Александр Гусев - Страх или около того

Редактор Александр Гусев

ISBN 978-5-4496-7285-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

11 марта 2019 г. – Круто изменилась моя жизнь. Я познакомился с удивительными людьми. У каждого из них своя жизнь, своя история, свой взгляд на мир вокруг.

Я горжусь, что смог стать частью этого потока. Крупицей в жизни каждого из них. Низкий вам всем поклон, дорогие авторы, пришедшие ко мне на fear_марафон в Instagram.

Все вместе мы написали ряд рассказов. Для тебя, наш дорогой читатель. Они могут показаться тебе смешными, грустными или даже страшными (как мы изначально и планировали). Но в одном я уверен точно. Эти истории не оставят тебя равнодушным. Они могут поделить твою жизнь на «ДО» и «ПОСЛЕ». В твоих руках – мощный инструмент. Найди в себе силы воспользоваться им. Тогда ты сможешь увидеть мир нашими глазами.

Мы нашли вашу дочку. Белокурая девочка 9 лет. Голубое платье с бантиками и сережки в виде котиков. С ней был плюшевый рюкзачок, на кармашке нарисован пони, внутри фломастеры. Готовы приехать на опознание тела?

Как же мне мешала заснуть всю ночь эта дурацкая картина на стене с изображением какого-то уродца. А утром, при первых ярких лучах солнца я вспомнила, что ночевала в гостях у сестры на 10 этаже, а там, где была картина, на самом деле находится окно.

Не стоит считать, что все одинаковые. Я вот не такая. Я особенная. Только почему-то никто этого не замечает. Как один твердят: да ладно тебе, живи как все. Зачем ты ночами пропадаешь в этой изостудии? Сейчас вон маньяк объявился, молодых и не очень ловит. Убивает. Зачем-то мозг вытаскивает. Ты поаккуратнее бы. Рисование того не стоит! А я что? Я не могу. Каждую ночь я иду в свой собственный кружок, где ищу тот самый идеальный мозг, который нужен мне. Люди все такие разные, только вот ведут себя всегда одинаково. Сначала паникуют и плачут, потом кричат, а потом затихают. Навсегда…

Пиявки.

Красный сигнал.

Пиявки-камикадзе…

Красный.

Пиявки-камикадзе в центре…

Красный.

Пиявки-камикадзе в центре Сыктывкара…

Красный.

Пиявки-самоубийцы в центре Сыктывкара захватили большегруз с печеньем и требуют выкуп – четыреста литров крови.

Устройство замешкалось. Неужели? Он нашел то, о чем еще никто никогда не писал!

Красный.

Несколько секунд ликования сменились жесточайшим разочарованием.

Шел двадцать второй век. Идеи для литературных произведений были исчерпаны…

Не крутитесь долго возле зеркал. Не разговаривайте со своим отражением. Не поднимайте осколки голыми руками. Не смотритесь в треснувшее зеркало, себя потеряете. Не выкидывайте разбитое зеркало без воды и молитвы. Не плачьтесь зеркалам на свою жизнь. Не ищите в зеркалах прошлое, настоящее и будущее. Не покупайте старинных зеркал… Кто знает, кто скрывается за ними…

Я вглядывалась в черты лица женщины, стоящей напротив меня. Где-то я ее уже видела. Но холодный блеск зеленых глаз, бесстрастное выражение лица, отблески медных волос, бликующие сквозь матовую завесу тумана, не позволяли понять увиденное. Тонкие губы, искривленные в легкой улыбке. Темная точка над верхней губой, похожая на некрупного паучка, приковывала внимание.

На секунду я представила, как маленькая противная тварь перебирает лапками по коже, и меня передернуло от брезгливости. Не то, чтобы я боялась пауков, но все ползающие гады не вызывали во мне доверия. Мало ли, куда их занесет. Человеческое тело – большая многовходовка в плане отверстий. В них может зародиться что угодно.

Меня не отпускала мысль, что я смотрю и не вижу, упуская нечто важное. Осознание начало зарождаться где-то в центре солнечного сплетения, остро стукнув кулаком в подреберье. Сердце пропустило удар и забилось с бешеной скоростью. Кровь горячей лавой заплескалась в ушах.

Я медленно подняла правую руку, и притронулась пальцами к родинке на своей щеке. Эту не очень крупную отметину я любила: она добавляла шарма моей и без того харизматичной внешности. Внимательный взгляд и вовсе мог обнаружить на моей правой скуле созвездие Большой Медведицы. Точнее, сам ковшик без хвостика, спрятанный в россыпи более мелких родинок.

Одновременно со мной жест повторила и женщина напротив, торжествующе блеснув зеленью радужки, влажно пульсирующей в глубине странной полупрозрачной тьмы: поразительно живой, пружинящей чужим дыханием. Стремясь разглядеть незнакомку и разгадать мучавшую меня загадку, я невольно сделала шаг вперед и вздрогнула.

Улыбка дамы заиграла красками, губы приобрели темно-коралловый цвет, с тем едва заметным оттенком алого, что так нравился мне в помаде. Темнота колыхнулась и будто шагнула назад, позволяя мне разглядеть детали. Невозмутимая особа не сводила с меня глаз, стоя в какой-то арке причудливой формы, увитой плющом. Я прищурилась, вглядываясь в рисунок листьев, и снова подалась вперед, словно что-то манило меня из глубины отступавшей понемногу тьмы. Наши руки синхронно упали низ, и я недовольно скривилась: дурацкая шутка начинала действовать на нервы.

Где-то глубоко-глубоко внутри бездонного колодца моих личных ужасов, фобий и боязни липкая мутная жуть приподняла голову и робко, словно пробуя на вкус, лизнула краешек моей души страхом. Я вдруг поняла, что тишина давит сильнее, чем взгляд особы напротив, копирующей каждый мой жест и движение. Раздражение противоядием выплеснулось наружу, заглушая панику и вызывая злость.

Стало светлее, и оказалось, что женщина стоит в проходе, заплетенном виноградной лозой с тяжелыми кистями ягод. Какая-то мысль назойливым комаром забилась в моей голове, судорожно выдавая ассоциативные картинки. Но ни одна из них не походила на виденное мной. А затем глаза выхватили некрасивый шрам, пересекающий лицо незнакомки, и я выдохнула: несмотря на безумную схожесть, молчаливая дама напротив не была мной. Она была моим… отражением.

«Точно, черт меня подери! – радостно забилось сердце в груди. – Это всего-навсего мое отражение! Я испугалась зеркала!»

Улыбка облегчения тронула мои губы, и матовая поверхность вернула ее обратно. «Но откуда шрам?» – колыхнулась жуть внутри. Я нахмурилась и протянула руку к мерцающей жемчужной пылью амальгаме. Я-отражение потянулось мне навстречу. Наши ладони встретились на перекрестье двух миров. Я осторожно прикоснулась пальцами к глубокой трещине в стекле и вздрогнула: мне показалось, что я дотронулась до уродливого шрама на человеческом лице. По странному совпадению зеркальный скол с точностью повторял рисунок отметины, черной паутинкой бегущей от правого виска по скуле до подбородка на шею.