Гергий Оранский - Дневник Бессовестной Скотины. Как я прощал свою мать

Характер у Л.П. был, конечно, ух. Она не терпела вранья, списывания и прочего жульничества. Она пресекала его моментально, сразу и на месте, как только видела. И не упускала возможности отпустить комментарий в духе: «Тебя эта шпора не спасёт, всё равно дворником станешь». Она вообще спуску не давала, и переспорить её было невозможно. Словарный запас у Л.П. был будь здоров, и любого выскочку она с легкостью затыкала за пояс. То-то все боялись её, даже директриса. И вот после очередного обстрела шестерками и семерками, остатки нашего взвода собрались обсуждать новую стратегию. Кто-то умный сказал, что можно написать заявление о замене учителя, и если его подпишет большинство класса, то Л.П. у нас больше не будет. Как только я это услышал, сразу взял одноклассника Илью, лист бумаги, и мы вместе пошли просить одноклассницу Катю красивым почерком написать текст заявления. В качестве причины указали что-то дебильное, в духе: намеренно занижает оценки. Я начинаю вспоминать этот период, и такие моменты всплывают… Мы даже заставляли кого-то подписывать, чтобы было ровно 25 подписей (столько нас было в классе). Методами и аргументами перебирать не приходилось, в ход шло всё: угрозы физической расправы, картина постапокалиптического будущего, где умерло всё, кроме уроков математики, торг, шантаж и моральное давление. Если я не ошибаюсь, подписали вроде все. Потому что лица у нас с Илюхой, когда мы заходили в кабинет директора, были как у самых знатных быков-осеменителей – очень довольные. Её отстранили и дали другого учителя. Да уж, мы тогда были героями. Не только я с Ильёй, а вообще весь класс. Все подходили и спрашивали, как мы это сделали, и мы рассказывали. Один из классов помладше тоже захотел последовать нашему примеру, но так и не решился. Вместо этого, кто-то из обитателей их «зоопарка» обмазал её дверь дерьмом. Что ты, Word, подчёркиваешь «дерьмо»? Ну бранное слово, и хули с того? (А «хули», кстати, не подчеркнул!). Как мне ещё это сказать? Это было коричневое говно, размазанное по новой, белой, недавно установленной двери. Шуму было – капец… Я как раз подоспел увидеть. Захожу в школу, а на меня с порога запрыгивают с криками: «Гога! Бляяяяяя! Там такооооееее». В общем, успел я лицезреть какашки. Их в это время какая-то несчастная уборщица начала отмывать. В общем, учителя нам поменяли быстро. Оценки стабилизировались. И все в итоге благополучно выпустились. Спустя несколько лет Любовь Петровна умерла. Говорят, что-то с сердцем. Я это к чему? А к тому, что смотрю я на это всё теперь по-другому. Женщина говорила правду, она ею жила. Да, правда у неё была своя, но, тем не менее, в школьном коллективе она себя поставила, и среди учеников позицию правильную заняла. Только мало кто понял, ведь оценки тогда были центром мира. А Л.П. была за реальные знания. И, понятное дело, успеваемость упала, когда от поверхностной директрисы нас поставили к настоящему профессионалу. И не то чтобы она нас мучила. Она любила рассказывать во время урока истории о муже, о семье своей, снова о муже, чтобы дать нам отдохнуть, расслабиться. Мне жаль, что я тогда этого не понимал. Мне кажется, ей было одиноко в школе, где все плясали под дудку директора, и таких характеров, как она, там сроду не водилось. Её бы, да в универ, на заочку, там побольше сознательных людей. Но это так, лирика. Главное, что хоть и с опозданием, но я хочу сказать: «Спасибо Вам, Любовь Петровна, за то, что Вы были в моей жизни и заложили во мне, пускай в тот момент и на подсознании, фундамент понятия «быть собой не смотря ни на что».

«Георгій, ти що? Брудне взуття руками треш? Я би так ніколи не зробила. Ось дивись: береш одну ногу і треш об штанину іншої, ззаду. Ось і все».

«Знаєш, мені все одно, на якій машині їздити. Нехай хоч «копійка». Головне, що на роботу довезе. Господи, це ж просто машина. А щоб не так скучно було, я її в зелений горошок пофарбую. Я серйозно, мені все одно».

Дети не могут воспитывать детей, даже если им глубоко за тридцать. Ошибочно называть человека взрослым, опираясь на количество лет, что он прожил. Это просто переросток. У такого «взрослого» нет осознанности в поступках, он живёт рефлексами и инстинктами, движимый страхами и комплексами. Он может плодиться с другими переростками и внушать свои страхи детям, передавать комплексы будущим поколениям. Он, к сожалению, может голосовать, имеет «своё» мнение (на самом деле, оно не его, он просто за кем-то повторяет) и не стесняется его ретранслировать в массы. Он даже может надеть костюм и сидеть во главе таких же ряженых лоботрясов, как он сам, но «взрослым» он от этого никогда не станет.

Я делал покупки в супермаркете, и рядом со мной шла женщина с ребёнком. В одну руку она нагребла продуктов, а другой тащила за собой сына лет трех. Конечно же, она куда-то спешила, поэтому пыталась всех обогнать и кричала: «Пропустите!». Пользуясь правилом трёх «Д» (Дай Дорогу Дураку), я освободил ей путь. Но это не помогло. Как и полагается, в магазине все ходили вяленько, вразвалочку, останавливаясь посреди ряда, что-то вспоминая. Таких не обгонишь, не обойдёшь. Остаётся либо перепрыгивать, либо толкаться. Мамаша выбрала вариант № 2. Но без корзины у неё все валилось из рук, а когда она поднимала товар – ребёнок, чувствуя свободу, пытался сбежать от сумасшедшей, которая вечно тянула его за руку так, словно хотела её с корнем оторвать. Собрав с пола продукты, она понимала, что потеряла сына и принималась кричать его имя. Я показал ей, где он, она снова схватила его за руку и цикл повторялся. М-да. Я был очень близок к тому, чтобы преподать ей жизненный урок, разбив ее лицом кассу, но мои детские травмы – это мои проблемы. Возможно, у неё просто был неудачный день. Спишем это на неудачный день.

Критикуешь – предлагай. Кто же тогда этот таинственный взрослый, спросите? С удовольствием отвечаю! Взрослый человек – это тот, кто:

– берёт ответственность за свои поступки;

– прекрасно понимает свою зону ответственности: что в неё входит, а что – нет;

– понимает, что он не идеален, что может ошибиться, признаёт свои ошибки и просит за них прощения;

– не орёт на детей и не бьёт их.

Это моё мнение, и я его придерживаюсь давно. Хоть оно и сформировано в силу обстоятельств, которые были в моём детстве, это правда. На меня часто орали, не брали на себя ответственность, а делали из меня виноватого, и никогда не извинялись. Конечно, было пару раз, когда у мамы в голове ещё теплилось сознание, и она просила прощения, но это всегда было в духе: «Ты же знаешь, какие у меня нервы расшатанные»; «Ты же знаешь, я такого не люблю»; «Ты же знаешь, я так реагирую, это всего лишь моя реакция» и т. д. Полное отрицание и нежелание брать на себя хоть какую-либо крупицу ответственности за поступки. А самое обидное, что я был хорошим ребёнком. Я думал, что это со мной что-то не так. Я хотел исправить ситуацию, понравиться маме, чтобы она похвалила и сказала, какой я молодец. Но любимое её обзывательство было «бессовестная скотина». При этом глаза её делались огромными, лицо красным, а слова она эти процеживала сквозь зубы с особой злостью, поэтому они слетали с её уст, как вентили с труб под большим давлением: «Бесссссовестная ты сссссскотина!».