Александр Гусев - Страх или около того

К пятничному корпоративу я был в отличных, приятельских отношениях со всем коллективом компании, а за спиной Игоря уже ходили не самые приятные слухи. Наше с ним противостояние в финальном конкурсе стало сюрпризом для всех, кроме нас двоих.

– Игорёха, зачем тебе этот приз?! – крикнул я, натягивая боксёрские перчатки. – С кем ты собрался проводить семейный досуг в Луна-парке?!

Охмелевший зал разразился смехом и улюлюканьем подстрекателей. Все знали, что Игорь одинок, и шутка казалась очень остроумной. В моих же планах было как можно глубже задеть оппонента, и я наблюдал за его реакцией.

– Я думаю, что сделаю тебе подарок и проведу этот день с твоей женой и детьми! – с улыбкой ответил Игорь.

Зал покатился со смеху. «Вот же сволочь!» – подумал я, но улыбнулся. Где-то раздался свист и ободряющие возгласы. Что ж, отлично – перчатка поднята. Мы вышли в центр, словно профессиональные боксёры на встрече перед боем, пристально глядя друг другу в глаза.

Валик громко объявил правила боя «до первой крови или до капитуляции», но мы с Игорем знали, что правил не будет. Ди-джей поставил трек из фильма «Бойцовский клуб», и толпа взвыла. Обратный отсчёт, гул в ушах, свинцовые слитки, зажатые в моих кулаках. У Игоря не было шансов, но я не бил по лицу, чтобы бой продолжался как можно дольше.

Угадайте, кто в воскресенье больше всех был доволен тем, что папа выиграл целый день пребывания в Луна-парке? А уж сам папа как был доволен! Наблюдая за тем, как моя любимая жена и двое самых дорогих мне мальчишек задорно хохочут, снова и снова проплывая мимо меня на карусели «Лошадки», я чувствовал себя на пике счастья. Вот цель и смысл жизни любого мужчины – здоровье и счастье семьи.

Я стоял недалеко от карусели, а казалось, что сижу в вагончике на самой высокой из американских горок, потому что в следующий момент я словно сорвался вниз по этой самой горке. Комок металлического скрежета и детских криков пролетел над моей головой и рухнул прямо на карусель, туда, где секунду назад я ожидал увидеть весёлые мордахи, наполняющие смыслом мою жизнь.

Кабинка от какого-то экстремального аттракциона оторвалась и чьи-то мечты полетать на ракете стали реальностью. Вот только ракета потерпела крушение – куда уж реальней? Аттракцион остановился не сразу, и восторженные крики тех, кому повезло оказаться в других кабинках, превратились в паническую истерику. Всё будто замерло.

Я своими глазами видел, как кусок металла снёс половину карусели, слышал визг матерей, а на макушке ещё ощущался ветерок от пронёсшегося мимо «метеорита». Но я продолжал стоять и с улыбкой таращиться туда, откуда должны были появиться Аня и дети. Мозг категорически отказывался принимать другую реальность.

Очнулся уже в коридоре больницы, когда дежурный врач пытался объяснить мне что и как работает в таких ситуациях. Где-то там, в бесконечных лабиринтах боли, моя жена и двое сыновей. Они нуждаются в моей помощи, а этот хрен рассказывает, что пол-литра крови, которую я сдал, не хватит, чтобы спасти обоих мальчишек!

Доктор бубнит, что с женой всё в порядке, а у мальчиков огромная кровопотеря и раздробленные конечности, которые уже не спасти; что нужно как можно быстрей решать, кого оперировать. Неужели я дрался ради этого? Ради того, чтобы сегодня выбирать, кому из моих мальчиков остаться калекой, а кому не дожить до утра.

– Вы понимаете, что это мои дети?! Вы должны спасти обоих! Чего бы это ни стоило, я куплю столько крови, сколько нужно! Если нет, слейте с меня всю кровь…

– Папаша!!! – жёстко прервал доктор. – Прекратите истерить! У нас тут каждый день дети умирают! У многих – единственные! Считайте, что вам повезло! – его твёрдость встряхнула меня. – Я не имею права продавать вам кровь, точно также, как и взять у вас больше положенного. Такие правила, извините. Вам придётся с этим жить. У вас час на решение… или на чудо.

Минуты бегут, как сумасшедшие. Подряд набираю все номера, что есть в телефоне: за городом, за границей, недосягаем, пьян, занят, мысленно со мной. Какой смысл в таком огромном списке друзей? Один за другим удаляю контакты, пока не остался один – Игорь.

Полчаса на чудо.

Смотрю на экран телефона и не решаюсь нажать кнопку вызова. Слышу, как санитар помогает родственникам умирающего пациента заполнить согласие на посмертное донорство. Беру в регистратуре несколько бланков и набираю Игоря. Как я и ожидал, он выслушал и молча бросил трубку. «Наслаждайся, сволочь!» – подумал я.

Две минуты на чудо.

Выхожу на улицу. Моросит дождь. Такой пустоты я не ощущал никогда прежде. Кажется, каждая капля, падая на меня, впитывается, пытаясь заполнить эту пустоту. Все до единой, кроме слёз. Подхожу к дороге и сквозь пелену вижу, что на противоположной стороне стоит Игорь. Я не вижу его лица, я узнаю его по силуэту, по походке. Догадываюсь, что он смотрит на меня, улыбаюсь и делаю шаг к нему навстречу…

…прямо под проносящийся мимо автобус.

И вот я лежу на асфальте не в силах пошевелиться. Из рваных ран сочится кровь, в которой так нуждаются мои малыши. Минуту назад, глядя в глаза своему врагу, я сделал шаг, о котором, надеюсь, не придётся жалеть.

Вокруг суета: до смерти перепуганный водитель автобуса, взволнованный Игорь, санитары. Из моего тела утекает драгоценная кровь – чудо, способное спасти обоих моих сыновей. В моей руке скомканы согласие на посмертное донорство и просьба спасти моих детей. Темнота…

Открываю глаза – я в кресле, в палате Ани. Не сон, а жуть какая-то. Стук в дверь, через несколько мгновений входит Игорь. Я ему улыбаюсь, но он меня игнорирует. Подходит к моей жене и отдаёт ей какой-то клочок бумаги. Её глаза блестят, наливаясь слезами.

Подхожу посмотреть – записка! Та самая! Значит, она всё же существовала.

– Вот же ж тварь! – подскакиваю к нему, изо всех сил толкаю в грудь и проваливаюсь сквозь стену.

Не понял! Возвращаюсь назад, в Анину палату. Прямиком сквозь стену.

– Это Алик просил тебе передать, – говорит Игорь Ане, указывая на листок со своим стихотворением. – И это тоже, – протягивает ей моё согласие на посмертное донорство крови и записку с просьбой спасти детей.

Я проснулась от того, что плакала.

– Мама! – крикнула я, но не слышу ее шагов, не слышу щелчка выключателя.

Я снова и снова зову маму, но она крепко спит. Я ору изо всех сил, и, когда надежды не остается, она приходит.

– Что случилось? – мама трет глаза и зевает.

– Мне кошмар приснился, – говорю я. При свете, рядом с мамой, сон отступает, но стоит ей уйти, и он вернется.

Мама садится на кровать и гладит меня по голове: