Максим Салос - Жертвоприношение. Книга 2. Сердце Льва

В байкерских клубах нашивка не принадлежит какому-то конкретному человеку, пусть даже он и носит ее на своем жилете. Все символы – «мишень», название, должность – являются собственностью клуба. Клуб может выдать нашивку, но также может и забрать ее, если человек не соблюдает требования, записанные в уставе, или предает идеалы братства.

– Кстати, Миша, – сказал я. – Нам нужно написать устав клуба.

– Да? – растерянно ответил друг. Он уже крутился возле зеркала, рассматривая в нем свою спину. – Ну, как, Лиза? Ровно?

– Да, так хорошо, – ответила девушка, прищурив глаз.

– Конечно, надо, – продолжил я. – Если не будет устава, то каждый может заниматься чем хочет. А это уже не клуб, а махновщина…

– А чем занимается мотоклуб? – спросила Лиза.

– Гоняют вместе, проводят фестивали, устраивают мероприятия… – начал было Миша, но я не дал ему договорить.

– Когда-то «Ангелы» были группировкой, которая держала эту часть города. Например, защищала от чужих, – сказал я.

В моей памяти всплывали отрывки рассказов и слухов об «Ангелах». Многие считали клуб Сенсея бандитами, но мне всегда казалось, что именно так, при помощи силы, можно отстоять то, что принадлежит тебе, оградить от посягательств собственный мир. И – эта мысль внезапно промелькнула в моей голове – если бы такой клуб существовал сейчас, то, возможно, Дядя Сережа был бы жив. Если бы существовал клуб, который встал бы на его защиту.

– Клуб мог бы стать, своего рода, народной дружиной, которая защищает наш район. Чтобы на улицах был порядок. Чтобы не проливалась кровь… – закончил я свою мысль.

– Красиво сказал, братан. Здравствуйте!

Мы удивленно оглянулись. В дверях стоял Костя – мы так увлеклись разговором, что не слышали, как он вошел. И, кажется, за его спиной был кто-то еще.

– Вот, к вам человек пришел, – Костя отошел в сторону.

Мы увидели мужчину лет сорока, он нерешительно вышел вперед, крутя на пальце ключи от машины. Поздоровавшись с нами, он сказал:

– Ребята, а гараж-то работает? Я приехал масло поменять, Сережа всегда мне делал. Кстати, где он?

– Папа умер, – ответил Миша.

– Господи-боже… – ответил мужчина. – Мне жаль…

– Мы сделаем вашу машину, – продолжил друг. – Сейчас открою ворота, загоняйте в гараж.

Мужчина вышел на улицу, а на мой вопросительный взгляд Миша ответил:

– А почему нет? Что я, масло менять не умею? Да и деньги не лишние.

– Ты прав, друг, зови, если помощь понадобится.

Пока Миша менял масло, мы с Лизой закончили работу над жилетами. Костя, дымя сигаретой, рассматривал плоды нашего труда.

– Так ты не шутил? Ты правда решил создать мотоклуб?

– Да, хочешь – присоединяйся к нам.

– Не, ребята, – улыбнулся Костя. – Меня из тачки не вытащишь. Не люблю я эти ваши байки.

Костя, скривив губы, изобразил звук мотора. Я кинул в него засохшей гренкой и засмеялся:

– Гляди, подрежешь нас на дороге – наваляем!

Когда Миша закончил с заменой масла и вернулся в каморку, мы сели пить чай. Я устроился на диване рядом с Лизой – в секунды, когда наши тела соприкасались, я совершенно ясно ощущал, как по венам вместо крови проносился электрический ток.

– Лев, а эти будешь пришивать? – девушка указала рукой на две нашивки – «президент» и «вице-президент».

– Нет, пока не будем, – ответил я. И, глядя на Мишу, добавил. – Когда мы наберем еще ребят, проведем голосование – кто станет президентом. А то пока нас только двое.

– Костя, ты не передумал? – спросил Миша. – Может, все-таки будешь с нами?

– Не, – сказал я. – Этого пса на байк не загонишь!

Вскоре Лиза засобиралась домой. Я вызвался проводить ее, а Миша с Костей остались в гараже. Когда мы вышли во двор, девушка сказала:

– Лев, давай не поедем на мотоцикле? Хочу пройтись пешком.

– Хорошо, как скажешь, – согласился я.

Где-то очень далеко от нас алое солнце пряталось за линию горизонта. Воздух остывал, мы вдыхали легкими опустившуюся на город прохладу. Вечер был прекрасен. Как и моя спутница, с которой мы шли рука об руку. Пожалуй, в те минуты у меня не было ни одной причины о чем-то мечтать. Все, что нужно, уже случилось со мной.

– Лев, а ты не шутил, когда говорил, что клуб мог бы защищать тех, кто живет в нашем районе? – спросила Лиза.

– Ты, знаешь, нет. Мне бы и правда этого хотелось. Но, скажу честно, эта мысль пришла мне в голову спонтанно. Раньше я не думал об этом. Но теперь, кажется, стал понимать, что клуб мог бы сыграть такую роль. А почему ты спросила?

– Знаешь… – замялась Лиза. – Я ведь слышала о Мишином отце… ну, что его убили «болгары»…

Я кивнул.

– А мой отец… – Лиза шумно выдохнула. Она волновалась. – Ты ведь знаешь, мой отец владеет продуктовым магазином на углу. И, мне кажется, что к нему тоже приходили эти бандиты, «болгары». Я очень боюсь за него.

Я оцепенел. Неужели, слухи не обманывали? Неужели, эти мрази действительно решили подмять под себя и наш район?

– В чем там дело? – спросил я.

– Ну, папа мне не говорил, конечно, – ответила Лиза. – Но я слышала, как он разговаривал по телефону – с него, кажется, требуют деньги. Мы собирались поехать в Грецию на каникулах, но папа сказал нам, что поездка отменяется…

– А ты знаешь еще какие-нибудь подробности?

Лиза отрицательно покачала головой. А я подумал, что слова, сказанные мной о том, что клуб мог бы стать защитой для нашего района, кажется, имеют смысл. Вот если бы мы действительно могли стать реальной силой… Мишин отец мог бы быть жив… если бы…

Снова «если бы»… ненавижу это слово! Лиза почувствовала, как напряглась моя рука и спросила:

– Ты чего, Лев?

– Знаешь, Лиза, я могу тебя кое о чем попросить?

– Да, – ответила девушка.

– Дай мне знать, если узнаешь что-нибудь о наезде на твоего отца, хорошо?

– Ну, ладно, а что ты собираешься делать?

– Пока не знаю, – честно ответил я. – Но, возможно, мы сможем найти выход.

Мы дошли до Лизиного дома, девушка поцеловала меня в щеку и скрылась за дверью подъезда. Я присел на поребрик и, вытянув ноги, закурил. Где-то очень высоко над моей головой, плыли облака. Они были безмятежны и красивы. И так не подходили моему миру. Еще вчера я мог просыпаться, не думаю ни о чем. А теперь чувствовал, что мне нужно принять решение. Решение, после которого все изменится.

Не думай, пожалуйста, что я всегда был таким, каким ты меня знаешь. Это не так. Я самый обычный парень, который мечтал о… о чем там положено мечтать в двадцать четыре года? Мотоциклы? Девушки?

Но я бы соврал, сказав, что кто-то насильно выдернул меня из течения прежней жизни и заставил делать то, что делал я. Оглядываясь назад, мне становится ясно – все мои поступки были осмысленными. Я желал этого. Вся боль, что мне пришлось испытать, кровь, которую я вынужден был стирать со своего лица – все это было прекрасно. Если ты понимаешь, о чем я.