Светлана Рассказова - Акварели любви. В новеллах

Вернулась от соседки бабушка. По её глазам Кира поняла – старушка уже обо всём знает. Слухи по деревне летят быстрее ветра. И чтобы успокоить единственного родного человека, она рассказала бабушке всю правду о случае с немцем, а после спросила:

– Ты мне веришь?

– Конечно, верю! Почему сразу ничего не рассказала? – бабушка, прижав внучку к себе, гладила по голове как маленькую.

– Это ничего бы не изменило? – девушка пожала плечами.

– А вот с Ленкой зря поделилась.

– Так вышло…

– Я её всегда не любила. Скользкая она: бывало к нам зайдёт и всё по углам зыркает, будто чего-то выискивает. Глазки, что бусинки!

– Теперь всё можно сказать…

– Да я и раньше тебе говорила! Только ты внимания на мои слова не обращала.

– Мы же с ней дружили…

– Она с тобой из-за Толика дружила.

– Бог ей судья! Но как же он на её слова купился? Не зашёл, не поговорил…

– Вот именно: купился! Жить Ленкина семья всегда умела. При немцах со старостой ладили и сейчас с властью дружатся. Ведь это Ленкина мать Дуню с потрохами офицеру продала!

– Откуда знаешь?

– Митька-милиционер шепнул. Не хотел он Дуню сдавать, дети у неё. Пятеро! Кормить-то их надо. Вот и привечала она немца за подачки. А теперь Дуню отправили в лагерь, а детей в детдом.

– Вот оно как! Мне Ленка о том ничего не говорила.

– Твоя Ленка всегда хвост по ветру держала. Вся в матушку!

– Ох, бабушка! Как же жить теперь? Столько грязи. За что? – Кира заплакала.

– Поплачь, поплачь! Слёзы успокоят. А жить всё равно надо.

В эту ночь не могли уснуть обе. Внучка слышала, как старушка, вздыхая, вертелась на своей постели и затихла только под утро. Тогда и Киру окутал липкий сон. Ей виделась Ленка, которую она тяжело тащила на закорках в гору, а дотащив, неожиданно для себя сбрасывала вниз, потом опять тащила и опять сбрасывала…

Кира проснулась и очень удивилась тишине в доме. Обычно бабушка вставала рано, топила печку, грела воду, а после будила внучку. Сегодня Кира решила хозяйничать сама. Когда вода в чайнике закипела, она сняла его с печи и подошла к бабушкиной кровати. Окликнула… Дотронулась… Старушка была мертва.

***

Война закончилась. В деревню возвратились те, кто победил и выжил. Отцвели сады, зазеленели поля… Но ничего этого Кира не замечала. Что-то ела, пила, уходила на работу, а вечером, не раздеваясь, укладывалась в постель. Ни с кем не разговаривала, похудела, осунулась.

Как-то вечером в середине лета в её дверь постучали. Она, молча, открыла. На пороге стоял дядя Митя.

«Наконец-то! И по мою душу власть пожаловала. Вот и ладно», – равнодушно подумала девушка и пригласила деревенского милиционера присесть.

– Здравствуй, дочка! – поздоровался он.

– Здравствуйте, дядя Митя.

– Ты не стой, садись! Разговор у нас будет долгий, – он сам пододвинул Кире табуретку.

– Я готова.

– Ох, девка! Не нравишься ты мне.

– Я сама себе не нравлюсь.

– Вот… сахарок принёс, – и мужчина достал из кармана небольшой кусочек сахара, – сладенькое не помешает. Исхудала-то как!

– Спасибо, дядя Митя! Не хочу. Ничего не хочу.

– Ты брось это! Понимаю, плохо тебе. А потому давай, рассказывай! Спокойно и по порядку.

– Дядя Митя, о чём рассказывать?

– Обо всём! О немце, о Ленке, о Толике.

– О немце расскажу. А о Ленке с Толиком не буду. Раз поженились – пусть живут.

И Кира спокойно, во всех подробностях рассказала милиционеру об одном неприятном походе за грибами.

– Так тебя, дочка, наградить надо, – выслушав хозяйку дома, неожиданно сказал он.

– За что? – Кира обомлела.

– Немец утонул?

– Утонул.

– Значит, на одного фашиста стало меньше. А был бы жив, сколько наших бы ещё убил!

– Я не нарочно. Так получилось.

– Без разницы. Его же нет?

– Нет.

– Вот и ладно. Не грусти! Ты ни в чём не виновата. И насчёт сплетен не переживай! Я Ленке и её матке рот-то закрою. Давно за этими воровками наблюдаю.

– Почему воровками?

– Ночью поймал обеих. Пытались склад вскрыть.

– И что теперь будет?

– Пока молчу, но могу заявить. Посмотрим, как дальше себя вести будут.

– Толик был с ними?

– Не переживай! Не было, – дядя Митя усмехнулся.

– Уже не переживаю. Так спросила. А эти выходит у своих воруют.

– Разберёмся! Я к тебе по делу пришёл.

– Какому? – Кира напряглась.

– В Правление пришла разнарядка на одного человека для поступления в педучилище. Я предложил твою кандидатуру. Мы с твоим батькой – героем дружили, а детям героев власть должна помогать, – и дядя Митя, тоном не терпящим возражения, добавил, – отучишься, вернёшься!

– Спасибо вам!

– Значит, согласна?

– Конечно, согласна!

– Вот и умница. А женихи ещё будут – поверь. Твоё сердце одно не останется!

Вот так, совершенно неожиданно, местный милиционер решил за Киру её судьбу.

«Как странно жизнь устроена и какие люди разные, – думала она, – считала Ленку лучшей подругой, а она оговорила по-чёрному, любила Толика, а он предал, боялась дядю Митю, а он оживил».

***

Отучившись, Кира вернулась в родную деревню и не одна, а с мужем. Она стала преподавать в младших классах, а её супруг – выпускник сельскохозяйственного техникума был определён на должность главного зоотехника в колхозе.

Однажды у школы Кира встретила Толика, который уже не в первый раз пытался с ней заговорить, но она постоянно делала вид, будто его не замечает или очень спешит.

– Кира, здравствуй! Прости меня. Я дурак, – сказал негромко, но очень внятно. Эту фразу давно лелеял и про себя не раз проговаривал.

– Поздравляю, – Кира улыбнулась, – от меня, чего надо?

– Решил поздороваться.

– Извини, мне домой пора! Мужа кормить, – сказала и ушла.

Он с тоской посмотрел ей вслед, а после, махнув рукой, побрёл к сельмагу. И этим вечером из дома, где жили Ленка и Толик, была слышна непотребная пьяная ругань молодого семьянина, почему-то обзывающего свою жену «подстилкой».

Посвящается Л. О.

С О Л Д А Т

– Покурить пойду, пока ты дочку кормишь, – прикрыв дверь, Гера вышел в сад.

Там вовсю цвели яблони и вишни, а вдоль тропинки, ведущей к беседке, радовали посаженные женой первоцветы. Сколько лет он мечтал о доме и саде! И вот оно – его собственное, сработанное своими руками, теперь перед ним! И можно спокойно отдохнуть, закурив папироску, а ещё можно достать припрятанную в смородиновый куст бутылочку винца. От него по телу разливается приятная истома, из глаз текут слёзы, и боль в груди становится чуточку меньше. Вера кормит годовалую дочку, сын – первоклашка делает уроки, а он сидит на лавочке за столиком в ажурной беседке, которую смастерил по памяти – видел такую же в Австрии. Там в каждом дворе и сады, и цветники, и беседки…