Михаил Маскаев - Таинственная карета

Да, но если бы не это, – возразил он себе, – как бы я узнал о множестве книг, написанных от моего имени без ведома моего? И где бы ещё я обрёл столько свободного времени, чтобы оценить пройденный путь?

Так пусть же эта тёмная ночь станет светлым осознанием итогов моей жизни. И эту исповедь я оставлю моему другу, досточтимому графу Йозефу Карлу фон Вальдштейну, давшему приют моей мятежной душе в безмятежных покоях его замка».

С этими мыслями он сел за письменный стол, достал приготовленную бумагу и стал писать.

«Я, Джованни Джакомо Казанова, в здравом уме и бодром духе заявляю, что не имею отношения к содержанию множества книг, написанных от моего имени. В Японии крестьяне тайком добивали оставшегося на поле боя раненого воина, чтобы потом продать его доспехи. Писатели не щадят моей раненой души ради дохода от приписанных мне откровений.

Мог ли в здравом уме и ясном сознании писать такие доносы на самого себя я, Джакомо Казанова, который перевёл на итальянский язык “Илиаду” Гомера и участвовал в написании либретто к опере “Дон Жуан”?

За всю жизнь я сочинил множество занимательных историй, и среди них нет ни одной, которую я постеснялся бы прочитать не только с плавучей сцены, пришвартованной у Пьяцетты, рядом с Сан-Марко, но и в лучшем театре Сан-Бенедетто, надев шитый золотом кафтан, камзол и кюлоты.

С чего началось моё увлечение женщинами и к чему привело?

В юности я часто смотрелся в зеркало и огорчался, что одна половина моего лица хранит весёлое выражение, а другая – грустное. Оно стало таким после того, как я застал мою первую любовь Бетти в постели с моим другом.

Её измена так потрясла меня, что, не смирившись с ней, я стал искать образ Бетти в других женщинах и сам не заметил, как проникся неистощимой любовью к женской красоте, нектар которой, как пчела, стал собирать с лучших соцветий женской природы. И все мои счастливые встречи и печальные расставания происходили, возможно, из-за того, что у жизни одна половина лица весёлая, а другая грустная.

Возможно, я отличаюсь от многих тем, что понимаю: когда мужчина не раскрывает себя, женщина любит в нём свои лучшие ожидания. Есть только один способ помочь женщине в любви к тебе – не мешать ей любить твою тайну. При всём многообразии душевных проявлений мужчины только его ничем не ограниченная тайна достойна безграничной женской любви к нему.

Какие это чудные создания – женщины, причины дуэлей и войн! Главное, что не может представить себе общественная мораль, – то, что, познав несколько женщин, можно каждую из них безгранично любить, не смешивая в душе одну с другою. Это ей, женщине, я посвятил эту оду:

Но в этом воззвании к женской любви участвовала лишь половина моей души, другая видела всё в ином свете.

“Женская красота коварна, – утверждала она, – красавица лишает мужчину покоя, чтобы не беспокоиться о нём, и он становится жертвой своих чувств. И это не бескровная жертва, ибо попранное чувство и есть кровь души, пролитая в дни страданий.

Чтобы понравиться женщинам всерьёз, – продолжала она говорить моему сознанию, – надо иметь достаточное количество недостатков. Красавицы не признают достоинств мужчины, дающих им право не платить за любовь. Поэтому, если недостатков в мужчине не замечают, их с беспокойством начинают искать.

Редкий мужчина способен понять, что женщина его мечты вовсе не жаждет увидеть в нём совершенство. Идея понравиться красавице – полный бред. Ей не надо, чтобы мужчина ей нравился, ей надо, чтобы он щедро откупался от необходимости нравиться ей. Ведь столь желанное женское «да» – это согласие принимать подарки. Чтобы курочка не отвергла петушка, он предлагает ей не себя, а зёрнышко. Стоит ли сомневаться в благотворности при ношения даров, если связи между людьми называются от ношениями?”

Помню, маленьким мальчиком я пришёл в дом моего друга. Его мать в саду носила яблоки от яблони в беседку и складывала в две чаши. “Возьми яблоко”, – предложила она, увидев мой завистливый взгляд. Я подошёл и выбрал самое красивое из них. “Нет-нет, – смущённо улыбнулась она, – возьми из другой чаши, а в этой – для продажи…” И с тех пор я вижу, чтов женщине есть для тебя и что– для того, кто представляет для неё бóльшую ценность.

У многих замужних женщин одна половина души – материальное благополучие, другая – душевная утрата. Для них замужество – это обеспеченное сожаление о том, чего они лишились. Их жизнь разделяется на обустроенный быт и разорённое чувство. И приводит их к этому порочное устроение общества, в котором только объединяясь в семьи люди могут выживать в условиях непомерных поборов, где налог – это сбор для содержания наложниц.

Да, я встречался со многими женщинами… И все годы молю Бога о каждой из них, прося встречу со мною не вменять им во грех, но в самопожертвование ради моего будущего душевного просветления. И прошу даровать им здоровье, благополучие и долгие годы жизни в окружении любимых и любящих людей.

Мои доброжелатели ждут от меня секрет успеха в любви, не ведая, что эта задача решается отдельно для каждого мужчины. Что касается моего скромного опыта в любовных делах, привожу их вниманию мои разрозненные выводы, которые я сделал лично для себя и потому не знаю, смогут ли они им пригодиться.

Женское сердце покорит не тот, кто его успокоит, а тот, кто сумеет взволновать.

Многие мужчины сторонятся воплощений женской красоты, боясь оценить себя глазами совершенства. Поэтому завоевать сердце красавицы всегда считалось не меньшей доблестью, чем отличиться в бою.

Женщины так милы, что невозможно о них не думать. Многие из них – настоящие произведения искусства, покоряющие нас настолько, что мы перестаём принадлежать себе.

В отличие от слов, манеры принимаются ими за чистую монету. В их понимании серьёзное лицо мужчины заслуживает справедливости, а весёлое – любви.

Чтобы расположить к себе женщину, её достаточно один раз выслушать, один раз вытерпеть и один раз рассмешить.

Женщина далека от восхищения добротой мужчины, в её понимании добрый человек – это назидательно, но не эротично.

Естественная красота женщины вызывает неестественное поведение мужчины.

Красавица в любви ищет сладкой неволи, а находит горькое поклонение ей.