Александр Хардиков - Не торопитесь уходить

Загуляла зима, загуляла.
Потеряла свои берега.
Из России вдруг в Штаты сбежала,
И Нью-Йорк завалили снега.

Будто вырвавшись на свободу,
Не спеша возвращаться назад,
Навалилась всей мощью на воду.
Ниагарский замерз водопад.
И в России погоде не рады.
В январе разгулялась весна
И, сменяя земные наряды,
Пробудила сирень ото сна.

Целый месяц циклон за циклоном
Атакуют упрямо страну.
И подснежники в низком поклоне,
Обманувшись, встречают весну.

Зеленеет трава по проталинам,
Не дождавшись весны своей в срок,
Где сейчас по законам и правилам
Еще должен искриться снежок.

Загуляла зима, загуляла.
Перепутала берега.
По прогнозам в районе Ямала
Заметет в феврале лишь пурга.

Утро туманное,
Сырость и серая мгла.
Где же желанная
Ты затерялась, зима?
Уставший декабрь кое-как
Вскарабкался на экватор.
Но потерял рюкзак,
А с ним – и свой навигатор.

Где ж твои сани
И резвая тройка коней?
Метель парусами,
Сугробы у самых дверей?

Январский день, как спринт, короткий.
Скользит по зеркалу реки.
И вот уже он мчится с горки,
На лыжи вдруг сменив коньки.

Он приближается к закату,
Где финиш красный его ждет.
И силы все свои истратив,
Он падает за горизонт.

Поезд мчит, сквозь метель пробираясь.
Дымкой снежной окутан состав.
Позади верст немало осталось,
Много белых страниц пролистал.

Снег клубится, летит под откосы,
Поезд мчится, не видя земли.
То ли дальше он в зиму уносит,
То ли хочет вернуть из зимы.

Я в последнем вагоне качаюсь,
Жадным взглядом снежинки ловлю.
Так сложилось – как было и сталось:
Жизнь, такую тебя я люблю.

Двое суток снег падал на город,
Белой шубой его накрывал.
На дорогах затих шинный шорох,
Город в снег тот как вкопанный встал.
Но и выше росли бы сугробы
(У зимы беспредельный накал),
Если б только еще небоскребы
В этом городе снег отыскал.

Такой щедрости от природы
Раньше я никогда не видал.
Во дворе вместо старой «Приоры»
Новый «Лексус» в снегу откопал.

Зима свирепствует без меры,
Без пищи птицам не прожить,
И я кормушку из фанеры
Решил пернатым смастерить.

Кормушка выдалась что надо!
Насыпан корм в нее на дно.
Слетелись птицы все из сада,
Клюют вкуснейшее пшено.

Я каждый вечер подсыпаю
В кормушку новую еду,
И с легким сердцем засыпаю,
Не дав друзьям попасть в беду.

Новый год прошел,
А елка стоит, не разобрана.
Это не хорошо,
Отчасти традиция попрана.

Игрушки положено снять
По окончании «старого» Нового года,
В коробку упаковать
И убрать в глубокий ящик комода.

Я не боюсь колючек,
Не трудно с дивана встать.
Но это тот случай,
Когда жаль красавицу раздевать.

Весна не за горами.
Ее путь проходи́м
Не за семью ветрами —
За месяцем одним.
Еще зима накатит
Строптивостью своей,
И новые халаты
Февраль подарит ей.

Но там, где снег не тает —
Зима где не живет,
На север птичьи стаи
Готовятся в полет.

По старому маршруту
К родимым берегам,
Лесам, полям продутым,
Болотам и лугам.

Еще дожить придется
До взлетной полосы,
Но сердце уже бьется
В предчувствии весны.

Февральский снегопад, как дань последней моды
В холодный гардероб красавицы зимы.
Комплект нарядов февралем не продан
И не был он одолжен ей взаймы.

Такой подарок преподнес он даме,
Пришедшей из метелей января,
Живущей в белоснежном храме
По воле фаворита-декабря.

Жизнь – борьба, требующая перемен —
Встать на колени или подняться с колен.
Требуя перемен,
Не знаешь, что получишь взамен.
Через пролом крепостных стен
Не угодить бы в другой плен.

В самом центре России застуженной
Посреди омертвелых домов,
Где на печи сугробы навьюжило,
Ты стоишь без одежд и голов.

Две главы твои своды венчали,
Думы две плыли вширь по Руси:
Одна дума – земные печали,
Еще дума – про небо еси.

Обе думы сходились к вечерней
В добрых к миру сердцах прихожан.
И не думалось только о скверне,
Чертям, продавших душу ханжах.

Тихо ангелы в круге сидели
Под высокими арками сводов.
И они никуда не летели,
Будто были отсюда все родом…

То не ветер порушенной кровлею шлепает,
Задувая в стропильный скелет,
То безглавые ангелы крыльями хлопают,
Тщетно в небо пытаясь взлететь.

Ну а те, кто из них уцелели
После шумных твоих похорон,
Далеко улететь не успели,
Превратившись в крикливых ворон.

Когда ветер врывается в чрево,
Настигая летучую мышь,
В пропасть неба бездонного зева
Ты застуженным горлом хрипишь:

«Птицы, птицы, о чем вы кричите
Над округою разоренной?
Почему в те края не летите,
Где не так все печально и больно?

Где под рыжим от ржавчины снегом
Не сгорают мои купола,
Под расколотым надвое небом,
Не сжигаются души дотла».

На лицо скорбь свою проливая,
Отзовется одна лишь душа.
Душа бледная, еле живая,
Тихо вымолвит, слабо дыша:

«Просить прощения не смею,
Уж больно ноша тяжела.
Сама, как ты, с безглавой шеей
Живу без этого села».

И повернется восвояси,
Не поклонившись, не крестясь.

Поклоны класть, какому богу,
Коль жизнь – ценою в один грош.
Она вернется на дорогу.
А ты стоишь чего-то ждешь.

Забросить, забыть и уехать,
Не видеть, не слышать, не знать.
Дорога лишь сердцу утеха,
И доли иной не сыскать.

Проститься со мною здесь выйдет
Старуха со взглядом пустым.
Имеющий очи – не видит.
Здесь жить можно только слепым.

Прощай навсегда уж, старуха.
Да будет твой угол сухим.
Не слышит имеющий ухо.
Здесь жить можно только глухим.