Олег Андреев - Спасатели тонут тоже

Только боцман болтался между ними, как щепка в проруби. То сидел с матросами, то почему-то переходил к командному составу.

Выше средней палубы находилась верхняя, или шлюпочная палуба, где была рубка и две спасательные шлюпки на каждом борту, а позади небольшой ялик с лебёдкой для спуска на воду.

С другими членами экипажа познакомлю по ходу сюжета, скажу только, что служило на пароходе двадцать моряков после сокращения пароходством из команды врача, четвёртого механика и ещё одного штурмана.

На заграничные рейсы горком партии высылал на судно своего человека. Он получал должность первого помощника капитана или замполита. Это был, как правило, человек, не имеющий морского образования. Замполит присматривал за моральным духом экипажа, проводил политинформацию и составлял за каждый рейс отчёты в первый отдел пароходства.

Нынешний замполит Беляев Борис Семёнович оказался сердечным человеком. Он по-хорошему побеседовал со мной, расспросил о родителях, родне. Я не почувствовал в нём ничего нехорошего, проникся уважением за эрудицию и большой ум. Борис Семёнович писал стихи и публиковал их в газете «Смена» и «Моряк Балтики».

Я получил от старпома вечернюю вахту – с двадцати часов до полуночи, соответственно с восьми утра до полудня в подчинении третьего штурмана Дмитрия Савельевича Петрова. Он был недавний выпускник нашего училища, поэтому мы быстро нашли общий язык. Бог миловал меня на этой практике от собачей вахты, то есть чисто ночной.

Правда, третьего штурмана, как самого молодого и неопытного, курировал сам капитан судна. Он частенько находился в рубке и приглядывал за нашими действиями в наиболее опасных местах на фарватере и узкостях.

Я всегда прислушивался к словам опытного судоводителя, охотно набирался опыта. Из навигационных приборов в рубке стоял современный радиолокатор для наблюдения в плохую погоду за морем и эхолот, замеряющий глубину под килем. Не так уже плохо для такого старого судна.

В рубке было отделено небольшое помещение. Её называли штурманской комнатой. Там вели вахтенные судоводители счисления по курсу, на столе лежали морские карты, приготовленные третьим помощником капитана Дмитрием на запланированный маршрут до самого южного порта Швеции в Балтийском море. Нам предстояла отбуксировать в порт Мальмё лихтер с грузом леса и забрать оттуда другую баржу с рулонами бумаги в Польшу.

Два дня ушло на подготовку к рейсу. Сходили в Угольную гавань и загрузили уголь для машины.

С берега закачали из магистрали пресную воду.

Затем причалил продуктовый магазин. Вся команда перетаскивала на судно хлеб, муку, крупы, картофель, лук, морковь, мясные туши и прочие продукты.

На следующий день начали прогревать к походу машины. Я сдал вахту в это время и поспешил с Владимиром в машинное отделение, чтобы посмотреть, как работают паросиловые установки.

Впечатление было такое, что нечистый дух резвился там. Огромные коленчатые валы, казалось, обхватили сильные ручищи и с остервенением крутили их. Они то опускались вниз, то дыбились вверх. Остро пахло разогретым машинным маслом.

Паровые силовые установки или сокращенно ПСУ были огорожены решётками, что человек не мог угодить под её беснующие сказочные лапы.

Семён Владимирович заметил наше удивление и показал, что может запросто укротить своих монстров. Он повернул рычаг и многочисленные руки машины начали медленно и миролюбиво крутить коленчатые валы, затем замерли вовсе. Одни наверху, другие внизу, третьи в промежутке между ними.

Также заглянули в кочегарку. Там трудился Борис. Он большой совковой лопатой выгребал из неширокой шахты уголь и легко забрасывал в топку котла. Конопатое лицо парня лоснилось от пота. Во взгляде серых глазах читалось удовольствие от работы. Он подмигнул нам, нажал ногой на рычаг. Дверь легко открылась, обнажив раскаленное гудящее пламя. Парень накинул угля и закрыл топку. Затем удовлетворённо взглянул на манометр давления воды в котле и отставил лопату в сторону.

Я махнул рукой Владимиру, и мы выбрались из машинного отделения, направились в столовую, потому что начался обеденный перерыв.

Валентина отменно готовила борщи, котлеты, картофельное пюре и т. д. Мы с удовольствием поедали всё на тарелках, которые ставила перед нами Вика. Затем запивали компотом и лениво-сытые удалялись по своим делам.

В кают-компании на стеллажах была приличная библиотека. Команда читала книги, играла в шахматы, шашки в свободное от вахты время. Во вечерам двадцатипятилетний радист Михаил Борисович крутил иногда прокатные фильмы по заявкам команды.

В общем, быт и работа были вполне отлажены. На нашей палубе находилась прачечная с машиной для стирки и отжима белья.

На юте хранились штанга с различными дисками и гири для любителей тяжёлого спорта. Молодые люди накачивали частенько здесь немалую силушку.

Через пару дней я полностью освоился на судне и хорошо ориентировался в его отсеках.

После обеда буксир сыграл команду к отходу. Матросы убрали швартовые концы. Судно взбурлило воду винтом и отвалило от пирса. По указаниям прибывшего лоцмана второй штурман Юрий Иванович направил пароход снова в Угольную гавань порта.

На руле стоял тридцатипятилетний Тимофей. Высокий и сильный мужчина давно работал на буксире «Норильчанин», как и его низкорослый приятель и тоже рулевой Сидор.

Это были друзья, как говорится, не разлей вода. Такие разные по сложению тела, по темпераменту, но очень любившие друг друга.

Мне рассказал однажды Борис, что как-то товарищи выпили хорошо после долгого рейса. Затем заспорили и поругались по какому-то поводу.

Черноволосый горячий Сидор накатывался с кулаками, как колобок, на высоченного, как мачта, спокойного мускулистого Тимофея, кричал:

– Вот дам сейчас в морду, тогда поймёшь сразу, кто прав, а кто виноват.

– Так ты сначала дотянись до морды, – беспечно рассмеялся его приятель.

Сидор Григорьевич взбеленился так, что заскочил на швартовую тумбу рядом с ними, схватил Тимофея Вениаминовича за уши, спрыгнул на палубу, пригнув голову друга к себе и смачно плюнул ему в глаз.

После этого они помирились, обнялись и отправились в каюту спать. Скандал не остался незамеченным. На судах это было ЧП, но всё замял капитан. Он хорошо знал своих подчиненных и всегда брал с собой при своём переводе на другие суда.

В угольной гавани судно ошвартовалось впереди лихтера. Капитан приказал заводить на него буксировочный трос толщиной с человеческую руку. Вахтенный механик потравливал его с барабана паровой лебёдки, матросы, как слоны, с трудом тащили по пирсу к лихтеру, груженому лесом.

К моему удивлению на носу баржи из невысокого сооружения через металлическую дверь выбрались, как из преисподней, три бородатых и мрачных моряка. Они принялись деловито помогать матросам буксира. Примерно сорокапятилетние мужчины завели буксировочный трос через носовой клюз баржи и закрепили на огромном кнехте. Теперь баржа была надёжно соединена с буксиром и готова к транспортировки морем.