Макс Вэлл - Перебор. Повесть

– Привет, – нежно сказал я.

– Привет, – так же нежно ответила Лара.

– Как дела, милая? Что делаешь?

– Нормально. Весь вечер пишу свой доклад. Тема такая дурацкая, препод достал, «грузит» вечно своими заданиями, как будто кроме меня больше некому отвечать.

– Да вообще негодяй, – я старался как-то подбодрить, успокоить Ларочку.

– Ага, – вздохнула она, – ты там чем занимаешься? Что это за шум?

– Мы с ребятами собрались, выходной вроде как, тем более давно не виделись.

– Молодец! Я тут делом занимаюсь, учусь, а он там гуляет с друзьями! Где вы?

– Ну чего ты завелась? Мы в парке стоим, тут много народа. Ты же не любишь наши сборища.

– И что? Значит можно гулять направо-налево?

– А что мне теперь – дома сидеть, если ты занята? Заметь, не я занят, а ты.

– Ну-ну…

– Чего ну-ну?..

– Давай-давай, иди к своим друзьям…

– Не обижайся, солнце!

– Я не обижаюсь.

– А что ты сейчас делаешь?

Наступило напряжённое молчание.

– Что, поговорить больше не о чем? – нарушила наконец тишину Лара.

– Есть о чём.

– Тогда не задавай дурацких вопросов, – строго сказала она.

– Хорошо, – мягко парировал я, – мы завтра увидимся?

– Не знаю, – её голос всё ещё звучал недовольно.

– Как это? – не понял я.

– Так это, – передразнила она, – кто из нас парень? Ты или я?

– Я, – мне уже было не смешно.

– Ну вот ты и должен знать, встретимся мы завтра или нет.

– Ясно, – я, конечно, стараюсь не обижаться, но сейчас, знаете ли…

– Ты чего, обиделся? – после некоторой паузы уже по-прежнему нежно спросила она.

– Я не обижаюсь, я делаю выводы, – теперь потерпевшей стороной был я.

– Ну и какие выводы ты сделал? Чего молчишь?

– А такие, что завтра в три часа дня я буду у тебя. Ты будешь меня ждать?

– А как ты думаешь? – лукаво, почти шёпотом произнесла Лара. Обожаю, когда она говорит таким игривым тоном.

– Думаю, да, – теперь уже я передразнил её.

– Не дразнись.

– Не дразнюсь.

– Ладно, я скоро спать пойду.

– Сладких снов, милая! Люблю тебя!

– И я тебя… До завтра! Целую!

– Целую! До завтра!

На следующее утро я, как и полагается православным христианам по воскресеньям, пошёл в церковь. Проснувшись в половине восьмого, я наскоро позавтракал, умылся, оделся и побежал на электричку. Дело в том, что наш небольшой город как бы поделён на две части железной дорогой. А храм, прихожанином которого я являюсь, находится на другом конце города. Пешком туда идти минут сорок, что утром не очень удобно. Но есть возможность сократить путь посредством вышеупомянутой электрички (далее об этом чудо-транспорте и о своём отношении к нему я напишу подробнее): я сажусь на главной станции нашего города, которая находится недалеко от моего дома (но на достаточном расстоянии, чтобы почти не слышать проезжающие поезда), и выхожу на следующей остановке, если ехать в сторону столицы. Дальше – пешком десять-пятнадцать минут. В непогоду или в те дни, когда времени нет (вследствие того, что я, например, проспал) я езжу на маршрутке.

По сравнению с будними днями, на воскресную службу приходит большее количество людей. Приятно, конечно, когда у тебя столько единомышленников, но порой совершенно не получается сосредоточиться на молитве: то дети плачут, то бабульки ворчат, то молодежь шушукается. Но богослужение остается богослужением в любом случае, ибо оно – служение Богу.

В храме всегда ощущается присутствие высших сил. Здесь как-то спокойно, уютно, мысли приходят в порядок и – чувствуешь любовь Всевышнего.

Но поскольку уж так устроен человек, что есть мужчины, а есть женщины, то помимо любви высшей ему – человеку – требуются ещё и земные чувства. И, как многим кажется, только тогда он осознает себя живым.

Не вспомню точно, в каком возрасте я задумался об этой своей потребности – быть влюблённым в представительницу противоположного пола – но скажу с уверенностью, что ещё в детском саду у меня появился комплекс: я жутко стеснялся и даже в какой-то мере боялся девочек. Его появление объяснялось просто: я был очкариком (впрочем, им я остаюсь и по сей день), к тому же ещё и пухленьким (тут я периодически преуспеваю). Но, несмотря на этот комплекс, меня к девочкам тянуло, то есть я рано начал влюбляться.

Возможно, и во мне нечто привлекало девочек, но этого «нечто» было недостаточно для отношений, пусть тогда ещё совсем детских. Взрослея, я вытягивался, худел, и это делало акцент на образе «ботаника». Хотя, по сути, как я понял много позже, всему «виной» была природная скромность.

К концу школы я стал явственно ощущать, что всё-таки нравлюсь противоположному полу. На первом курсе института, не без удовольствия общаясь с однокурсницами, коих в нашем педагогическом вузе (а тем паче на факультете) было абсолютное большинство, я уже не так остро влюблялся и почти никак не показывал свои симпатии. Я, как бы пафосно это ни звучало, выбирал (а выбор ведь играет решающую роль), параллельно участвуя в студенческом межфакультетском КВНе и, следовательно (ибо одно в большинстве случаев связано с другим), – в гулянках. Выбирал я долго, придирчиво и категорично. Это обуславливалось моей неопытностью в делах любовных и идеализмом, который характерен для натур излишне романтичных. Не премину заметить, что безответные влюбленности не оставляли меня, ведь мы часто любим тех, кто нас не любит, и в нас порой влюбляются не те.

Наконец, я выбрал. И вышло это совершенно неожиданно. Оттого эта любовь (первая и, как мне казалось, взаимная) до сих пор для меня самая прекрасная. С другой такой же сильной влюбленностью я пока не встречался. Надеюсь, все ещё впереди.

Вот какие мысли роились у меня в голове, когда после воскресного богослужения я направлялся к Ларе. Я сел в электричку, вставил в уши наушники, включил плеер и закрыл глаза. Всю тридцатиминутную дорогу я думал о любимой и о нашем свидании. Так уж вышло, что жили мы в соседних городах, поэтому виделись не очень часто, примерно раз в неделю. Безусловно, можно было бы и чаще встречаться, но постоянно появлялись какие-то препятствия. Хотя я не жаловался, ведь когда человека любишь, к таким мелочам относишься спокойно.

И вот мы встретились. Целую неделю я ждал этого момента. Было как-то спокойно, тепло, уютно рядом с ней. Мы шли, держась за руки, разговаривали, смеялись. Особенно сильно стучало моё сердце, когда невзначай удавалось приобнять её, прижать к себе, поцеловать.

У Лары зазвонил телефон.

– Это мама, – сказала она, доставая его из сумочки. – Да, мам. Всё хорошо, доехала нормально… Да, рядом, конечно, где же ему ещё быть… В кино идём… Хорошо… Хорошо… Ага. Ладно, давай, пока.

– Что сказала мама?