Анна Корсакова - А.

Емельяну показалось, что Арнольд был как будто немного смущен этими словами. Однако он покорно опустил голову и сказал «я сделаю все, что ты скажешь». Через минуту супружеская пара покинула студию художника. Ксения взяла Арнольда за рукав пальто и повела в небольшую церквушку, которая была видна из окна студии. Букет остался лежать на диване, Емельян хотел было его выкинуть, но пожалел и поставил в вазу.

Пара вошла в церковь. Арнольд вздохнул, встал напротив супруги, взял ее руки в свои.

– Ксения, перед лицом Господа говорю тебе, что я люблю тебя одну. Но я не могу лгать, я не могу обещать того, чего не смогу исполнить. Я не могу пообещать, что измен больше не будет. Но я могу поклясться, что люблю я тебя одну. Ксения, ты – мой ангел, мое чудо, мой свет. Я ни к одной не отношусь так, как к тебе. Ксюша, ты, именно ты – мой настоящий друг, мое золотко, моя заботливая и несравненная супруга. Другие – это просто удовлетворение необузданного инстинкта, подавить который я не в силах. Ксюша, в каждом человеке сочетаются животное и духовное начала, а мужчина – это самец, который не всегда способен заглушить звериный инстинкт в себе. Но этот инстинкт не имеет ничего общего с любовью, с этим возвышенным чувством, которое вызывает стремление заботиться и оберегать того, кого ты любишь…

Ксения глубоко вздохнула. Она ожидала услышать другие слова. Впрочем, не за это ли она полюбила Арнольда, этого невероятно прямолинейного человека, который, в самом деле, не будет врать, а скажет то, что думает. К тому же он миллиардер, привык, что ему все можно.

– Ксюша. Я обещаю, что я постараюсь не изменять больше, но я не могу гарантировать того, в чем у меня нет уверенности. Мне уже сорок четыре года, Ксюша, меня уже не изменишь. Я такой, какой есть, но я люблю тебя, и только ты – мой смысл бытия.

Ксюша прижалась к Арнольду и тихонько заплакала. Молча обнимая друг друга, они вышли из церкви и прошли к припаркованному неподалеку автомобилю.

Декабрь 2015 – январь 2016 года

Для депутата Государственной думы, фактически, не было новогодних праздников. То есть иные, может быть, и могли позволить себе уехать на отдых, но только не Вадим Снегирев. Ведь в течение года накапливалось столько неоконченных дел, что только и можно было их разобрать, что в зимние каникулы. И дело было вовсе не в том, что Вадим работал медленнее коллег. Нет, не быстрее и не медленнее. Но, видимо, ответственнее.

К Снегиреву, как и к другим парламентариям, приходило немало обращений от граждан. Вадим старался помочь всем, кто к нему обращался, хотя, безусловно, это было невозможно, поскольку он был один, а просящих были тысячи. Были матери, у которых бывшие мужья отняли ребенка. Были многодетные семьи из аварийных квартир. Были жертвы черных риелторов. Да всех не перечислить…

Снегирев старался довести каждое начатое дело до конца, делал все возможное, применял все рычаги, которые были в его руках. Но чем дольше он заседал в парламентском кресле, тем большую подавленность испытывал. Со временем Вадим постепенно разочаровался в депутатской миссии. Его приводило в отчаяние, что принимали только те законопроекты, которые продвигала элита. Впрочем, Снегирев и сам не был святым и лоббировал интересы миллиардера Абаджваклии, но наряду с этим он постоянно пытался воплотить в жизнь и свои собственные инициативы, как ему казалось, отвечающие интересам всего населения страны. Однако эти инициативы не находили поддержки и чаще всего отметались в первом же чтении. Причем дело было не в том, что коллеги игнорировали именно Снегирева. От кого бы ни исходила социально ориентированная инициатива, она, как правило, отметалась. В итоге, основная масса законопроектов, в поддержку которых охотно голосовали парламентарии и которые, в конце концов, воплощались в жизнь, вызывала у населения только недоумение. Принимаемые законы несли в себе или ничтожно малые изменения, как, например, введение очередной пустяковой льготы, или же они принимались исключительно в интересах узкого круга «избранных».

Еще прискорбнее было то, что депутат оказывался зачастую бессилен в решении проблем, с которыми к нему обращались граждане. Вадик мог лично прийти к главе администрации и строго с ним поговорить, но реальных рычагов управления у него не было. Он не мог уволить недобросовестных глав муниципалитетов, ведь органы местного самоуправления не входят в систему органов государственной власти и самостоятельны в пределах своих полномочий. То есть даже если Вадим и проводил беседу с чиновником, от действий которого зависело разрешение проблемы, это еще не могло гарантировать благоприятный исход. Сколько раз оказывалось, что чиновники лишь создавали видимость исполнения требований, с которыми к ним обращался депутат, а на деле проблема оставалась нерешенной. Но Вадим все же старался охватить максимальное количество обращений, поступавших в его канцелярию. Хотя, разумеется, охватить все было невозможно.

Вскоре после знакомства с Татьяной, среди прочих жалоб Вадим обнаружил у себя на письменном столе обращение жителей подмосковного многоквартирного дома, который был в аварийном состоянии. Это обращение поступило еще задолго до новогодних праздников, но в связи с тем, что поток обращений был огромным, Вадим наткнулся на него лишь в самом начале января, выйдя на работу в разгар каникул.

Дом, о котором шла речь в обращении, был построен еще в довоенные годы, с тех пор время от времени проводился капитальный ремонт, вот и теперь местные власти приняли решение вместо расселения жильцов и сноса аварийной постройки провести очередной капитальный ремонт. «Это же просто неприемлемо. Как ставить коронку на зуб, корень которого сгнил», – метко указывали в заявлении жильцы. «Того и гляди обрушатся перекрытия, от балконов отваливаются куски бетона. А власти хотят просто покрыть стены штукатуркой и закрыть глаза на проблему! Вадим Дмитриевич, ради всего святого, не оставьте наше обращение без внимания. Мы нуждаемся в вашем заступничестве».

Вадим, бесспорно, не мог проигнорировать это сообщение. Он решил, что должен прежде всего сам со специалистами съездить на место событий, посмотреть на этот дом, пообщаться с жильцами. Он надеялся, что сможет сдвинуть дело с мертвой точки. Он запланировал визит к жильцам аварийного дома на первый рабочий день после январских каникул.

На этот раз Новый год и день рождения Абаджваклия отмечал наедине с супругой. Среди прочих причин, почему он не позвал Снегирева в гости, был очевидный для Арнольда разлад в семье друга, ведь Вадим поделился с нефтяником неприятной историей про его племянника и свою жену. Можно возразить, что наоборот, встреча Нового года в гостях у друзей позволила бы слегка сменить обстановку и сблизить находящихся в ссоре супругов. Но Арнольд считал иначе. Он знал на собственном опыте, что, изображая на публике счастливую семейную пару, супруги в душе проникаются лишь еще большей ненавистью друг к другу, которая непременно рано или поздно разрушит брак.