Игорь Масленников - Людмила & Руслан. Побасёнки из костюмерной

А это был именно он! Жертва «чушизма», книжных реминисценций, собственных фантазий и скуки – «Человек-нетопырь» (Бэтмен)… Пользуясь темнотой августовской ночи, весь в чёрном – надо полагать, для маскировки – он подслушивал беседу Палыча и Марии.

… – А что в Москве? – любопытствовал Палыч. – По строительным делам?

– Вроде того, – неохотно отвечала Мария. – К брату моему поехал.

– У тебя есть брат в Москве?

– Да… Старший… И там он вроде как тоже старший.

– Начальник, значит?

– Вроде того…

– По вашим делам поехал? С лёгкой руки Льва Толстого?

– Какого Толстого? – удивилась Мария.

В ответ Пал Палыч лишь хитро покачал седой головой:

– «Война и мир»… Земля слухом полнится…

В тёмных кустах за навесом лагерного содержания треснула сухая ветка. Пал Палыч прислушался.

– Нечистая сила, – снова усмехнулся он. – Береги скотину, Мария.

Заскорузлыми широкими пальцами старик гасит недокуренную папиросу:

– Вот такое дело… Ну что, доить будем?

– Давай, вечернее… Кроме тёлок…

Столяр-краснодеревщик Кузьмич живёт в том же доме, где и фельдшер Степан Сырников, в такой же типовой малогабаритной однокомнатной квартире-хрущёвке.

Гости застали его врасплох – он в трусах, на загорелом теле майка с надписью «КРЫМ», шаркает шлёпанцами по паркету.

Гостеприимная и хлебосольная наша столица, конечно, не могла оставить в беде робкого бездомного провинциала. Степан Осипович с охапкой постельного белья, бутылкой недопитой водки по-свойски усаживается на кухне Кузьмича. Робеющий Константин с синим гюйсом, украшающим его плечи, вынимает из своего рюкзака бумажный промасленный пакет, достаёт из него аппетитный румяный пирог.

– С капустой! – говорит он с гордостью. – Жена пекла…

Мужики рассаживаются. Степан Осипович разливает.

– Вот ты, Кузьмич, столяр-краснодеревщик… – говорит он. – А ты знаешь, что такое «выдвиженка» – символ нашей родной современности?.. Не знаешь!.. Дети!.. – кричит в коридор фельдшер.

Трое детей, мал мала меньше, как из-под земли появляются на кухне.

– Несите сюда книги, – командует гость. – Сейчас я тебе покажу, что такое «выдвиженка»…

– Карьеристка, что ли? – гадает Кузьмич.

– Хуже… Давай лучше выпьем за здоровье моего кореша с миноносца «Молодецкий»… Паря! – поднял стакан лекарь. – За тебя!..

– Давай! – говорит Кузьмич.

– Давай! – соглашается «тостуемый».

Они выпивают… Дети приносят кучу книг и начинают во все глаза смотреть, как Степан Осипович складывает из книг некое подобие шкафа-купе.

– Это мой шкаф-купе, – объясняет он детям и раздвигает обложки. – А вот это и есть «выдвиженка»!

Обложки раздвинуты, из-за них появляется ещё одна книга.

– Фокус-покус!

Дети в восторге!..

… – Пётр Кузьмич, пусти переночевать моего друга с «Молодецкого».

– Куда?! – вдруг изумляется Кузьмич. – Ты видишь эту армию?.. Это у французского «короля-солнца» было четыреста кроватей.

– Понимаю.

– И все ручной работы, из хороших пород… – добавляет столяр-краснодеревщик.

– Понимаю… Давай!

Они допивают остатки.

Константин Иванов с обречённым видом встаёт и идёт к двери.

– Слушай, сосед… – оживляется вдруг Кузьмич, – есть идея… Я тут на заказ срочно сделал одну работёнку… Уют и комфорт!..

…Изба писателя Михайлика была погружена во тьму. Лишь наверху, под крышей, светилось слуховое окно. Оттуда доносился решительный стук «Рейнметалла».

Одетый во всё чёрное писатель, вернувшись из разведывательного рейда и спугнув пару похожих на него самого летучих мышей, фиксировал на бумагу услышанное им этой ночью. Атмосфера начинала накаляться. Вся борьба была впереди…

«…Несмотря на решение областных организаций и епархии, нынешние захватчики, а точнее – рэкетиры, пытаются не мытьём, так катаньем втянуть в этот конфликт столичные власти…»

Мрачный кот Леопольд смотрит своими немигающими глазами на чёрную высокую фигуру «Человека-нетопыря» недоумённо, без одобрения.

– Ты, Лёдя, рыжий неграмотный дурак… – прекратив печатать, обратился к коту костюмированный писатель, почувствовав этот жёлтый неодобрительный взгляд. – Жизнь есть борьба!.. Свобода есть осознанная необходимость!.. Империализм как высшая стадия капитализма… Утро вечера мудренее!.. Иди гуляй…

…Тихий ночной полумрак дежурной комнаты полицейского участка в новой Москве нарушает резкий сигнал тревоги. Дремавший за столом молоденький лейтенант Грибов вскакивает как ужаленный с криком:

– Грабёж!!! Сидоренко!

– Где? – в дверях появляется сонный старшина.

Лейтенант автоматически надевает на голову форменную фуражку, подбегает к обширной карте района.

– Объект номер девять… Объект номер девять! Далеко отсюда… Есть такой!.. Магазин «Кухни»… Заводи «козла». Оружие с собой.

И вот они уже едут по ухабистой дороге ночной новой Москвы. Вдали маячат небоскрёбы новостроек.

– Фонарь взял?

– А как же…

– Запасной рожок к АК взял? – интересуется лейтенант Грибов.

– Зачем? – зевает Сидоренко.

– А если будет бой?

– Бой… – усмехается Сидоренко.

– А если вооружённый грабёж?.. Или провокация?.. Или терроризм?..

– Да спят все вокруг…

Однако входная дверь магазина «Кухни» при проверке оказалась открытой. Даже возле замка были видны следы какого-то металлического предмета.

В магазине темно. Включив фонарь, полицейские начинают изучать обстановку. То и дело натыкаясь на столы и стулья, они уходят вглубь магазина.

И вдруг луч фонаря выхватывает из темноты длинный лакированный благородного красного дерева предмет, украшенный шёл ковыми рюшами.

– Гроб… – шепчет Сидоренко.

– Гроб-то как тут оказался? – поражён молоденький лейтенант. – Терроризм?

В этот момент крышка гроба начинает шевелиться и тотчас же с грохотом падает на каменный пол.

Из гроба восстаёт уже вполне про трезвевший, в помятом виде, фермер Константин Сергеевич Иванов.

При виде его лейтенант полиции на тренированным жестом мигом выхватывает из кобуры пистолет Макарова и, падая в обморок, стреляет.

Фермер Иванов выпрыгивает из гроба и пытается убежать.

– Стоять!!! – страшным голосом вопит Сидоренко, поднимает автомат Калашникова и даёт очередь в потолок… Откуда-то сверху начинает рушиться сложенная до потолка мебель – шкафы, шифоньеры, диваны, кушетки, сундуки, комоды, этажерки, кресла, столы и стулья… И всё на несчастного приезжего провинциала.

Две «скорых помощи» с воем развозили в разные концы Москвы двух пострадавших в магазине «Кухни» – молоденького лейтенанта Грибова, так и не пришедшего пока ещё в сознание, доставили в военный госпиталь, а незадачливого фермера Константина Иванова – на Новую Басманную, в железнодорожную больницу у трёх вокзалов, куда обычно по ночам свозят «людей улиц» – алкашей, жертв всяких разборок, колотых и обкуренных, идейных лодырей без документов, склонных линять из приютов и «домов трудолюбия», и беглых как бы изнасилованных жёнами мужей… Все они попадают в руки опытных и решительных врачей – как правило, бывших армейских медиков с огромным опытом кардинального врачевания.