Виктор Минаков - В смутное время. Рассказы и фельетоны (1984—2008 гг.)

Асланов захлопнул дверцу машины и вошел в здание. Зубов опустил на грудь подбородок и полузакрыл глаза. На вопрос шофера, потянувшегося к приемнику: «Не помешает?», он не ответил.

Рабочий день заканчивался. Улица стала оживленнее. Двери здания, куда ушел Асланов, беспрерывно были в движении. Многих, выходящих из них, ожидали машины. Потом оживление стихло.

Асланов появился после семи.

– Ну-с, – сказал он и подмигнул Зубову. – Теперь – полный порядок! Не унывай! Обо всем, считай, что договорились!.. Жене дадут курсовку, отправишь ее с сыном лечиться. В Сочи согласен?..

– Ты это серьезно?!..

– Серьезно. Очень даже серьезно… Поехали. – Асланов хлопнул шофера по плечу.

– Ты кто же теперь?.. Волшебник?.. Сказочный принц?..

Ошеломленный этим известием Зубов, не знал, как ему реагировать. Он все еще воспринимал Ирбека, как в детстве, – приятелем. Но детство их давно уже кончилось.

– Почему обязательно принц? – засмеялся Асланов. – Помогать же надо друг другу, если возможности есть…

– Ну, знаешь!.. – Зубов никак не мог поверить в реальность. – Мне-то теперь как?.. Что надо делать?..

– А ничего, – немного по-барски ответил Ирбек. – Если надо, что будет – скажут… Куда тебя?..

– Да доберусь я. Спасибо…

– Ладно, ладно. Сиди. Говори, куда ехать…

– Вторая Литейная.

– Это где же такая?.. Ты, кажется, жил у базара?

– Да. Снесли там. Теперь – в благоустроенной, вот. Это недалеко от судоремонтного…

Машина долго петляла по ухабистым улочкам среди ветхих, кое-где по окна вросших в землю деревянных строений, и встала наконец у подъезда крупнопанельного дома, который выглядел здесь великаном. Справа, по фронту, расчищалась площадка для второго такого же великана.

– Зайдем? – предложил Зубов, стесняясь заранее убогости своего жилища.

Асланов, кажется, понял его состояние.

– Извини, Вано! Некогда сейчас, честное слово! Следующий раз – обязательно!.. Я сам тебя разыщу… Извини…

Когда машина Асланова завернула за угол, Зубов спохватился: ведь он даже не знает, как ему связаться с Ирбеком. Он не спросил ни о том, где сейчас тот работает, ни номер его телефона. Немного успокоила фраза: «Я сам тебя разыщу».

Иван Васильевич не сказал жене ни о неприятностях на работе, ни о встрече со школьным приятелем. Радостное возбуждение, возникшее от слов Асланова, стало вытесняться сомнением: уж больно все гладко выходит.

Наутро Зубов опять почти не работал, сосредоточиться над чертежом мешали мысли о встрече с Аслановым, он анализировал эту встречу, и склонен был уже допустить возможность исполнения его обещаний. Ирбек, как говорится, при власти, подвел он итоги раздумий, а они там, на верху, многое могут. Его настроение заметно улучшилось, рука потянулась к карандашу, но тут он перехватил встревоженный взгляд Анжелики и вспомнил о другом, о разговоре с заместителем директора по научной работе.

Про его конфликт с Кузиным уже многие знали и ждали показательной расправы над человеком, посмевшим не подчиниться указаниям начальства. По-другому и быть не должно, рассуждали в коридорах любители сплетен, у руководства теперь только один вариант – репрессия. Врежут так, что другие почешутся, иначе беда: приказом, ведь, никого не пошлешь на этот же холодильник, потому что нельзя: – нарушение КЗОТа, а посылать надо – сверху велят. Что начальству в этом случае делать? Убеждать? Призывать к сознательности? Смешно! Надо же тогда объяснять, почему происходит такое: почему на базах гниют овощные завалы, почему не хватает рабочих на предприятиях, и почему в рабочее время толпы здоровенных мужчин и вполне способных трудиться физически женщин часами простаивают у винных, продовольственных и других магазинов. А чем объяснить? Головотяпством? Других причин нет.

И, действительно, убеждения давно уже вытеснил явный нажим: ты нас сейчас не понимаешь, мы тебя тоже не поймем в свое время, совсем оглохнем к твоим проблемам!

Люди, если не удавалось раздобыть медицинские справки, вздыхали, охали, но отправлялись туда, куда скажут. И вдруг откровенный бунт!

– Сожрут теперь Зубова, – сказал экономист планового отдела, приходивший курить к конструкторам. – Подловят на чем-нибудь, и – сожрут!

Зубов не слышал этих суждений, но понимал, что так просто его не оставят. Каждую минуту он ждал вызова: в партком ли, хотя он был беспартийным, к директору… Но его не вызывали. При мстительном характере Кузина и сложной ситуацией с направлением конструкторов на черновую работу это казалось чуть ли не чудом.

И чудеса продолжались.

Дома жена возбужденно рассказала Ивану Васильевичу, как ее пригласили в профком и предложили курсовку в Сочи.

– Можно бы, говорят, и путевку, но вы же поедите с сыном. С сыном, говорят, по курсовке удобнее: можете с ним в пансионате устроиться! Ты чувствуешь, Ваня, какая забота!.. И материальную помощь дают!..

– С какого числа? – спросил машинально Зубов.

– Кто? Что?.. Курсовка?.. С восьмого… Через десять дней надо ехать… А дел-то, дел-то еще!.. – ужасалась она, но было понятно, что предстоящие хлопоты для нее – удовольствие. – С билетами, говорят, сейчас трудно. Чем ехать-то, а?..

– Самолетом, наверно, – задумчиво ответил Иван Васильевич.

Он пока не стал раскрывать подоплеку истории с выделением курсовки.

В девять часов Зубова позвали к директору.

– Началось, – вздохнул кто-то из женщин в отделе.

Спускаясь на административный этаж, Зубов продумывал свое поведение в предстоящем разговоре с директором, которого он и уважал, и побаивался. Обострять отношение с ним не хотелось, да и глупо это – директор, он и есть директор. «Черт с ними! Соглашусь. Теперь можно!» – принял решение Зубов, и под сочувственным взглядом секретарши потянул на себя массивную дверь кабинета директора.

– Вызывали, Сергей Николаевич? – робко произнес он, остановившись у входа.

– Проходи сюда, – показал на кресло Шандалов. – Садись… Как же так получается, – спросил он после тягостной паузы, – работник мой, а о его проблемах я узнаю со стороны?..

Зубов молчал, не зная как реагировать на такое вступление, но, не заметив признаков гнева, понял, что разноса может не быть.

– Ты давно знаешь Асланова? – спросил директор, пытливо наблюдая за лицом подчиненного.

– Давно. В школе вместе учились. В одном классе.

– Понятно… Звонил он. Советует к тебе присмотреться… Но об этом попозже… Что у тебя с сыном?..

Зубов, стараясь быть кратким, рассказал о болезни Вовки и о рекомендациях врача.

– В Сочи, говоришь, надо… Да, дети должны быть здоровыми… Вот что: дадим-ка тебе командировку! Поедешь и отвезешь!..

– Какую командировку? – не понял Иван Васильевич. – В Сочи?!..