Елена Зрянина - Судьба провинциалки

Рюкзак не пригодился…

Кто-то из друзей порекомендовал меня для работы в московской организации Союза дизайнеров СССР. Мне очень импонировало работать с творческими и креативными людьми. Они необычно и со вкусом одевались, необычно выражали свои мысли, необычно шутили. Они были новаторами во всем, ломали стереотипы и стояли у истоков новой культуры!

Я обожала слушать их истории про клиентов. Только-только в стране стали формироваться понятия логотипа и фирменного знака компаний. Приходит однажды к ним клиент (директор рыбного хозяйства из Астрахани) и заказывает разработку фирменного знака. Дизайнер Людмила две недели рисует эскизы, не спит над своим творением, сомневается и придумывает три варианта, потом принимает решение, что первый – самый верный, и отдает его на суд клиента. Что представлял собой логотип?

Круг, а внутри круга две рыбки, похожие на изображение рыб в гороскопах, когда она плывет в одну сторону, а другая в другую и они как бы обрамляют этот круг.

Красиво, емко и точно поместится на бланке, конверте и визитке (о чем тоже должен подумать дизайнер).

Заходит клиент – здоровый астраханский мужик, берет лист с логотипом в левом верхнем углу и говорит: «Ты что мне тут наваяла? Эту пендюрину кто заметит? Ты мне Емелю нарисуй, да щуку приличную в его руках, да чтоб видно было, что вещь мает!!!»

Людмила, тургеневская женщина с шикарным образованием, смотрит на него уничтожающим взглядом и начинает плакать! Причитая, что им всем еще долго придется бороться с такими маргиналами, пока не поймем, что такое фирменный знак.

Председателем правления Союза дизайнеров был Юрий Владимирович Назаров.

Сейчас шикарное время: можно зайти в Википедию и все узнать о человеке такой величины. А тогда я просто шла на переговоры и делала выводы о человеке и его заслугах по собственным соображениям (какие могли быть у дамы 25 лет) и мнению коллег.

Он был очень колоритной фигурой: небольшого роста, с шикарной шевелюрой волнистых волос и большими усами.

Назаров окончил с серебряной медалью московскую среднюю художественную школу (МСХШ) при институте им. В. И. Сурикова, затем Московское высшее художественно-промышленное училище (бывшее Строгановское).

В 1992 году он стал президентом Союза дизайнеров России.

Член-корреспондент Российской академии художеств, профессор, доктор искусствоведения, заслуженный деятель искусств РФ.

В Москву приехали коллеги-дизайнеры из Союза дизайнеров Западного Берлина, и мне предстояло помогать с переводом на всех встречах.

Немцы мне понравились сразу: она была неимоверной красавицей, похожей на актрису Фатееву в молодости, а он настоящий творческий человек – с хвостом белокурых волос и в кожаной куртке с бахромой.

Кроме переводчика, им нужен был еще и водитель с машиной, поэтому в нашем тандеме в этом качестве появился мой зять. Вот так семейным подрядом мы и поработали неделю.

Это было удивительное время, когда я завидовала сама себе, что выбрала такую профессию, которая открывает так много дверей, причем в любое время суток!!

Мы были в Большом театре, а потом могли все вместе отправиться в гости к дизайнеру в интересную квартиру мансардного типа, подняться в нее по винтообразной лестнице и в полночь достичь своей цели. Эти люди не замечали время, для них оно текло незаметно и не бесцельно. Они все абсолютно были «совами», и когда я боролась с сонливостью, они, наоборот, просыпались и с горящими глазами, перебивая друг друга, строили планы, рождали идеи и восторгались содеянным! С ними был какой-то необъяснимый драйв!

Немецкие коллеги были в восторге от Москвы, от нашей еды, от гостеприимства и достопримечательностей. На Старом Арбате мы купили немке кубанку из овчины и павловопосадский платок. Это был писк моды на Западе!

Они улетели, а через пару месяцев прислали приглашение прилететь к ним в Берлин и посетить несколько творческих мастерских, поучаствовать в ежегодном симпозиуме дизайнеров Европы, посмотреть город.

Назаров возглавил делегацию коллег, и мы отправились в Западный Берлин.

Вся делегация (кроме меня) жила в «Русском доме», он располагался на территории Восточного Берлина. А меня поселили в квартире у художницы на главной улице Западного Берлина (Kurfuerstendamm), выдали проездной билет, и я каждое утро должна была встать на час раньше и преодолеть путь в восточную часть города.

В моей комнате стояла, вернее, лежала кровать (просто высокий матрац), был небольшой сундук, на который я складывала свои вещи, и все.

Художница (будучи, как и все мои дизайнеры, «совой») еле поднимала себя каждое утро с постели, грела мне в духовке булочки, ставила на стол варенье и сливочное масло, потом шла досыпать. Я съедала две булки с маслом, пила чай и выбегала на электричку.

Однажды я увидела, как завтракали мои коллеги, и попросила политическое убежище в «Русском доме».

Их потчевали сырниками, сосисками с горошком и воздушным омлетом на молоке. Все было такое вкусное и такое родное…

Мои голодные глаза тут же выдали меня, и Назаров разрешил приезжать к ним на завтрак и быть членом коллектива уже с раннего утра.

Каждый день мы посещали минимум три студии. Дизайнерские студии были очень красивыми, везде разрабатывали дизайн разных предметов, от сантехники до мебели.

Переводить было непросто, т.к. запаса слов по дизайну сантехнических деталей мне явно не хватало. И каждый вечер были званые ужины, компании, выставки и т. д.

Наша немецкая семейная пара, приезжавшая в Москву, хотела показать в ответ свое гостеприимство.

К концу недели я выдохлась, безумно устала и еле ворочала языком.

Утром я взмолилась дать мне день отдыха и просто побыть в отеле, т.к. болели даже голосовые связки, не выдержавшие такой нагрузки.

Юрий Владимирович поехал на встречу с коллегами и обещал, что справится, т.к. немного говорил по-английски. Вернувшись, сказал мне, что только сейчас понял суть переводческой деятельности и что начал опять курить. Якобы, делая затяжку, легче вспоминать английское слово и можно красиво держать паузу в разговоре с коллегами.

Вечером в этот день состоялась конференция и праздничный ужин в Конгресс-холле.

Я наотрез отказалась еще в Москве переводить синхронно выступление Назарова на конференции, и Союз дизайнеров заранее заказал переводчика-синхрониста.

Это высшая каста переводчиков, люди, у которых по-другому устроен мозг.

Переводчице было лет 50, госпожа Хан познакомилась с Юрием Владимировичем, задала пару вопросов по теме доклада, и мы пошли в зал. Я заняла место в последнем ряду огромного помещения, приготовила блокнотик, чтобы записать те слова, которые для меня оказались бы новыми в докладах, и настроилась на работу.