Станислав Хабаров - Вторая территория

За неделю до мероприятия старший мастер и по совместительству кладовщик отдела инструктировал начальников групп, и они расписывались на обороте приказа и отвечали за явку групп на дежурство по городу, на уборку города, на строительство и на мероприятия по плану шефских работ.

В отличие от Раушенбаха, державшегося всегда ровно и без фамильярности, Дмитрий Фёдорович пробовал заигрывать с народом, рассказывал какой-нибудь затасканный анекдот и неумело матерился. Но все его попытки сближения, натыкались на глухую стену. «Дело, мол, делом, но в душу просим не лезть». Принимали его как стойкий продукт эпохи. Призывали к сдержанности: мол, зачем соваться рылом в общественный огород?

За глаза о нём говорили. «Дуб дубом, но выучился манерам. Начинаешь убеждать его, а он: «Отлично понял вас, но поймите и вы меня». Дальше следовала абсолютная чушь набора аргументов. Лицо его было полным, набухшим, как вымя. В одном месте только оно лопнуло и вывернулось выступами губ.

С руководителями групп он проводил тематические беседы. Теоретикам говорил:

– У вас в обед, известно, играют в шахматы, а ведь обеденный перерыв следует рассматривать как время, необходимое для восстановления сил на последующий период работы.

Он растерялся, когда на аттестации в кадрах начальник отдела кадров его спросил:

– А вы знаете, например, кто из ваших сотрудников с кем живёт? А ведь это практически очень важно «быть в курсе».

Когда случилась беда, именуемая «Историей трёх мушкетёров», Раушенбаха в отделе не было. Орешкина вызвали к начальнику комплекса Бушуеву, куда с первой территории приехал Главный конструктор Королёв. Он сразу закричал на Орешкина: «Вы вбиваете клин в дисциплину» и прочие гневные слова, чем совершенно того перепугал. История была в том, что закончив испытания комплекта «Востока», ребята выпили спиритку и попали в милицию, где с ними бесправно и грубо обошлись. «Эх, вы, – сказали они, – мы над этаким работаем, а вы… Звери. Не место вам в нашем советском обществе».

На фирму, как водится, «телега» пришла. Оправдываться милиции было не в первой. Они и выкатали обычное: «Выдавали секреты». Скоропалительно был подготовлен приказ об увольнении. Отдел на него возразил ходатайством. От этого заварился весь сегодняшний сыр-бор. Орешкин случайно тогда подвернулся под руку. «Мушкетёров уволили, а точнее, махнув рукою, они сами с фирмы ушли, а у Орешкина появился животный страх остаться наедине с высшим руководством в случае следующей беды. В том, что она в этом отделе неизбежна, он не сомневался и в страхе жил.

Нет худа без добра. После этого случая отделу стало чуть вольготней. От того, что Орешкин надолго умерил свой организационно-воспитательный пыл.

Будни политучёбы.

«Ведь, если звёзды зажигают, значит это кому-нибудь нужно?» Маяковский бился в истерике, отвечая на этот вопрос. А ответ прост. Это нужно навигаторам. Была поставлена задача – лететь на Марс и потребовалась автономная навигация для определения местоположения космического корабля относительно звёзд и прогноз. Планеты тоже использовались. Планета буквально – «блуждающая звезда». Такими считали их древние наблюдатели.

Политзанятия в то время в ОКБ, как и повсеместно по стране, были обязательными. Время от времени в отдел ориентации посылали «проверялку». На этот раз проверяли теоретиков. Те занимались навигацией и политучебу не воспринимали всерьез, считали ерундой и не желали тратить на пустое время. Но приходилось притворяться. Изображать подобие философского семинара. В этот раз назначенной темой была «Наука и жизнь». Политорганы требовали активности, поощрялись семинары в виде диспутов. «Проверялка» на этот раз был из партийных назначенцев и серьезно относился к своим обязанностям. А теоретики лепили не задумываясь, что в голову придёт.

– Наука вот уже триста лет развивается по экспоненте, и если она и дальше так будет развиваться, то скоро все станут учёными и некому будет сеять хлеб и доить коров. Золотое время безалаберности и поиска закончится. Придётся жёстко перспективное выбирать, и что следует прикрыть. Не будем страусами. Число учёных не увеличится и будет много машин: вычислительных, обучающих, развлекающих. Ценить же будут новые идеи. Другими словами, в фаворе будет наука.

– А жизнь жизнью. Всем ведь хочется иметь семью, детей. Послушайте, размножение и ныне мировой бич. При современной скорости через пару тысяч лет суммарный вес людей на Земле станет равен весу земного шара. Поневоле придётся заселять иный миры.

– Позвольте вам не поверить. Заселения не будет. Общество ограничит рост. Просто трудно и почётно будет получить разрешение – ребёнка иметь. Вспомним опыт Китая…

– Определять будет обеспечение.

– Ни в коем разе. «Ничто так не раздражает и не вызывает такого пресыщения, как изобилие», – утверждал Монтень.

Проверяющий был из конструкторского отдела. Человек он был степенный и возрастной, как говорится, старой закалки. Местным грабинским кадрам теоретики казались «пришельцами», свалившимися на вторую территорию из научных столичных сфер. Он с удивлением наблюдал их молодую поросль. Этих привычно называли теоретиками. По сути своей они и были своего рода местными учёными, хотя и «молодо-зелено». Учёных всегда ведь изображали стариками. Как будто у них не могло быть молодости, любви, остроумных тостов за праздничным столом и сложных взаимоотношений. Большинству они казались странными и даже было не нужно убеждать, что с ними всё достаточно просто и кому по жизни интересны их заморочки? Проверяющий знал, что они занимаются навигацией. Определяют в полёте маршруты космических аппаратов собственными средствами. Он даже шутку помнил о них в виде вопроса-ответа. Вопрос: «Кто был первым навигатором?» Ответ: «Матрос-партизан Железняк. Он шёл на Одессу, а вышел к Херсону». С виду забавные ребята. Однако теперь ему поручено бесстрастно оценить их политическую зрелость.

Что можно об этом сказать? В целом впечатление солидное. Не сбросишь факта, что ребята старательно готовились. Подготовка фундаментальная налицо. Может, правда, чуть не согласно методичке, но самодеятельность в политучёбе поощрялась. И «проверялка» с сознанием дела и полным удовлетворением на этот раз, записав в своём регистрационном «толмуде» сам факт проверки, поставил отличную оценку философскому семинару теоретиков.

Через запятую.

Кабинеты начальников отличали по дверям. Это были красивые деревянные двери. Если начальник переезжал, переносили и его «начальственные» двери. Наверное, владельцы кабинетов их не замечали. Им были двери не интересны, им было не до них. Двери была причудой хозяйственников.