Владимир Губский - Продлённый отпуск

Да, сюда он будет поступать через год и непременно поступит. Он уже в это верил, потому что очень желал этого.

Он отправился гулять по улицам, но магазины были ещё закрыты. От площади Дзержинского он доехал на автобусе до Бородинской панорамы, которую давно мечтал увидеть. Четыре года назад в музее случился пожар, устроенный китайцами, облившими полотно самовоспламеняющейся жидкостью. Большая часть полотна панорамы погибла, но была заново восстановлена.

Сергей был потрясён открывшимся перед ним зрелищем. Стоя на смотровой площадке, он очутился в центре самого грандиозного сражения в истории России. Великолепное зрелище буквально заворожило его и долго не отпускало. Как он мечтал оказаться на этом поле…

После музея он отправился гулять по Кутузовскому проспекту, зашёл в музыкальный магазин и купил шесть «Бранденбургских концертов» Баха. Следующим объектом его посещения стал музей изобразительных искусств имени А.С. Пушкина. В нём он пробыл часов пять, а потом до самого вечера гулял по улицам Москвы, заглядывая только в книжные магазины.

В десять часов вечера он снова сидел в поезде, и снова, лёжа на второй полке, слушал убаюкивающий стук колёс, а ранним утром следующего дня сошёл с поезда на вокзальном перроне города Иваново. В десять часов утра вечно пыльный, старый и тихоходный поезд доставил его в Колокольск, где он, перейдя город с края на край, сел в один из четырёх «игрушечных» вагончиков, и «игрушечный» паровозик, пыхтя и посвистывая не остановках, по узкоколейке привёз его к обеду в Полуднево.

Был солнечный майский день. Бурая кисейная дымка молодой берёзовой поросли тянулась по обеим сторонам дороги и подбиралась к двухэтажному бревенчатому зданию станции. В воздухе стоял горьковатый запах нагретого солнцем торфа, смешанный с лёгким ароматом безлистного ситника, молодого тростника и дернистой осоки. Из соседних со станцией дворов доносился липкий настой набухших тополиных почек.

Маленький паровозик, выпустив с громким шипением пар, остановился на изгибе железной дороги. Спрыгнув с подножки вагона, Сергей зашагал по мелкому гравию, перешагивая через железнодорожные ветки. У станции его встретили бабушки: Варя и Шура – младшие сёстры его родной бабушки Марии. Он обнял их по очереди, и каждая, достав платочек, стала вытирать глаза. Бабушка Шура сопровождала его недолго, пройдя с Сергеем с полсотни шагов, осталась возле своего дома, стоявшего рядом со станцией.

Сергей впервые после столь долгого отсутствия шёл по родным, знакомым с детства улицам, и всё в нём ликовало от радости встречи с тем миром, в котором он когда-то жил и который теперь существовал без него. Ему было приятно после года разлуки вновь увидеть знакомые дома, заборы, лужи, сараи, поленницы дров, скамейки у подъездов, принарядившуюся площадь, где по праздникам собирается народ, и даже небо, сиявшее здесь особенной синью.

На краю площади, у дороги, на месте, где когда-то стояла пивная «Голубой Дунай», он увидел стены строящегося нового клуба. Возводимая из силикатного кирпича прямоугольная коробка не сулила ничего интересного, и старый деревянный клуб было жаль. Пока он ещё стоял на своём месте, и общественная жизнь в нём кипела по-прежнему, но дни его были, как видно, сочтены.

В парке Сергей встретился со своим младшим братом, спешившим ему навстречу, – десятилетним Юрой. Они поздоровались, обнялись, Сергей протянул брату руку, – смутившись, Юра протянул свою ладошку и пошёл рядом с Сергеем. Всё получилось так просто, как будто они расстались только вчера. Юра не умел показывать своего восторга и немного стеснялся. Такова была особенность его возраста и внутренней организации, но было заметно, как он радовался встрече.

На последнем повороте дороги, где старые тополя заглядывали в окна бани и стены дома забелели сквозь толстые ветви рябин, Сергея охватило трепетное волнение.

Он вошёл в дом и ещё из коридора увидел лежащего на диване отца.

– Здравия желаю, – весело отрапортовал он.

Реакция отца была для Сергея неожиданной. Увидев сына в военной форме, он вдруг заплакал, закрыв лицо руками. Сергей подошёл и наклонился над отцом, тот обнял и поцеловал его.

– Прости, – проговорил сквозь слёзы отец.

– Что ты, пап? Ну что ты? Всё нормально…

– Приехал, сынок… А я уж думал, не увижу тебя, – говорил отец, вытирая рукавом глаза.

Немного успокоившись, он позвонил матери на работу в роддом и сообщил ей о приезде сына. Через несколько минут она прибежала домой. Они обнялись на пороге…

Как давно… Сергей даже не мог припомнить, как давно он не обнимал мать. Отношения его с родителями ещё задолго до армии были натянутыми. Вероятно, с того самого времени, когда он стал самоутверждаться, эти отношения были испорчены. И только в армии, осознав и поняв многое из того, что он не понимал и не осознавал ранее, Сергей написал матери письмо и повинился в своих необдуманных поступках и грубых словах. Мать поняла и простила его, как и положено матерям прощать своих сыновей. И теперь они стояли и обнимали друг друга…

Когда просохли слёзы радости от встречи, все с интересом стали рассматривать новую форму, которую только недавно ввели в войсках, и наперебой расспрашивали о службе. Потом мать послала младшего брата в сарай за дровами, чтобы нагреть воды для ванны и чтобы Сергей мог помыться с дороги, а сама принялась готовить еду.

Вскоре прибежал соседский приятель Сергея по рыбалке – тоже Сергей. Он заканчивал десятый класс. Вопросам и ответам не было конца. Между тем мать собрала на стол, и все вместе сели обедать. Отец не мог принять участия в застолье, но он всё слышал и радовался вместе со всеми. За обедом пили домашнее вино, много говорили, вспоминали и смеялись.

Потом, когда бабушка Варя и сосед-приятель ушли, Сергей отправился в ванную. Сидя в горячей воде, он смотрел на огонь в топке титана и ощущал блаженство. Он всегда любил сидеть так и смотреть на огонь. Это успокаивало и примиряло все мысли, тревоги и волнения. Огонь убаюкивал, как мамина колыбельная, и помогал мечтать…

Он помнил это ощущение с самого детства. Ещё он всегда помнил, как впервые был посажен в эту ванну родителями вместе с девочкой Таней во время празднования новоселья. С тех пор прошло четырнадцать лет, он вырос за эти годы и даже отслужил половину срока в армии.

Для людей старшего возраста четырнадцать лет могут пролететь незаметно, ничего не изменив в их жизни, и даже одежда может остаться прежней, и привычки, и друзья, и всё остальное. Но каждый детский год – это целая жизнь: столько всего нового он приносит. Потому и врезаются в память годы детства и молодости, что наполнены они запахами, вкусом, ощущением цвета и волнительными чувствами.