Елена Комарова - Девочка созрела

Кого-то ждёт вокзал, кого-то ждут домой

Её никто не ждет, не хочет её тела

Ей проще не сказать, ей проще быть немой

Когда оно придёт, а девушка созрела…

Земфира, 2000

– Девушка, можно вас на минутку?

– Меня?

– Да. Вы извините, я немного выпивший, но я давно вас заметил и все не решался с вами заговорить. Как вас зовут?

– Лена.

– Очень приятно. Я – Саша. Вы на остановку? Куда-то поехали? Я не вовремя…

– Эммм… Я… гулять…в город…

– А, может быть, вы погуляете с нами? Пожа-а-а-луйста!

И смуглый, высокий, крепкого телосложения, молодой человек развернулся в сторону магазина, из которого выходили, по-видимому, его друзья: две девушки и два парня.

– Знакомьтесь! Это мои самые лучшие в мире друзья: Антон, Сергей, Юля и Света! А это Елена! Она любезно согласилась составить нам компанию на сегодняшний вечер!

– ???

– Я прошу вас, Леночка… Можно я вас так буду называть? Не смущайтесь! Я знаю, что вы возрастом нас помладше, годика, так, на два! Я ни в коем случае даже не предложу вам эту пакость, которую они купили, и уж, тем более, не допущу, чтобы эту пакость кто-то из них дал вам попробовать…

– Да я и не собиралась…

– Я вижу! Я вижу, что вы удивительная, удивительно хорошенькая девушка!

И легким движением крепкой мужской руки этот смугляш приобнял меня за плечи и повел с собой вслед за его друзьями.

Почему я сменила свой намеченный маршрут, в ту минуту я не могла понять, ведь мне было всего пятнадцать лет. Я только что закончила девятый класс и поступила в музыкальное училище по классу фортепиано. Точнее, меня туда затолкали.

Моя семья жила в пригородном поселке и около остановки, особенно по вечерам да в летние-то денечки, собиралась поселковая молодежь: кто покруче – чтоб уехать на дискотеку в город, кто попроще – потусоваться в «центре».

В тот вечер моя городская дискотека отменилась, и я оказалась в обществе довольно приятных людей. Все они были действительно старше меня на два года, т.е. выпустились из одиннадцатого класса. Но их лица были мне знакомы не потому, что в одной школе учились, а потому, что все они когда-то занимались у моей мамы хореографией. Кто куда из них поступил, меня мало интересовало, так как в основном я молчала и слушала их болтовню. Больше всех болтал, конечно, Саша.

Время первой любви в то лето ко мне еще не пришло. Одноклассники нравились, немного, особенно отличник Вовка с черными кудрями. Потом засматривалась на Женьку из параллели. Но общения с противоположным полом как такового не было. Хотя… Вру! Было! Я ж Женьке тому записку писала и на дискотеке школьной пришлось мне выяснять отношения с его, как-бы, девушкой. Точно! Подробностей не помню, но осадочек остался. Осадочек от того, что, оказывается, я, конечно, хорошенькая, как мне говорила всегда мама, но не единственная девочка. Есть девочки, которые порасторопнее меня, пораскомплексованней, поулыбчивее.

Я росла серьезным ребенком. До двенадцати лет у меня было все: своя комната, свой письменный стол, свое пианино, свои уроки в общеобразовательной школе и в музыкальной. Мне пророчили большое, великолепное будущее с карьерой пианистки. Гулять ходила редко из-за загруженности. Занималась добросовестно. Мама мной гордилась. Папа – не знаю. Он молчал.

А Саша – смугляш, не молчал. Весь вечер он рассказывал нелепые анекдоты. Подкармливал меня сухариками и чипсами и все пытался коснуться моей ладони хотя бы на миг. Незаметно. Случайно. Не знаю, получилось ли у него, видели ли его друзья эти тщетные попытки? Но мне было очень заметно, и потому я старательно эти попытки пресекала.

Около двух часов длилось наше общение. Саша видел, что я не особенно вписалась в их компанию, и, будучи воспитанным молодым человеком, проводил меня домой. Пока мы шли вдвоем до моего подъезда, мы молчали. Молчали абсолютно. Каждый из нас, по-видимому, пытался найти ответы на какие-то новые для себя вопросы.

– Завтра ты погуляешь со мной? – спросил меня Саша со взглядом шрековского кота.

–Да, если мама отпустит. – почему – то ответила я.

А мама уже бдительно смотрела на нас с балкона нашей квартиры на четвертом этаже.

– Кто это? – спросила она меня, когда я поднялась домой.

– Саша.

– Что за Саша? Раньше я его не видела в нашем дворе.

– Он не из нашего двора.

– А как вы познакомились?

– Около остановки.

– Ты опять хотела в город уехать?

– …

– Что молчишь-то?

– Хотела… Но не уехала ведь…

– Хорошо, что не уехала. Так чего хотел этот Саша?

– Ничего. А чего он должен хотеть?

– Как чего? Известно чего! Они в этом возрасте… да и не в этом тоже… все они одного хотят! Ты его так и спроси: чего хочешь, Саша? А то, скажи, мне некогда просто так время проводить, по улицам шататься, мне заниматься надо. Поняла?

– Поняла, мам.

И я закрыла дверь в свою комнату, легла на кровать и думала: чего ж они все хотят? Почему все? Так и уснула.

На следующий день Саша около шести вечера уже сидел на лавочке у моего подъезда. Я выглянула с балкона, увидела его и отпросилась у мамы погулять. Она, конечно, отпустила, ведь я добросовестно выполнила все домашние дела, но твердым голосом напомнила о вопросе, который я должна задать Саше.

Наш поселок был поселком строителей. Мой отец был строителем и завод, на котором он работал, находился в 40 минутах прогулочного шага от поселка. Ранним утром и после пяти часов вечера с понедельника по пятницу по дорожке на завод шли рабочие. В выходные по дорожке до завода гуляли пенсионеры или молодые пары. Мы с Сашей и отправились прогуляться до завода.

Шли не за ручку (какая ручка – один день знакомы). Я трепала в руках травинку, Саша трепал языком. Трепал не потому, что трепло, а потому, как я сейчас уже понимаю, что волновался и был влюблен, вернее начинал понимать, что влюбляется. А в моей голове зудел один вопрос: мамин. Это был не мой вопрос. И вообще мне этот вопрос не нравился, но то семечко, которое посадила в моей голове мама, проросло уже довольно раскидистым деревом, так как воображение у меня хорошо работает, да и к конкретике я относилась уважительно, твердо зная, что всему приходит финал и у всего есть своя кульминация. Я же росла на музыкальных произведениях Чайковского, Моцарта и Бетховена.

До завода мы дошли. Развернулись и пошли обратно. Зная, что ходим мы примерно час, я подозревала, что Саша устал болтать, и что до конца обратного пути осталось минут двадцать, а идти больше некуда: в поселке гулять – насобирать взглядов лишних и пересудов, поэтому с барабанной дробью в голове, дождавшись Сашиного молчания, я выпалила. Выпалила мамин вопрос.