Юрий Чемша - Отдохните, сударыня!

Когда я менял лопату – лопаты у меня разные, одна для ковыряния, другая для бросания – или делал передышку, ворона считала это новым номером, бурно аплодировала и поворачивала ко мне другой глаз. Иногда переступала лапками по ветке туда-сюда, как будто у самой коготки чесались побросать.

«О чём думал её изощрённый мозг? Чем была занята её премудрая голова?»

Я счёл правильным честно предупредить зрительницу:

– Послушай, – говорю, – мышку я тут тебе не вырою. Тем более, кусочек сыру. Шла бы ты…

Но она не шла. Она явно сидела из чистого любопытства.

О чём думал её изощрённый мозг? Чем была занята её премудрая голова? Если бы я был вороньим Фрейдом и мог читать по глазам! Увы, чисто геометрически я мог заглянуть только в один глаз. Истинная правда легко могла быть сокрыта в другом.

– Ну, скажи что-нибудь, – просил я ворону. – Что ты обо всём этом думаешь? Тебе не нравится? Смотри, как закрученно летит эта порция!

– Кар-р! – нейтрально говорила ворона и почёсывала себя ногой. Мол, видали мы и получше вензеля.

Мимо проходил сосед по гаражу Витёк. Вы, сударыня, наверняка слыхали, что в гаражах мужчины хранят всякие заначки, но не обязательно в долларах и евро. Чаще в более удобной валюте, пригодной для выходного дня.

Витёк посмотрел на меня, похвалил мой бруствер. Потом оценил свой сугроб. Сугроб тянул часа на три работы.

– Восьмитысячник, – посочувствовал я. – Джомолунгма.

Витёк вздохнул.

– Афанасьич, ты не знаешь, шо сегодня за день?

– Март, – отвечаю.

Витёк кивнул головой, после чего вновь внимательно рассмотрел свой сугроб. Мысли его ясны были без всякого Фрейда.

– Эй, Афанасьич, так сегодня же биатлон!

– Ещё три часа. Да и наших там нет, перестали в мишени попадать.

– Да, читал… Стволы у них погнулись, а лыжи враги наждачной шкуркой обклеили, не скользят. Афанасьич, слушай, копни мне тут, чтоб ногу поставить. Мне к замкý подойти.

Вы, сударыня, уже наверняка встречали людей, виртуозно вскакивающих Вам на шею. Возможно, это был Ваш старший брат в детстве, пообещавший маме вместе с Вами начистить картошки и убежавший на свидание. Или теперешняя ваша свекровь, затеявшая лепить вареники, но телефон отвлёк её на два часа – как же, важный звонок… Людей, вскакивающих Вам на шею, надо стрелять на середине прыжка.

– Да возьми у меня, вон, вторую, – киваю Витьку.

– Спина у меня, – врёт Витёк. – Вот только что. Двадцать шагов до тебя не дошёл…

Хотел я ему рассказать, как на самом деле должна выглядеть больная спина, уж я-то знаю… Да тут вдруг увидел, как ворона аж приподнялась от любопытства. Как же, завязывается интрига – её стихия! Может, дойдет до раздора, а потом и кульминация – драка! Ах, потеха!

А вот тебе, затейница! Интриганка! Тремя бросками копаю Витьку ямку для ноги.

– Спасибо, дорогой. Зайдёшь? Там у меня осталось ещё то, из яблок.

Напитки у Витка качественные, но мне жаль терять здоровье, накопленное за эти два часа на свежем воздухе.

Витёк вздыхает, сравнивая свой сугроб с моим вычищенным проездом. Даже вороний Фрейд определил бы, что сейчас его мучает дилемма: чистить или не чистить? Возможно, в глубине его сомнений зреют ещё и угрызения совести.

Неожиданно источником этих угрызений Витёк назначает меня:

– Слушай, на хрена ты его чистишь? Скоро же всё само потает!..

И в ту же секунду меня проняло, как молнией! Стало ясно, о чём думала ворона, чему удивлялась!

«Весна, дурень! Само потает!»

Ну не хамка ли!

Я леплю снежок и кидаю в ворону. Снежок пролетает далеко мимо. Ворона снисходительно-издевательски аплодирует. Умей она свистеть, свистела бы сейчас в два пальца.

Я окончательно отказываюсь от приглашения Витька, складываю лопаты и запираю гараж.

Убедившись, что занавес опустился и продолжения не будет, птица лениво взмахивает крыльями и медленно удаляется писать критическую статью на спектакль.

С трепетом жду разгрома в соответствующих кругах.

Приехал как-то из своей провинции к дочке в гости. Это в столице, рядом с метро «Тушинская».

Бегаем во дворе с внучкой. Настя спасается от меня в лабиринтах красивого тренажера – современного детского городка. Я изображаю волка, который вот-вот должен её съесть.

Я заметил, что всем детям до трёх лет нравится быть вот-вот съеденными. Лучше, если волком. Людоеды на втором месте – наверное, потому, что ну уж очень страшные.

Каждую секунду волк вот сейчас, вот ещё чуть-чуть – и схватит Настю! Р-р-р-р-р! Самую малую малость бы ему постараться и – ох, достанется Насте. Ух, как же ей достанется! Р-р-р-р!

Визжит Настя на весь большой московский двор. Но каждый раз буквально в последний момент ей как-то удаётся ускользнуть! Сама не знает, как. Злодей только успевает щелкнуть своим жёлтым кариесным клыком и алчно облизнуться.

В смысле, обмахнуть пот со лба и лысины.

Раскраснелся злобный зверь, запыхался. «Нет, – думает про себя тоже злобно, – пора худеть. Как же мешает этот проклятый жирный живот! А ведь когда-то полторашку бегал, и неплохо – до финиша добегал! А если ещё придётся съесть эту девочку, то и до подъезда не дойти. А и дойдёшь – лифт не поднимет…»

Замешкается волк, чтоб хоть отдышаться, как тут же слышит:

– Дидя, огони меня!

Настя уверена, что на языках волков всего мира это означает: «Деда, догони меня!»

Рядом ещё двое детей – мальчик и девочка. Девочка совсем большая, лет пяти. Мальчик чуть больше Насти, года три. Типично столичные дети. Вежливые, бледные и такие серьёзные, что и на детей-то не очень похожие.

Сжалился волк над столичными детьми, решил их тоже слопать. Как рыкнет зверем на старшую, на девочку! Но та поджала губу и снисходительно сказала:

– Не надо меня есть, я уже бо-ольшенькая.

«Не бо-ольшенькая, ты, – подумал волк грустно и сочувственно, – а ста-аренькая…»

И побежал за Настей. Слава Богу, ей только два, только-только разговаривать научилась, не остоличилась ещё…

– И-и-и-и! – визжит Настя и вспархивает по крутой лестнице детского городка на недоступную для волка высоту. – Бу-ум! – это волк с разбегу бьётся головой о красивую, но твёрдую лестницу. От удара щёлкают клыки и скребут по лестнице когти. Старенькая московская девочка сопровождает этот «Бу-ум» одобрительной улыбкой.

Всем ясно, что волку после «бума» надо немного очухаться. Решил он, наконец, отдышаться и почесать голову в том месте, где приложился к ней «бум».

Воспользовавшись заминкой, не выдерживает всё-таки столичный мальчик. Подходит к волку и вежливо просит:

– А догоните, пожалуйста, и меня!