Марта Кауц - Антология хоррора – 2020

Никита шумно вынырнул, разбрызгивая капли жидкого золота.

– Лер, да погоди ты! – прокричал он ей вслед, спешно выходя на берег. – Куда ты так понеслась?

Девушка остановилась и развернулась, хмурясь. Никита поравнялся с ней и тоже остановился, подавшись вперед. Теперь их разделял только забор.

– Тебе говорили, что ты красивая? – внезапно спросил он.

– Говорили, что похожа на мать, – буркнула Лера, хмурясь еще больше.

Никита протянул руку и коснулся ее щеки.

– Хочешь, будем вместе? Ну, ты понимаешь… – большой палец парня скользнул по пухлым Лериным губам. – Будешь моей девушкой?

– А не боишься?

– Чего? Что проклятье меня живьем сожрет? Брось. Это же лишь деревенские байки. Хотя… В то, что ты – ведьма, я бы поверил. Ведь ты меня давно околдовала.

«То-то он часто тут стал ошиваться. Речки ему целой мало – нет, у забора нашего голым торсом сверкает месяц уже. Обольститель хренов,» – зло подумала Лера. Ей до жути хотелось впиться зубами в руку наглого парня, но вместо этого она задумалась.

Никита был старше ее на пять лет и довольно красив. По нему сохли почти все деревенские девчонки. Он учился в городе и приезжал в деревню к бабке только два раза в год: летом и зимой. Идеальный претендент для первого опыта. Лера была реалисткой: городской мальчик хотел развлечься, не более. В этом их интересы совпадали.

– А почему бы и нет? – голубые глаза Леры сверкнули. – Завтра, как стемнеет, встретимся у сарая.

– Договорились, – широко улыбнулся Никита и, потянувшись, жадно поцеловал её в губы. Лера замерла от неожиданности, не зная, что делать. Никита отстранился и выдохнул:

– Непорченая еще, да? Ничего, сладкая, я тебя многому научу.

Лера дергано улыбнулась. Она уже жалела о своем спонтанном решении, но отступать было поздно.

* * *

О своей матери Лера точно знала три вещи: что она всю жизнь проработала в школьной столовой, что колдовать она не умела, и что она определенно странная. Женщина могла часами смотреть в окно на реку, позабыв обо всем на свете; могла молчать несколько недель, а то и месяцев; была рассеянной и периодически путала имя дочери со своим, называя Леру Варей. В их доме не было ни одной мужской фотографии, кроме старой, черно-белой, на которой был запечатлен дед Леры – молодой офицер. Он пропал без вести во время Второй Мировой. Мама говорила, что никогда не видела его вживую, но иногда Лере казалось, что она как-то странно смотрит на фотографию. Слишком уж нежно.

Так или иначе, сегодня мать должна была остаться в школе до глубокой ночи – староста отмечал в школьной столовой юбилей, —а Лера, в свою очередь, собиралась встретиться с Никитой.

Девушку лихорадило и трясло с шести вечера. От волнения все валилось из рук, но к сараю Лера не пошла ни когда начало смеркаться, ни когда стемнело. Ей хотелось заставить ухажера подождать, чтобы выиграть время и успокоиться. Но когда часы пробили полночь, девушка все-таки взяла старый фонарик, вышла за калитку и, крадучись, пошла вдоль забора в дальний конец участка, на углу которого стоял сарай.

Возле него никого не было. Лера было расстроилась, но по мере приближения, заметила длинную тень, тянущуюся от поворота. Там, за углом, кто-то стоял. Девушка обогнула сарай и направила свет фонарика прямо на ждущего её Никиту.

– А вот и я. Давно при…

Слова застряли в ее горле, отказываясь покидать его, а фонарь, неожиданно ставший слишком тяжелым, легко выскользнул из трясущихся пальцев и истерично замигал. Прямо на Леру смотрело немигающими красными глазами нечто, смутно напоминающее человека. С его тела стекала речная вода вперемешку с кровью. Кровь была и на стене сарая.

Лера опустила взгляд на землю.

К горлу подступил тугой, отвратительный ком еще не переварившегося ужина. Никита безжизненным мешком лежал на земле, окруженный собственными внутренностями, смешанными с грязью. Глаза его были выдраны из глазниц вместе с частью лица.

Лера отшатнулась и ее вырвало прямо на новые туфли и легкое платье.

– Лера! Ты здесь? – услышала девушка приближающийся голос матери, но не смогла ответить. Очередной приступ рвоты, еще более сильный, скрутил ее: в мигающем свете фонарика она увидела на дереве глаза Никиты, а также часть скальпа. Быстрые торопливые шаги резко оборвались, и очередной фонарик упал на землю. Мать Леры замерла, зажав рот руками.

– Мама, беги! – наконец смогла выдавить из себя девушка, борясь с истерикой. – Монстр! Спасайся!

Но мама не двигалась.

– Люба? – неожиданно произнесло существо отчетливым мужским голосом. Тело его покрылось рябью, становясь более похожим на человеческое.

Под изумленный вопль Леры ее мать ринулась к монстру и повисла у него на шее, прислонившись губами к тому месту, где было его лицо. И тут Лера с ужасом узнала в существе знакомые черты.

Дед.

Это был он. И чем дольше Лерина мать его целовала, тем человечней выглядел он, и тем старее казалась она.

– Ваня, Ванечка! – наконец отстранившись, проворковала мать незнакомым хрипловатым голосом. – Я снова тебя дождалась!

– А я снова вернулся, – бледный мужчина ласково гладил ее по волосам. – Я же обещал, что даже мертвым вернусь. Дочка наша, Варечка, такая взрослая уже!

– Да, родной мой. И скоро она станет мной, чтобы снова дождаться тебя, – мать перевела взгляд на Леру и улыбнулась. Слишком широко для человека. – Она станет Любовью.

Лера наконец смогла двигаться. Она сделала шаг назад, затем еще один и рванула со всех ног мимо забора, в сторону соседей. Но чертова туфля зацепилась каблуком за корень яблони, и Лера с визгом скатилась прямо в речку.

Мимо нее с застывшей на губах улыбкой прошла ее мать, медленно погружаясь в холодную воду реки по самую грудь. Ее густые светлые волосы трепал ветер, а в голубых глазах плясали безумные всплески лунного света.

– Теперь твой черед, а мне пора, – прошептала она, и прежде, чем Лера закричала, погрузилась в воду с головой. Девушка звала её, срывая голос, пыталась нырять, но все без толку – женщины и след простыл.

Внезапно Лера ощутила острое желание обернуться, что и сделала. И потеряла себя навсегда.

На берегу, под яблоней, стоял молодой офицер и пристально смотрел на нее, бывшую когда-то Лерой Любовь Николаевну Орлову – верную жену Ивана Афанасьевича Орлова, трагично погибшего от вражеской пули летом сорок второго года у истока знакомой реки.

– Не могу, – Сванте отвел глаза от окна и опустил винтовку

– Малыш, ты должен. Ты.. – скрипучий голос оборвался на полуслове, когда Сванте вскочил и резко развернулся к собеседнику.

– Не смей так меня называть! Не смей! Никогда! Ты слышишь, никогда больше, – слова точно раскалённые капли металла обжигали рот. Он несправедлив к старику, слишком жесток, но как быть с этим тошнотворным чувством бессилия и горечи, когда слышишь своё старое детское прозвище.