Владимир Карев - История для мужчин

Кесиди, как кошка, бросилась на меня, сбив с ног, стала меня целовать, обнимать и буквально ввинчиваться в мою плоть. От такого темперамента и близости ни разу не опробованного тела у меня закружилась голова и я отдался во власть всепоглощающей страсти любви, пока не затих от изнеможения.

Кесиди собрала свою одежду и так же тихо исчезла, как и появилась.

Тайная связь продолжалась несколько недель. Это и был ответ на объявление войны.

Ослабление контроля за рабочими со стороны Кесиди, боязнь войны и раскрытие тайны взаимоотношений между нами, подняло рабочих и крестьян на бунт.

Погромив дома, мастерские и поля, они объявили, что сами будут решать, кто будет управлять процессами производства и распределения, сами будут решать с кем, когда и сколько я буду жить.

С этими лозунгами они ринулись штурмовать мое плато.

Чувствуя надвигающуюся опасность, Кесиди осталась у меня наверху. Сочувствующие революционерам были изгнаны вниз.

Поставив мощную охрану, отбив атаки, я опять оказался в осажденной крепости. Но, на сей раз, мои тылы были намного крепче. Запас провианта можно было растянуть на год.

Безуспешные атаки и штурмы периодически повторялись, не давая нам спокойно налаживать быт в новых условиях. Маленькие дети восставших беспризорно копались на улице в грязи. Их мамаши рыскали по разрушенным и разбитым домам в поисках пищи. Обобществленное производство не пошло. Никто не хотел работать, считая, что должен работать кто-то, но не он.

Запасенные продукты были быстро съедены, рисовые поля вытоптаны и заброшены, плодовые деревья вокруг поляны были почти полностью уничтожены. Их не обирали аккуратно, как раньше, а нагибали к земле, обдирали, забравшись всем стадом, и бросали в безжизненном состоянии. Внизу творился беспредел и воровство. Благодаря своей силе или подкупу группы одичавших людей, появляющиеся вожди держались не долго.

Наблюдая сверху за деградацией общества, я должен был срочно принимать меры. Выждав несколько месяцев, я отправил с подарками вниз группу парламентариев. Проведя успешно переговоры, мы пригласили нескольких лидеров, во главе с англичанкой Элизабет, к себе и обсудили пути дальнейшего выхода из создавшегося кризиса. Был намечен разумный путь приведения в порядок экономики. Первое – это выбор всеобщего руководителя – президента, после чего планировалось восстановление армии, экономики и порядка.

Договорились, что каждая сторона выдвинет своего кандидата на пост президента.

В назначенный срок моей стороной на поляне были выставлены столы с нехитрой снедью, и пища раздавалась бедствующей стороне. Были разожжены костры, расстелены циновки.

Элизабет, немка Эльза и японка Хакимото, по прозвищу Судзуки, встали в противовес мне и Кесиди.

Кесиди огласила цель сегодняшней кампании и основные тезисы работы по организации государственности и создания цивилизованных взаимоотношений. С ударом гонга, изготовленного из куска алюминия, служившим нам когда-то емкостью для воды, люди разошлись по разным сторонам поляны, окружив своего кандидата, отдавая ему голоса.

Японку поддержали японки и индонезийки.

Немку только немка Анхель и две бельгийки.

Элизабет – англичанки и француженка.

Все остальные встали на мою сторону, оставив Кесиди ее американок и азиаток.

Жребий был брошен. Президент с неограниченными полномочиями был провозглашен.

Своим указом я назначил Кесиди министром промышленности, Судзуки – министром рыбной ловли и сельского хозяйства, Элизабет – министром культуры, Эльзу – министром социального обеспечения и строительства, себе подчинил армию.

Дело сдвинулось с мертвой точки. Организм нашего государства, пришедший в упадок, стал быстро восстанавливаться. Зафункционировали предприятия Кесиди, трубопровод был восстановлен, сельское хозяйство поднялось на должный уровень. Появились детские сады и ясли, в которых резвились наши дети в возрасте от новорожденных до двух лет, за ними заботливо ухаживали немки. Открылся театр, в котором довольно-таки часто шли пьесы, показывались танцы и устраивались концерты.

Женщины проявляли невероятную самостоятельность. Каждая обрела свое независимое «Я», и даже в вопросах секса с единственным представителем мужского пола – президентом, ввели щадящий график и деловитость.

Тем не менее, народонаселение острова постоянно увеличивалось посредством высокого уровня рождаемости и заботы о подрастающем поколении.

Было удивительно, что за это время на острове никто серьезно не заболел. Райский уголок в океане процветал день ото дня. Его жители уже и забыли думать, что где-то существует другая, полная стрессов и страшной жестокости, жизнь.

Мы были поглощены настоящим.

Я часто любил подниматься на крышу своей резиденции и созерцать бескрайние просторы океана. В этот момент я думал о величии человека и о том, недоступном мне, мире великого множества людей, находящемся где-то далеко за горизонтом, и о будущем своих девчонок, ждущем их на невидимом отсюда берегу.

Серая точка вдалеке, то появляясь, то исчезая, взбудоражила мое сознание. Я задрожал всем телом и, не веря глазам, сжался как пружина, готовая распрямиться и выплеснуть с силой свою энергию. Это точно было не явление природы, а создание человеческих рук.

Не в силах сдержать эмоции, я остервенело начал кричать, указывая в ту сторону:

– Корабль! Корабль! Я вижу корабль!

Рядом находившаяся Ольга, уронив палку, на четвереньках стала карабкаться ко мне наверх. Негритоски, стоящие в дозоре, не понимая, что я ору, бросились к основанию здания, готовые идти в бой, но не видящие противника. В их глазах была растерянность и собачья преданность. Они смотрели то на меня, то на море, пытаясь угадать смысл моего вопля.

А я бешено орал, не зная, как удержать это видение.

Работа на полях прекратилась, люди стали подтягиваться к скале, глядя наверх и пытаясь понять, что там происходит.

Я отпихнул Ольгу, которая чуть не свалилась с крыши и, спрыгивая на землю, начал уже кричать по-английски, хватая охапки хвороста, заготовленные для вечернего костра и швыряя их на тлеющие угли вечного огня:

– Корабль! Делаем большой костер!

– Быстрее костер! Нас должны заметить!

– Корабль!

Охрана поняла и, откинув в сторону свое оружие, стала в бешеном темпе валить в разгорающуюся кучу все, что могло гореть.

Я заскочил во дворец, схватил циновки, кучу сухого тростника и потащил к костру.

Моему примеру последовали остальные, таща столы, кресла и другую, способную гореть, утварь. Жители поляны сорвались с места и побежали кто к подъему на плато, а кто ломанулся сквозь дебри на берег.