Яна Варфоломеева - Дневник хорошей девочки

У него вдруг будто второе дыхание открылось, стало даже казаться, что он настойчиво намерен исправлять ситуацию.

Писал со слезами, что любит меня, что жить без меня не может, умолял простить. Сказал, что ему плохо без меня и он готов искупать свою вину кровью. Так и написал: «кровью». Так-то это смешно, можно ведь целую очередь саркастических шуток придумать на это «я готов искупать свою вину кровью», но я почему-то потерялась.

Уже прошло два месяца после нашего разрыва.

Я считала себя абсолютно свободной девушкой, по-крайней мере, хотела считать.

– Развод – это только вопрос времени, – преувеличенно громко заявляла я себе и другим.

Я предполагала, что у него начнется период, когда он начнет кусать себе локти. Ждала его, прокручивала в голове до деталей.

Но когда этот период наступил, оказалась не готова к нему. Так быстро? Вместо всех красивых и злых фраз, которые я оттачивала у себя в голове, мне вдруг стало его так жалко.

Я знаю эти эмоции, испытывала их к отчиму. Конечно, это он был виноват в смерти мамы. Если бы это можно было доказать в суде! Но когда я увидела его тогда, в нашем осиротевшем доме, не смогла ненавидеть его.

Жалость была сильнее ненависти.

«Что ты со всеми нами наделал…», только и пронеслось в мыслях, когда я отводила его руки от головы, чтобы он перестал рвать на себе волосы. Я такого отчаянья даже представить не могу. Я вообще думала, что это такое книжное клише «рвать на себе волосы», но потом собирала эти ошметки с пола, они были не придуманными.

И вот теперь я испытывала схожие эмоции. Мне было жалко своего бывшего мужа, который разрушил нашу семью и теперь начинал понимать, что он натворил.

«Что ты со всеми нами наделал…»

Я не знала, как реагировать в этом случае. Наши дороги с отчимом разошлись, и у меня больше не было причины играть роль его дочери.

А здесь как быть? Также, получается? Я же больше не его жена?

Я просто не видела другого выхода из этой ситуации, хоть и пыталась внимательно смотреть. Нет, я не могла к нему вернутся. Я же больше не смогу ему верить никогда. Не забуду это предательство, не смогу любить как раньше. Он сделал меня слишком самостоятельной и независимой. Это же как пить чай из разбитой чашки и представлять, что она целая!

Тогда, на встрече в забегаловке с обсуждением развода и того, как чудесна его новая избранница, я сказала ему, отчеканивая каждое слово:

– Я хочу попросить тебя только об одном: когда ты через два-три месяца осознаешь, что именно ты натворил и начнешь жрать свои локти, не приползай ко мне на коленях и не моли вернуться. Это будет жалко и пошло, но я знаю, что это будет. Я просто сейчас тебе говорю: нет. Ты уничтожил все, мы в точке невозврата, не приползай ко мне.

И вот этот момент наступил. Два месяца прошли так быстро и так мучительно медленно одновременно.

Мне так хотелось позвонить хоть кому-то и сказать: «Мне очень плохо. Паршиво. Пожалуйста, спаси меня. Скажи, что все будет хорошо, даже если не будет. Спаси…»

Мне некому было это сказать.

Я снова ездила за вещами к мужу домой. Удивительно. Квартира стала абсолютно его. Моей энергии там вообще не осталось, даже запах стал другой.

Есть такой особый аромат у каждого дома. Ты его не замечаешь, пока он не исчезает. И когда ты приходишь в гости к кому-то первый раз, он сразу по-хозяйски ударяет в нос.

Вот у нас он тоже был. Я это поняла, когда приехала забирать последнюю партию своих вещей и не обнаружила его.

Я абсолютно ничего не почувствовала, будто зашла в чью-то чужую квартиру. Но ведь так и было: это квартира не была моей ни одной секунды, бывший муж купил и записал ее на себя еще до свадьбы.

Но как так может быть, что я ничего не почувствовала? Не возникло яркой вспышки воспоминаний: вот мы сидим за завтраком и что-то смеемся, вот я только закончила уборку и включила лаундж, а он подходит сзади и целует меня в шею.

Неужели мои защитные реакции настолько мощные, что не пропустили ни одно такое воспоминание? А они ведь точно накинулись на меня с порога, но разбились у невидимого барьера, который я вокруг себя построила. Спокойно разобрала вещи и уехала, даже не оглянулась, чтобы окинуть последний раз взглядом свой бывший дом.

Ком в горле, сесть и пореветь – вот этого не было. Просто повернула ключ в замке и пошла к лифту.

Кажется, пришла пора сказать окончательно «Прощай» этой части моей жизни, и я оказалась готова.

Конечно, это трудно принять. Но и не принять невозможно.

Это то, что случилось бы неизбежно.

Как бы мне не было жаль «нас», вариант «простить и двигаться дальше» я исключила из повестки сразу.

Да, мы были прекрасны в своем счастье. Пусть даже я и жила иллюзиями. Тут обычно и наворачиваются слезы, ком в горле и вот это вот все.

Мне жаль себя ту, прежнюю. Я была так непосредственна, естественна, наивна.

Буду ли я еще когда-нибудь такой?

Те счастливые «мы» остались записанными на пленку времени где-то во Вселенной. Там мы танцуем дурацкие танцы, поем «наши» песни, называем друг друга милыми именами.

А, это невыносимо. Писать вот это очень тяжело. Это самая сердцевина боли. Это та самая рана, на которую я боюсь посмотреть, тот самый подвал с его кишащей чем-то темнотой. Дверь приоткрыта и манит.

Бывший муж снова приезжал ко мне, когда я болела, заваривал мне лимонно-имбирный чай.

Он снова попытался поговорить, я только отхлебнула чай:

– Спасибо, давай не будем.

Он посмотрел на меня с мольбой.

– Я ведь хотел только, чтобы ты поняла свое одиночество и что ты не сможешь жить без меня. Хотел увидеть, что ты любишь меня безумно.

Я усмехнулась.

– То, что я справлюсь, а любовь к тебе пройдет, явно не входило в твои планы.

Это не был наш последний разговор. Но именно тогда, когда я, укутавшись в плед, пила чай, сидя на безвкусном диване, который наверняка покупали вместе с тем угловым кухонным гарнитуром, мы спокойно и без упреков оба подвели черту, за которой «нас» уже быть не могло ни при каком развитии ситуации.

Я тоже была виновата в нашем разводе, мне не хватило мудрости смягчить свой характер и показать мужу, что я могу быть слабой и он был мне нужен. Я не смогла найти тот язык, который он бы понял. Бывшему мужу нелегко было быть сильным рядом со мной, а я свой внутренний стержень никогда не скрывала.

Наверное, на подсознательном уровне ему хотелось сломить меня и победить, чтобы доказать, что он мужчина и способен на решительные действия. Он не мог понять, что я любила его, но была слишком независима.

Я не знаю, насколько показателен пример нашего расставания. Мне было в какой-то степени проще принять решение об уходе – мой бывший муж ничего не делал, чтобы вернуть меня, я не видела никаких поступков с его стороны. Его странные гостевые визиты, наверное, считались бы за реальные шаги, но, блин, они никак не соотносились с масштабами разрушений.