Татьяна Осипова - Дитя пустоши. Книга вторая. Осколки

Голод толкал людей на невообразимые мерзости. Порой некоторые жадные до наживы охотники продавали сушёное мясо убитых заражённых. Последствия оказались плачевными. Раньше многие так и подцепили заразу, получив её после поедания мяса инфицированного. После случаев массового заражения в пищу могли идти только здоровые люди и в крайних случаях – старые, больные и смертельно раненые.

– Интересно, и где ты сейчас найдёшь «красного»? – поинтересовался Хек, прозванный так за выпученные глаза и бледную кожу. Хотя в отсутствии солнечного света, которого недоставало всем, особой розовощёкостью не отличался никто. По крайней мере, если ты не красный.

Красные имели какой-то иммунитет, что ли, потому что на них не охотились зомби. Община Серых, к которой принадлежала Маша, презрительно относились к красным, считая их «нечистыми». Хотя те, кто знал, что такое уйти от зомби, и проводил на поверхности часы, а то и дни, только и мечтал иметь в паре красного. Люди, подобные Маше, были лишены предрассудков в отношении себе подобных. Однако Серые никого не признавали за чистых людей, как они называли себя, и Маше всегда это претило.

Были ещё такие – Зелёные. Их ещё нарекали люди-растения, хотя с виду они совершенно не отличались ни от серых, ни от красных. В какой-то момент учёные в Красной звезде изобрели новый метод питания – им стал хлорофиллиум. Инъекции вещества, как говорили, видоизменяли генетику человека и состав крови. Люди могли получать дополнительное питание и энергию, если находились под лучами солнца или дневных ламп, которые начали массово использовать в тепличных хозяйствах.

Зелёных часто называли огурцами, однако они не обижались. У каждого путешествующего была с собой зарядка и светодиодный шнур, который мог заменить пищу в суровых условиях. Обмотался им и впитывай. Так думали серые, но всё было немного иначе. Именно поэтому закрытые посёлки могли покидать на длительное время только красные.

– Маш, – позвал Миха, разливая кипяток по кружкам. Кипячёная вода не была такой отвратительной, если в неё капнуть какой-нибудь ароматизатор. В посёлке Серых находился склад производства лимонадного цеха, и химических ароматизаторов имелось в избытке. Если учесть, что одной микроскопической капли хватает на три литра воды, расход за десять лет был минимальным. Тем и жили. А местные химики пытались синтезировать ароматизатор, однако пока не выходило, и община довольствовалась остатками запасов прошлого.

– Ну что, Миш, надумал? – бойкая девчонка, хитро прищурившись, улыбнулась.

– Знаю я одного красного. – Миха понизил голос до шёпота. – Но сама понимаешь… Эй, не для вас вещаю! – прикрикнул он на подползающих ближе жильцов лачуги. – Сама понимаешь, не в чести водить дружбу с ними. Он мне помог, я ему помог. Короче, я поговорю с ним, только подождать надо несколько дней.

– Не вопрос. – Маша снова сделала добрый глоток из большой кружки. Горячий напиток обжигал, расслаблял, а если туда кинуть вещун-травы, то можно было узреть видения, и, возможно, получить полное предсказание.

Вещун-трава имелась у зелёных и стоила дорого, пришлось расплатиться рожком на двадцать патронов и капсулой ароматизатора. Нет, это не было наркотическим средством, никто не привыкал к нему. Это было наподобие алкоголя в эти суровые дни, когда иногда хотелось расслабиться. Если быть честным, расслабиться не получалось никогда, во всяком случае Машке, поэтому если кто и пил чай с вещун-травой, делал это исключительно уверенный в том, что рядом есть тот, кто сможет разбудить, если начнётся атака зомби или падших.

Падшие были отдельной кастой. Они считались неприкасаемыми. Вирус находился у них в крови, но не превратил в зомби. Они могли стать зомби когда угодно и сами порой не понимали, что носят в себе бомбу с часовым механизмом неизвестного сборщика.

Лагеря падших пытались уничтожать и не позволяли селиться рядом с серыми, красными или зелёными, если же их вычисляли, то жестоко убивали. Возможно, страх смерти заставлял большинство сбиваться в собственные стаи, а не притворяться приверженцами той или иной группы.

Маша допила «чай» и направилась к лежанке. Около костра она не любила спать, хоть это место было для уважаемых людей общины. Она была посланником и бегуном. Доставляла письма, приносила еду, оружие, патроны, спички, бумагу – всё нужно для лачуги и места их дислокации.

Посёлок серых был обнесён высоким забором из досок, ящиков, колючей проволоки, металлических труб и сетки. В течение десяти лет он ремонтировался и надстраивался не раз. Внутри располагалось здание старого пивзавода. Люди селились в полуподвальных помещениях, из-за того, что потолки там были низкими, и зимой легче оказывалось прогреть помещение.

Маша проверила в пистолете патроны, на месте ли нож, прижалась к тёплой стене и закрыла глаза. Между стен проходили старые трубы. Когда становилось особенно холодно, топили заводскую котельную, но только по ночам, чтобы днём издали не было видно дыма. Котельную запускали, когда был уголь. В этом году община смогла обменять его на молочную продукцию и свинину. Но потом, как посчитали траты, самим пришлось затянуть пояса.

Сон пронзил стрелами воспоминаний – всегда один и тот же кошмар. Мама и папа с оскалом и безумием на лицах, и Маша, которая смотрит в сторону, видя себя в зеркале бледную, напуганную, а потом ещё и брата, пытающегося зайти со спины. Это зеркало спасает её. В голове – осознание, что ей нужно выжить любой ценой.

Маша отбрасывает ударом ноги брата, бежит на кухню, захлопывает дверь. Ищет, чем сможет не просто защитить себя, а убить выродков. Нет, мама, папа и брат остались в прошлом. Сейчас ни к чему жалость, они никогда не станут прежними. Сейчас они больны. Больны неизлечимым бешенством, а их души заперты внутри монстров, и Маша, только Маша сможет их освободить.

Она находит какую-то деревянную штуку, похожую на скалку, думая, что это ещё бабушкино наследство. Однако из этого можно сделать неплохую биту. В ход идёт всё – молоток сегодня потрудится на славу, как и гвозди из папиного ящика. Девочка наскоро сооружает дубинку, утыканную гвоздями. Руки и ноги, в наиболее опасных для укуса местах, она прячет под вырванными картонными обложками маминых кулинарных книг. Наматывает скотч, делая картонные латы более прочными. Зомби начинают биться в забаррикадированную дверь. Скопленные за двадцать лет совместной жизни кухонный стол, посуда и бытовая техника стали отличной баррикадой. Маша успевает привязать нож к запястью, чтобы не порезаться самой и отражать атаку. Кинула в рюкзак ножи, отвёртки, проволоку, скотч, молоток, гвозди, спички. Посмотрев на полку с соленьями, решила, что лучше вернётся сюда потом. Ну, а если раньше Маши здесь побывают мародеры, она раздобудет консервы в другом месте.