Денис Киселёв - Я тебя слышу, или Дивертисменты жизни

Торт, чай и пирог…

Старшие, во главе с Женькиным папой, пошли покурить на кухню.

– Да разве это нормальная работа? – почти кричал Женькин брат. – По восемь месяцев дома не бывать… Копейки… Обычная средняя зарплата… Только что тратить некуда, вот и скапливается к отпуску… Да я и развёлся-то только из-за этого… Вон папа знает…

– А я тебе ещё в школьные годы говорил, что не надо в эту дурацкую Макаровку идти! – отвечал Женькин папа, несильно, но раздражённо стукнув кулаком по столу. – Мореходка! Мореходка!.. Всю жизнь запоганил… А какие у тебя успехи в физике были!

Ну и тему завели! И это в тот момент, когда Семён только собирался торжественно похвастаться своим главным достижением в жизни. Но пока засунул поглубже в карман аккуратно сложенное извещение из Риги и стал ещё внимательней вслушиваться в хмельную речь гостей.

– Если бы в Норвегию не зашли на ремонт, то и бонов бы не было, – продолжал плакаться на жизнь Женькин брат. – Как бы я тогда младшему мафон купил?.. В «Берёзке» на деревянные же не отпускают.

Всё курящее общество одобрительно загалдело.

– Палыч, ты, конечно, извини, но я тебе так скажу… – громко начал один из самых нетрезвых гостей, обращаясь к Женькиному брату. – Просрал ты жизнь. И всё потому, что мечтательный слишком был всегда. Кому нужны эти моря?! Надо было батю слушать… Только настоящие ослы идут по твоим стопам…

«Ну что же он молчит!» – внутренне вскипал Семён.

– Ослы, козлы и неудачники! – на свою беду продолжил пьяный гость.

Этого уже Семён не выдержал. Он не мог дальше слушать, как убивают мечту и превращают его великую персональную победу в ничто… Более того – в поражение! «Наверное, так же остро, – подумалось Семёну, – реагируют ветераны, когда говорят, что во Второй мировой победили американцы».

На глаза как будто опустилась пелена. Сознание затуманилось. Внутри был только кипучий гнев и невероятная злость (раньше такое чувство он испытал лишь единожды, когда бил Любомирова за то, что он высмеял его перед всем классом за тёплые отношения к однокласснице). Ладонь зажала лежащий в кармане джинсов шарик-талисман, превратившись в грозное оружие, сродни кастету, а через долю секунды, уже сжавшись в кулак, несколько раз обрушилась с невероятной силой и скоростью в челюсть пьяному негодяю:

– Он не неудачник! Никто не неудачник! Не осёл! И не козёл! Понятно тебе??? Понятно???

…Забирать Семёна заехал отец, который даже не стал себя утруждать извинениями за поведение сына, а, напротив, обвинил во всём хозяев… У отца Семёна было всегда твёрдое убеждение, что его дети САМЫЕ лучшие, а значит, не могут быть неправы. И тем более, хоть отец и не произносил этого вслух, а было понятно, что он горд сыном, доказавшим своим поступлением, что он имеет своё мнение и способность достигать поставленной цели. Отец практически каждый день говорил, сколько себя помнил Семён, и ему, и его сестре: «Человек должен быть целеустремлённым!..»

…Удивительно, но с Женькой сдружились ещё больше. В конце августа Семён уехал в Ригу. С долей зависти к его победе провожать пришли все…

– Сёма, спишь? – прозвучал вопрос, одновременно с лёгким ударом ноги по спине, выдернув Семёна из дрёмы.

Семён только сменился после круглосуточной вахты дежурного по учебному корпусу и залез на свою любимую верхнюю койку немного передохнуть. Прямо под ним находилась койка его друга Игоряхи. В училище, вообще-то, все, даже командиры и преподаватели, именовали его Тундрой, так как приехал он из далёкого северного города Певек. Тундра, видимо, только проснулся, так как, когда Семён зашёл, он сладко сопел, отвернувшись к стене.

– Спал, – раздражённо ответил Семён, поворачиваясь на бок.

Солнечное летнее воскресенье над Ригой. Все, кто не ушёл в увольнение или не был в наряде, чмонели по кубрикам, занимаясь теми личными делами, на которые всегда не хватало времени, желания или сил. Второй год учёбы в мореходке. Учёба была достаточно интенсивной, а учитывая дополнительную нагрузку от военной кафедры и хозяйственно-строевых дел, вообще всё больше гробила юношескую романтику. Все с нетерпением ждали практики. В настоящее море! Но пока в субботу строевая подготовка была всю первую половину дня, так как училище готовилось к параду на 9 Мая. На личные дела осталось только воскресенье.

Кто-то тупо спал. Кто-то гладил, шил или стирал чего-то. Кто-то строчил по несколько писем в разные адреса. Айвар из первой группы решил наконец починить телевизор в Ленинской комнате. В третьем кубрике расписали преферанс, из-за закрытой двери раздавались возгласы азарта и валил плотный сигаретный дым. Дневальному было строго-настрого приказано орать доклад как сумасшедшему, если вдруг пойдут с обходом. Некоторые читали, а курсант Вареник разложил кульман в коридоре и с вдохновением художника готовил чертёж для сопромата, мешая всем проходить.

– Поехали в общагу медучилища. Чё валяться-то целый день? – бодрым голосом сказал Тундра.

– Иди к чёрту! Ты спал ночь и сейчас половину дня, а я дежурил, да ещё с «кап три» Барером. А он, сам знаешь, не даёт вахте расслабиться.

– Ну, Сёма, не ленись. Выходной же. Можно официально в увольнение соскочить.

– Иди к чёрту, – повторил Семён и накрылся подушкой.

Ровно через час Семён, выспавшись, перегнулся через край койки, потеребил опять храпевшего Тундру.

– Ладно. Давай поедем, – сказал он.

– Куда? – продрал глаза ничего не понимающий спросонья Тундра.

– Куда-куда… Ты же предлагал в общагу съездить.

– Так это когда было-то. Надо же было позвонить предварительно, а то без предупреждения в Иманту переться… А если их нет?

– Ну нет так нет, тогда я пойду постирушку устрою. Давно собирался, – сказал Семён, спрыгивая вниз.

– Угу, – согласился Тундра, смачно потягиваясь.

Прошёл ещё час. Семён развешивал сушиться свежевыстиранные вещи в мойке.

– А я позвонил, – появился в проходе улыбающийся Тундра. – Ждут.

– Тундра, ты на часы смотрел? – спросил Семён, выжимая вафельное полотенце. – Мы даже увольнительные подписать не успеем.

– Да бог с ними, – Тундра взялся за один край полотенца, помогая выжимать. – Давай так соскочим. Что, в первой, что ли?

– Не-е. Уже настроя нет. Погладить ещё надо, – ответил Семён. – Да, кстати, нет желания английский у меня списать? Тебя же завтра спрашивать будут. Помнишь?

– Да-а… – задумчиво промычал Тундра, почесав затылок.

Прошёл ещё час.

– А ты когда звонил, с кем говорил-то? – поинтересовался Семён, убирая конспект по английскому в тумбочку.

– Да с Иветткой. Она сказала, что тоже дома сидят, – ответил Тундра, тоже убирая свою тетрадку. – Сегодня вторая серия «Миража» вечером. Вот ждут всей общагой. Да остынь ты. Давай тоже посмотрим. Айвар телек починил.