Анатолий Фролушкин - Двойная звезда

– Э-э-э, – теперь уже собеседник погрозил мне пальцем, – ты, Денис, мужик! Ты – джентльмен. Ты не мог обидеть красивую женщину невниманием. Не смог бы отказать ей, когда она сама…

– Не буду с тобой спорить, – ответил я, – потому что по половому признаку, действительно, я – мужик и стараюсь быть джентльменом. Что касается возможности распознавать девушек, то – нет. С первого дня знакомства с ними и до дня сегодняшнего, для меня они – загадка. Загадка века!

– Бабы, они все – одна сплошная загадка! – Вдруг выдал Серый, как выстраданное. – А близнецы – загадка в квадрате.

Я обратил внимание на то, что Колесов «поплыл». Его явственно штормило. Время уже было позднее. Тут подошли сёстры Гавриленко. Одна из них, видя состояние нашего барабанщика, взъерошила ему волосы и, совсем как мамочка, прижала к своей груди его буйную голову.

– Серёженька, пора домой, домой, в кроватку, – пропела она.

Подгребли братья Высокие и я попросил их эвакуировать Колесова.

– Денисик, а ты не спеши уходить, – обратилась ко мне та из сестёр, что прикинулась мамочкой для Колеса, – Смотри, сколько ещё всего на столе. Куда спешить? Тут вот ещё какое дело: Хосе попросил нас оказать ему помощь. У него сегодня что-то не срослось в программе вечера. Часик-полтора в пролёте. Мы с сестрёнкой оденем наши сценические наряды, которые так и висят здесь, в гримёрке и выйдем попоём. Устроим, так сказать, прощальную гастроль! Но, петь будем для тебя. А ты сиди и оценивай. Заодно, будешь нашей группой поддержки.

Я сидел за столом в одиночестве смотрел и слушал. Смотрел, в который уже раз, на их золотые полумаски; на шикарные каштановые волосы, волнами сбегавшие с милых головок куда-то в пол; на гипнотизирующие движения их рук. Я снова услышал удивлённый, как бы единый, вздох публики, последовавший за исчезновением полумасок и превращением певчих птичек в миловидных девушек – близнецов. Сказка вновь разворачивалась перед моими глазами во всей своей прелести. Когда это было увидено мной впервые? Казалось, прошла целая вечность, а на самом деле – всего два месяца. Я закрыл глаза и попытался представить, что ничего этого не было. Что я никогда не видел сестёр Гавриленко. Сон. Это был сон. И мне стало грустно. Не просто грустно, а очень печально. Даже тоскливо. Я уже готов был взмолиться, обратясь к судьбе: прости меня, грешного! Не лишай прошлого и не отбирай будущего! Но, вместо этого просто открыл глаза и вновь включил слух. Совершённого оказалось достаточно, чтобы вернуть себе счастье жизни. Девушки исполняли мою любимую «KARAMIA»: Не было печали, просто уходило лето…

Час пролетел незаметно. Вернулись братья Высокие и помахав мне издали, всё, мол, в порядке, снова подсели к тем же дамам, преданно поджидавшим своих кавалеров. Однако, вскоре старший из Высоких подошёл ко мне и спросил: шеф не будет против, если я загребу со стола бутылочку Шампани?

– Саша, что ты такое говоришь, – я искренне удивился, – вы вообще, можете все вместе просто взять и пересесть сюда. Мне одному всё это не одолеть. – Я обвёл рукой стол, – Смотри, поляна ещё почти не тронута. А я, на самом деле, уже не боец. Я тяжело ранен алкоголем и чувствую, что пора отваливать.

Второго предложения не понадобилось. Высокие и их подруги дружно оккупировали стулья вокруг нашего дармового угощения. Тут я обратил внимание на то, что уже не менее получас прошло после исполнения Розой и Лилей последней песни, но они всё ещё отсутствуют и на сцене и за столом. Меня охватило лёгкое волнение. Но, имелся ли к этому повод? Наверное, певчие птички, утомившись после выступления, просто удалились восвояси, поехали домой спать – почивать. Я попрощался с Высокими и их дамами, пожелав всем приятного вечера, хотя была уже глухая ночь и двинулся к выходу из ресторации. Зайдя, на дорожку, в комнату под буквой «М», я лицом к лицу столкнулся с человеком, которого, точно, недавно где-то уже видел и запомнил. Худощавый, лет пятидесяти, коротко стриженый седой ёжик, добротный костюм, волевое лицо аскета, обуреваемого какой-то целью. И только в такси я вспомнил: Алабино, концерт в воинской части и он. В первом ряду с края. Сидел и не хлопал в ладоши. Странно… Следит за кем? За мной или за всем составом «Двойной звезды»? Шпион иностранной разведки? Пока товарищ Крутов разрабатывает детали операции, сама операция, возможно, под угрозой провала! Шпион ходит вокруг нас, а товарищ майор ни бум-бум, как выразился недавно Колесов. Что, если, по недосмотру старших товарищей, мы вляпаемся в западню? Я твёрдо решил, при первой же возможности, рассказать Крутову об этом подозрительном типе. Вдруг он отменит своё мероприятие и отпустит нас с миром?

Есть не хотелось, но я подумал о, не далёком уже, завтраке. Я знал, что мой домашний холодильник пуст, поэтому попросил шофёра остановиться у продовольственного магазина «Дикси 24». Деньги у меня, за вычетом налички для уплаты за такси, остались только на карточке «Сбербанка». Последние несколько тысяч. Именно этот банк был у меня на слуху всю мою сознательную жизнь. Именно Сберу и привык я доверять. Я всегда знаю, какой суммой денег обладаю в данный момент, так как с карточки пополняю счёт мобильного телефона. И в ту ночь, пускаясь в дикий шопинг, всё же знал границы своего аппетита. Я подумал: вдруг впереди гастрономическое однообразие, типа «лошадиной радости» то есть – перловки? Кто его знает, как там кормят будущих шпионов, одним из которых мне предстояло стать. Надо побаловать себя напоследок. В мою покупательскую корзину упало: винограда кисть, клубники упаковка, парочка ярко-красных яблок. Десяток яиц; вакуумная упаковка хамона; карбонат, сыр, багет с чесноком и прочее. Венчала список покупок бутылка красного грузинского вина. Они, грузины, хоть и бычат на нас за две тысячи восьмой год, но некоторые сорта грузинских вин из наших магазинов, я признаю хорошими. А чего бычат? Сами виноваты. Не надо было убивать наших миротворцев и колупать Цхинвал «Градами». Так и жили бы в мире…

Вот и заветная дверь моей квартирки. Моё любимое жилище, на долго ли я оставляю тебя в этот раз? С трудом удерживая в одной руке пакет со снедью, я, наконец, попал ключом куда положено и отпер дверь. В темноте прихожей я с налёта наткнулся на что-то, похожее на обувь. Странное дело. Оставлять среди помещения обувь – не мой стиль поведения. Я включил свет. Верно, обувь: знакомые женские туфли. Ключи имелись только у меня и у соседки Раи. Муж её что ли выгнал? Я прямиком прошёл на кухню, где и оставил пакет с покупками. В темноте зала у окна угадывался женский силуэт. С моего языка уже готов был слететь вопрос: что, Рая, с мужем не лады? Однако, я сдержался и правильно сделал. Просто вдруг понял, что это не Рая, а какая-то другая женщина. Опять штучки майора Крутова? Это начинало злить. А что, трудно ли им, профессионалам проникнуть в мою квартиру? Чёрные перчатки, набор отмычек и вот он результат – мой дом уже не крепость. Успели, поди и видеокамер понатыкать! Женщина у окна повернулась ко мне лицом и я включил свет. И тут моя нижняя челюсть просто отвисла. Вид у меня был явно обескураженный или по – другому говоря, крайне удивлённый. Видя такую мою реакцию на своё явление, девушка, щурясь от яркого света люстры и тихо смеясь, поплыла мне навстречу. Это оказалась одна из наших солисток. По-прежнему одетая в своё сценическое платье в пол, с расширенными к низу рукавами, она двигалась по ковру мелкими шажками, словно плыла, как плывут русские красавицы из фольклорных танцевальных ансамблей, выступая по телевизору. Будто лебёдушки на пруду.