Аврора Ливрова - Повесть твоего сердца. Автобиографическая мистификация

После мучительной головоломки Художник так и не сумел придумать ничего более оригинального, чем сводить Аврору в зоопарк. Общение с животными, на его взгляд, обещало оказаться более безобидным, чем с людьми.

На улице девушка вела себя спокойно. Сочувствующим взглядом награждала она курящих мужчин и женщин. Изумление и досада отображались на её лице при виде разбросанных по тротуару банановых шкурок и пластиковых бутылок. Когда автомобиль с треском завёл мотор и проехал перед самым её носом, она трижды чихнула от поднявшейся столбом пыли. Но за всю дорогу она не проронила ни единого слова. С любопытством озираясь по сторонам, девушка не спешила сообщать о своих выводах, а Художник опасался расспрашивать.

– Они в клетках?!

Смятение, отчаяние, негодование, недоверие, жалость… Не перечислить всех чувств, слившихся в этом коротком восклицании. Художнику стало стыдно, будто его уличили сразу во всех преступлениях, совершённых родом человеческим. Стыдно перед Авророй, которая, казалось, именно его обвиняла в непочтительном обращении с животными. Стыдно перед десятками людей, толпившимися перед клетками и недоумевающе обернувшимися на странную девушку, кричавшую на весь зоопарк:

– Как мог ты допустить такое?

Художник растерялся окончательно.

– Прошу тебя, Аврора, говори тише, – взмолился он шёпотом.

Не понижая голоса, она продолжала возмущённо бросать ему в лицо:

– По-твоему, мне нужно молчать? Не хочешь слышать неприятную правду? Разве я заблуждаюсь? Разве не чудовищно такое обращение с живыми созданиями?

– Аврора, животным здесь совсем не плохо. За ними ухаживают, их кормят.

– Одной пищей сыт не будешь! Нужны ли им подачки людей? Интересовался ли кто-нибудь, чего хотят эти существа, немилосердно упрятанные в клетки? Их участь решили за них, хотя никто не имел на это право.

– Это всего лишь звери! У них нет мыслей, нет эмоций, нет языка.

– Скажи лучше, люди не понимают их мысли, их эмоции, их язык.

– Ты просто ненормальная! – Художник чувствовал себя ужасно неловко. Посреди зоопарка его отчитывала та, кто ещё вчера была не более чем сгустком масляных красок, а он вынужден был глупо оправдываться. – Никто не воспринимает этих зверей как мучеников. Работники заботятся о них, посетители любуются ими.

– В этом и заключается весь трагизм. Никому дела нет до чужих страданий. Даже детей забавляют животные, томящиеся в неволе.

Художник облегчённо вздохнул: последнюю фразу Аврора сказала значительно тише.

– Пойми, у людей нет цели издеваться над питомцами зоопарка. Они здесь лишь для того, чтоб желающие могли на них смотреть…

– Лучше бы вы почаще смотрели им в глаза. Дикие звери прекрасно живут в природе и вовсе не огорчаются, оттого что не видятся с людьми.

– Аврора!

– Я работаю в зоопарке не первый год, но никогда прежде не слышал подобных суждений.

Художник и девушка, разгорячённые спором, не заметили цыгана средних лет, который давно уже стоял в двух шагах от них и теперь вмешался в разговор.

– Ваше мнение резко отличается от привычных в обществе взглядов. Откуда Вы, юная леди?

Художник покраснел и поспешно ответил:

– Извините мою… сестру за ту чепуху, какую она наговорила.

– Не стоит извиняться за искренность, – возразил цыган. – К тому же она во многом права.

– Благодарю Вас, – с улыбкой отозвалась Аврора.

– Согласен с Вами, что порой немыслимо отвратительные действия воспринимаются в порядке вещей. Вы, видимо, многого не знаете об этом жестоком мире, если Вас так поразил зоопарк. Поверьте, на фоне общего беспорядка пренебрежительное отношение к животным кажется мелочью.

– Но загубленные судьбы стольких зверей не пустяк!

– Да, безусловно. Я понимаю, что они здесь не слишком счастливы. Я цыган, а наш народ ценит свободу превыше всего. Смерть предпочтительнее жизни в клетке. Но люди не в состоянии и в собственных проблемах разобраться, а на животных и подавно не хватает времени.

Аврора вздохнула.

– У Вас добрая душа, леди. Но стоит ли так близко принимать к сердцу то, что вы всё равно не в силах исправить?

– Если бы каждый не уклонялся от своей доли ответственности, мир стал бы лучше.

– Очередная свежая мысль слетела с Ваших губ. Наверное, это и моя ошибка тоже, что я предпочёл смириться с происходящим. Я стараюсь хоть чем-то облегчить судьбу своих подопечных, разговариваю с ними ласково, смотрю им в глаза, как Вы и советовали… Только что им толку от моего сочувствия.

Голос Авроры зазвучал тёплыми нотками.

– Вы хотя бы признаёте свою причастность в отличие от моего… брата. Он позиционирует себя отстранённо от чужих несчастий.

– Побольше бы таких личностей, как Вы, юная леди! – произнёс цыган, не скрывая растроганности. – Мы жили бы иначе.

– Я рада, что Вы не боитесь высказывать свои чувства. Но ответьте мне на один вопрос. Мне показалось, Вам не нравится работать здесь. Так почему Вы не уйдёте из зоопарка?

– Как объяснить Вам, леди?.. – цыган помолчал с минуту. – Не ощущая в себе сил переменить мир, я приспосабливаюсь к нему. Нужно как-то обеспечивать себя. Альтернативы я не нашёл.

– Выбор должен существовать. А как же свобода, которой Вы так дорожите?

Аврора заметила, что лицо её собеседника омрачилось.

– Цыгане в наши дни уже не те, что были раньше. Лишь романтические песни и баллады хранят ещё отголоски прежней кочевой жизни нашего народа. Свободу продали, причём довольно дёшево. Моя сестра работает прорицательницей. Люди платят ей за то, что она предсказывает им будущее. Разве правильно получать деньги за дар, данный ей с детства, вошедший в её кровь вместе с молоком матери? Но как жить по-другому? Я чищу клетки десятков запертых здесь зверей, хотя предпочёл бы косить сено для единственной пегой лошадки.

Цыган обречённо махнул рукой.

– Не судите себя слишком строго, – попросила Аврора, хотя знала, что здесь неуместны слова утешения.

Сквозь металлические прутья на девушку безотрывно смотрела зеленоглазая чёрная пантера. Со стороны наблюдалось их явное сходство в пластике движений и во взгляде. Аврора протянула руку в клетку. Художник не успел её остановить, а цыган, заметив его порыв, посмотрел на него, как на несмышлёного ребёнка. Пантера прижала уши, когда на её затылок опустилась мягкая человеческая ладонь. Аврора гладила бархатный мех, и печаль сдавила её сердце. Шершавым языком хищница лизнула руку девушки.

– Постойте, леди! – крикнул цыган вслед ей, когда она двинулась вместе с Художником к воротам зоопарка. – Как Ваше имя?

– Аврора, – откликнулась девушка, оборачиваясь, – а Ваше?

– Роман. Я рад нашему знакомству. Люди вроде Вас встречаются редко. Желаю Вам не утратить чистоту души.