычной кирпичной девятиэтажки машины разных марок стояли битком, однако Мише удалось заприметить место точно под его серый крузак. Андрей вышел из автомобиля и несколько раз присел, чтобы хоть как-то реанимировать затёкший зад, а Миша обошёл машину вокруг и, проверив, всё ли в порядке, закурил. Мужчины поднялись по подъезду. На восьмом этаже дверь квартиры №56 была уже гостеприимно открыта.

– Есть кто? – Миша приоткрыл обтянутую кожзаменителем дверь и заглянул внутрь.

– Мишаня! Мишаня, дорогой! – с кухни показался мужчина постарше Миши лет на пять, но овал лица, нос и серые глаза выдавали их родственные связи. – Приехал! Молодец!

– Что ж дверь-то открыта?

– Да я твою машину на повороте во двор увидел. Друг твой? Привет! Давай на «ты» сразу, так проще. Я – Андрей, – Мишин брат протянул руку.

– Тёзка, – ответил Андрей, – очень приятно.

– Проходите, проходите! – приглашал хозяин дома, – чувствуйте себя как дома! Здесь ванная, туалет, думаю, разберётесь. Постелил Андрею в гостиной, Мишань, ну, а мы с тобой в спальне поютимся. Ритушка строго-настрого запретила в её комнату заходить. Ну, давайте скорей за стол! Я картошечки сварил, селёдочку открыл, огурчики домашние – моя летом закрыла, уж полчаса слюни пускаю.

Очевидно было, что такой набор продуктов идеально подходит под водку. и после небольших, но необходимых процедур с дороги Миша и Андрей разместились на маленькой уютной кухне.

– А твои-то где? – Миша жадно накладывал картошку с чесноком и укропом.

– Да у тёщи уже. Я их с утра отвёз, сам завтра поеду, своим ходом. Мы в этом году решили с Алькиными встретить. Иван Егорыч поплохел совсем, решили, что семьёй надо. Да и Ритушке хорошо, хоть отвлечётся от своих фейсбуков. Ну, что? – из морозильной камеры эффектно появилась бутылка кристально чистого замороженного напитка крепостью сорок градусов.

– А вот это очень кстати! – потёр руки Миша. – Андрюх, завтра за рулем ты.

– Не вопрос, только вот доверенность там…

– Да не боись, – ответил брат, – я сам в Польшу почти каждую неделю мотаюсь. Шмотки привожу. Так вот, полицаи местные не парятся по этому поводу. Главное- зелёная карта, а кто уж там за рулём, это дело десятое. Ты давай накладывай поесть себе, а то совсем вон штыкля.

– Штыкля? – переспросил Андрей.

– Штыкля. – рассмеялся Миша. – Худой, говорит, ты. А он прав, наливай давай.