Юлия Скоркина - Заветное желание

– Помоги, – жарко шептала Пелагея, вцепившись в руку знахарки. – Найди способ воротить мне ребёнка!

– Окстись, девка! – отцепила её руки от себя Агафья. – Бога побойся, нешто можно такие речи вести! Умерло дитя, знать, на то воля Божья. Смирись.

– Не хочу! – воскликнула Пелагея. – Не хочу мириться, знаю, есть способ! И ты знаешь.

Глаза молодой женщины горели лихорадочным огнём, на лбу выступила испарина. Она словно безумная то плакала, то смеялась, цепляясь за Агафью.

Месяц прошёл с того времени, как Пелагея похоронила своего малыша. Родился здоровеньким, а поди ж ты, хворь неведомая напала. Уж и травами отпаивали и на коленях молитвы читали, а мальчонка всё одно помер. Чах на глазах, жизнь по капельке утекала.

Неделю опосля годика протянул, да и помер.

Безутешно Пелагея плакала. Спустя неделю закралась мысль в больную голову: вспомнила, как старухи сказывали, что позади Гиблого леса болото есть. Умеет оно жизнь возвращать.

Только к болоту этому не пройти без специального наказа. Оговор знать надо, чтоб из Гиблого леса выйти.

Название своё этот лес неспроста получил: всякую душу живую впускает он, да вот воротиться не получится. Губит нежить, в том лесу обитающая. Говорили, что лишь знахари да ведьмы через тот лес ходить могут.

Вот и пришла Пелагея к знахарке в надежде, что она дорогу укажет да словами нужными снабдит.

– Хватит, девка! – рявкнула Агафья. – Или ты не знаешь, что я знахарка, а не ведьма! Чёрными делами не промышляю.

– Да какими же чёрными? – запричитала девушка. – Ребёночка мне воротить, это ли чернота?

– А ты как думала! – отвечала знахарка. – Супротив воли Божией! Кто тебя вообще надоумил на это?

– А никто не надоумил, – гнула своё Пелагея, – сказы прабабкины помню, как болото в Гиблом лесу воскрешать может.

– Да в своём ли ты уме, Пелагеюшка? – заохала Агафья. – В Гиблый лес собралась, жить надоело?

– Потому и пришла к тебе, – отвечала девушка. – Кому, как не знахарке, оговор нужный знать!

– Да пойми ты, дура! – повысила голос старая знахарка. – Такими вещами не шутят! Болото – это тебе не игрушка, кому хочет – жизнь даст, у кого хочет – отнимет, – сказала, и осеклась.

– Значит, правду старухи сказывали! – уцепилась за фразу Пелагея. – Значит, и правда болото есть. Помоги, Агафья, всю душу я себе измотала…

– Не проси, Пелагея, – ты не знаешь, во что влезть хочешь. Не возьму я грех на душу. И ты свою душу лучше молитвами очищай, а не о грехе думай. Глядишь, Господь милостив, и ещё понесёшь, ваше дело молодое! А я травки дам попить, чтоб нервы успокоить, да на нужный лад настроиться.

– Не заговаривай мне зубы, Агафья, – проговорила девушка, пристально смотря на знахарку, – не хочешь ты помочь, так я найду того, кто захочет.

– Нет, Пелагея, не помощница я тебе, – произнесла Агафья, давая понять, что больше им разговаривать не о чем.

Развернувшись, девушка выскочила из избы, громко хлопнув дверью. А знахарка так и осталась стоять спиной к выходу. Предчувствие нехорошее на душу легло…

На следующий день Агафья стояла у своей калитки, когда мимо шёл муж Пелагеи, Мирон.

– Мироша, – позвала знахарка парня.

– Доброго времени, бабка Агафья, – поздоровался Мирон, подходя к старухе.

– Скажи-ка мне, милок, жена твоя как себя чувствует? – спросила она.

– По дитю тоскует, плачет постоянно, – ответил парень.

– Ты вот что, Мироша: присматривай за красавицей своей, как бы не учудила чего. Приходила она ко мне давеча, нехорошие речи вела, прости Господи, – сказала бабка, перекрестясь. – Травки бы ей попить какие, так ведь отказалась.

– Может, мне ей принести, сказать, от вас? – спросил Мирон.

– Нет-нет, – замахала рукой старуха, – не говори ей про наш разговор, не нужно ей ещё больше душу бередить.

На том их беседа и закончилась.

Вечером, лёжа в постели, Пелагея вдруг завела разговор.

– Скажи, Мироша, – а ежели сыночек наш вернётся, ты рад будешь?

Мирон аж на локтях поднялся, услышав такое.

– Это как же вернётся? – не понял он. – Даже слушать тебя странно, не то что представить эдакое.

Не такого ответа девушка ждала, а потому, поджав губы, отвернулась к стенке и сделала вид, что заснула. Хотела любимому мысли свои раскрыть, да поняла, что не поймёт он: что с мужика взять. Так и осталась задумка её недосказанной.

И решила Пелагея, что сама должна справиться. А уж когда дитя возвернётся, тогда муж по-другому разговаривать будет. С этими мыслями и заснула.

Поутру еле дождалась, когда Мирон из дома работать уйдёт, – знала, что только к вечеру муж возвернётся. Лишь за Мироном дверь закрылась, навела наспех порядок в доме и вышла на улицу.

По деревне прошмыгнула пташкой незаметной, чтоб никого на пути не встретить. Дорогу держала в соседнее село: там на отшибе изба стояла, и жила в ней ведьма чёрная. Про ведьму Пелагея прознала от своей соседки, когда та рассказывала, как кума от соперницы решила избавиться, которая на её жениха глаз положила.

В селе ведьму побаивались, но в открытую отношения с ней никто не портил. Тем более что частенько бабы в её дом хаживали, чтоб ненароком зачатое дитя свет не увидело.

Рассказала соседка, что ничем ведьма не гнушалась, за любую работу бралась. Только вот не узнала Пелагея, что ведьма в оплату попросит. Прихватила с собой деньжат маленько, да кое-что из продовольствия.

Кромками леса да полями, спустя два часа подошла Пелагея к селу. Пройдя длинной улицей, нашла нужный дом.

Калитка во двор оказалась открытой, и девушка беспрепятственно подошла к избе. На стук в дверь никто не откликнулся. Пелагея уже было расстроилась: столько пути проделала, и всё зря. Старуха-ведьма могла куда угодно уйти и невесть когда вернуться. Закручинилась девушка, но, прежде чем уйти, решила ещё раз посильнее по двери постучать. Раз, два ударила, да вдруг поняла, что та не заперта изнутри. Плечом навалилась, дверь со скрипом отворилась.

– Есть кто дома? – спросила Пелагея, входя в прохладные сени. Никто не отозвался. Потихоньку девушка прошла вперёд.

– Хозяйка, – громко крикнула она и, не получив в очередной раз ответа, вошла из сеней в дом.

Сумрак стоял в помещении, по стенам были развешены пучки трав, мебели почти не было.

Стол, пара стульев да кровать, накрытая чёрной тканью, составляли всё убранство комнаты.

Вторая комната была закрыта.

Пелагея по стене ладошкой постучала и снова громко позвала хозяйку.

– Ну чего долбишь, – раздался со спины скрипучий голос.

От неожиданности девушка вскрикнула и уже поднесла руку ко лбу, чтоб перекреститься, как старуха остановила её.