Анжелика Москвитина - Лилит

Один мальчик умер через два часа после родов, патология, несовместимая с жизнью.

Второго, по прогнозам врачей, ждала та же участь, но он выжил. Давид поднял на ноги всех врачей, кого смог, сам переквалифицировался в кардиолога, посещал конференции по всему миру, пытаясь узнать, чем можно помочь его сыну. Но пути к выздоровлению нет и никогда не будет, он на всю жизнь останется инвалидом и может умереть в любую минуту.

Жизнь вошла в свое русло, все крутилось вокруг больного ребенка. В семь лет он был очень худенький и маленького роста, плохо видел и слышал, жил он в отдельной комнате с няней-филиппинкой, доброй и любящей, не отходившей от него целыми сутками, и собакой – черным лабрадором, с которым не расставался ни на минуту, даже спал с ним обнявшись. Он был добрым, ласковым и теплым солнечным мальчиком. Много врачей, которых они периодически посещали, не давали никаких ответов, и никто не понимал, как мальчик может жить с такими отклонениями, и, конечно, все понимали, что он может уйти в любую минуту. Давид уже несколько раз спасал его и сам реанимировал. Он сжился с этой болью. Пережив смерть одного ребенка, он всю любовь дарил этому малышу. И отпустить его было выше его сил.

Мария вернулась к своей обычной жизни, стала много времени проводить на работе. Давид так и не смог простить ей обмана, но и не винил, что так случилось в его жизни, но трепетное отношение к жене куда-то ушло. Они стали жить просто как два знакомых человека, которых связывала любовь к детям, каждый своей жизнью.

Катя слушала, открыв рот. Сказать, что она была в шоке, – ничего не сказать. Ее жизнь и ее проблемы поблекли в одночасье. Пережить такое, принять и смириться – достойно награды. Интересно, Давид выбрал наградой ее? Что он от нее-то хочет? Он же явно проявляет к ней интерес. Он же не будет направо и налево так откровенно рассказывать о своей трагедии. Так близко можно подпустить кого-то очень… любимого. Она испугалась. Сексуальный интерес к нему угас. Находиться рядом с мужчиной с такими проблемами она боялась. Она же окунется в эту историю с головой и погрязнет в ней. Его наисильнейшая боль станет и ее болью. Теперь она поняла, что ее будоражило в нем, она чувствовала, но не могла объяснить себе, как эта боль сквозила из него. Как страшно! Надо бежать! Бежать в свою скучную примитивную и спокойную жизнь!

В тот вечер Катя долго не могла уснуть, вертелась, не помог даже алкоголь. Давид проводил ее до дома, попытался поцеловать, но Катя отстранилась от него как от прокаженного. Ей стало жалко его, и себя, и мальчишку, и Марию. Интересно было бы послушать рассказ Марии. Она почему-то испытывала вину перед этой женщиной, пережившей ужас смерти своего малыша. Давид пообещал позвонить.

Праздничное утро разбудило всех солнечным светом и щебетанием детей на кухне, готовившихся поздравлять маму – Лену. Катя поднялась с постели и тут же окунулась в заботы, надо было помогать Ленке.

Катя при полном параде вошла в ресторан, ловя восхищенные взгляды окружавших ее людей. Народу было много, красивые, нарядные люди пришли поздравить Лену с днем рождения, играла музыка, кто-то даже танцевал, покачиваясь в такт романтической мелодии. В сумочке завибрировал телефон. Звонил Давид. Рука дрогнула от испуга. Грусть отразилась в ее глазах. Отвечать не стала, выключила телефон и убрала обратно. Подняла глаза и увидела Михаила, мило беседовавшего с какой-то дамой, но не сводившего взгляда с Кати. Она стремглав бросилась к нему с радостным возгласом:

– Михаил! Вот ты-то мне и нужен! – и взяв его под руку, мягко увела его в сторону от симпатичной собеседницы. – Со всей своей скучной и чудесной жизнью с планами через год, где мы будем отдыхать и с кем. Не готова я к страстям, – хотела добавить Катя вслух, но промолчала. – Я уже успела соскучиться, – только и произнесла она вкрадчиво.

Михаил совершенно растерялся от такой перемены, но останавливать ее не стал и включился в игру, она ему очень нравилась, и он понял, что, несмотря на их неудавшееся первое свидание, у него появился шанс обладать этой женщиной и увести ее в обычные серые будни, а она не станет особо сопротивляться.

Маша шла по улице, толкая коляску перед собой. Прогулка не доставляла удовольствия, несмотря на погоду. Лето было в самом разгаре, горячий воздух поднимался от асфальта, вязко размывая изображение. Маше было скучно. Накопившаяся усталость и недосып не заглушали огромный дефицит общения хоть с кем-нибудь.

В целом она была довольна своей теперешней жизнью. Мало кто из ее земляков добивался таких высот. Маша приехала в Москву из маленького городка под Ростовом. Она с детства знала, что ни за что не останется в своей деревне. Ее красоту должен увидеть весь мир, сначала ближайший город – Ростов, а потом и дальше, как пойдет.

Бог действительно одарил Машу необыкновенной красотой: ноги от ушей, грива рыжих ярких волос в сочетании с белоснежной, даже немного синюшной кожей придавали ей хрупкий, нежный и аристократичный вид; широко распахнутые глаза цвета вечереющего неба смотрели с чистотой и наивностью так, что возникало желание кинуть все дары мира к этим ногам, обхватить за осиную талию и броситься защищать стоячую высокую грудь этой нимфы от всех бурь и невзгод.

Маша знала, что красива, но не догадывалась, что глупа. Хотя с какой стороны посмотреть. Для Маши глупостью было оставаться в своей глуши, а не то, что она не знала, Солнце крутится вокруг Земли, или Земля вокруг Солнца – это не имело никакого значения: светит, греет, и хорошо. Дом, в котором сейчас жила Маша со своим ребенком и гражданским мужем Аликом, был дорогой престижной новостройкой в старом тихом центре города. Проживать здесь считалось модным и приносило одно удовольствие. Подъезд, отделанный мрамором, утопал в цветах, обходительный и строгий консьерж вызывал доверие и чувство безопасности, два лифта… Только иногда мешал звук дрели, доносившийся из ремонтирующихся квартир, и запах свежей краски. Ну что поделать, в новых домах это продолжается несколько лет, пока все жильцы не определятся и не устроятся в своих новоиспеченных законных метрах, закончив дорогостоящие и зачастую безвкусные ремонты.

Маша приехала на все готовое. Алик привел ее в свою квартиру на третьем месяце беременности. Целых четыре месяца он думал, пускать Машу в свою жизнь или нет, но не смог устоять перед наивностью и невинностью широко распахнутых голубых глаз. А для мужчины из солнечного Азербайджана это совсем не просто.

Алик с детства рос в Москве, но летом родители отправляли его к тетке в Баку, к морю и фруктам, чтобы ребенок набирался витаминов и иммунитета, да и кровь не вода, любовь к белокожим и голубоглазым красоткам сложилась генетически. Ну а так как Алик был москвичом, то прагматизм кавказского мужчины, заключающийся в том, что жену заводят исключительно для рождения детей и ведения хозяйства, был немножечко размыт. А тут еще и возраст: к своим сорока годам сильно обеспеченный Алик подумывал остепениться. Он ни разу не был женат, хотя от женщин отбоя не было. Его любили, он любил, взрослел, но как-то не складывалось, а тут вдруг молодая рыжая бестия, восхищенно смотрящая на тебя снизу вверх и готовая тебя слушать, не перебивая, ночи напролет… Что еще мужчине надо? Кризис возраста, или мужской климакс, спутал Карты. И неправда, что у мужчин его нет, их тоже накрывает, только они не признаются. Хотя именно в этом возрасте они своих жен за сорок меняют на двух по двадцать. Но об этом периоде мужчин не предупреждают, как женщин, по всем каналам телевидения, которыми, естественно, заведуют мужчины, – купите «Ременс» или «Климанорм», а то плохо будет, вдруг на мальчиков потянет. Миром правят мужчины. И точка. Они никогда не признают, что что-то пошло не так, раз пошло, значит, так правильно и должно быть!