Фаик Гуламов - Невинный Азраил и другие короткие рассказы

Гармония провозгласила:

– Да здравствует соответствие и согласие! Предлагаю направить их в музей. Там их покинет скука, и увидим, насколько мы правы про исполнителя прекрасной музыки, которую слышим.

Придя к согласию, Этика, Эстетика и Гармония возбудили интерес у композитора и у его жены к ценностям старины. Откуда-то потянуло запахом жареной рыбы. Мужчина, только что говоривший о вреде переохлажденного пива с пересоленной рыбой, после небольшой паузы сказал своей жене:

– Зачем мы здесь сидим? Встань, пойдем хотя бы местный музей посмотрим. Мне вдруг захотелось увидеть какую-то старину.

Женщина с радостью встала и взяла свою сумочку.

– И правда, пошли, – сказала она.

– Но я даже не знаю, где находится здешний музей, – сказал мужчина.

Торговец жареной рыбой, невольно слышавший их разговор, показал им, как пройти до городского музея, добавил при этом:

– Это на той улице, где и родильный дом. Попросите, и любой прохожий может вас проводить. Все мои дети родились в этом родильном доме. Там отличный уход за новорожденными.

Хотя композитору и его жене за долгие годы совместной жизни посчастливилось обойти все залы римских музеев, Лувра, Прадо, Метрополитена, но сейчас, спонтанно, в них зародилось убеждение, что без посещения этого провинциального музея им никак не обойтись. Музей оказался, как и следовало ожидать, приятно безлюдным. Композитор обратился к заспешившей к ним смотрительнице:

– Нас интересуют все, что связанно со стариной и все, что относится к искусству.

– Могу помочь, – ответила смотрительница, – для начала скажу: «Добро пожаловать в наш музей, где вы увидите много интересного!» Одно время наш город был обиталищем крестоносцев. А до них через него на Запад и Восток проходили армии древних греков и персов. Думаю, пока вам этого достаточно. Походите, посмотрите на наши экспонаты, и если у вас возникнет какой – либо вопрос, позовите меня.

Жена композитора, немного осмотревшись, обратилась к смотрительнице. Ее заинтересовало, как она сплела кружева для своего воротничка. Сам же музыкант продолжил осмотр. Тут были стенды с фотографиями археологических раскопок в окрестностях города, что мало интересовало его. Хотя, может быть, он был недостаточно внимателен в осмотре. Собираясь подойти к беседующим женщинам, он вдруг услышал игру на виолончели. «Как хорошо, что включили подходящую запись», – отметил он. Но потом понял, что слышит живую музыку. Играли наверху. Звуки доносились, кажется, со второго этажа. Услышанная музыка вызвала у него непривычное ощущение. Он стал внимательно вслушиваться, пытаясь вспомнить, чье сочинение играли там, наверху. Но тщетно. На его памяти было множество музыкальных сочинений, и современных и классиков, но то, что он слышал сейчас, не походило ни на одну школу. Оно было очень сложным для исполнения и в то же время чарующе приятным для восприятия. Композитор мысленно заключил, что это очень странная музыка, для обозначения которой известная система нот вряд ли пригодится, тут потребуется нечто сверхвозможное, вернее, сверхновое. Под действием музыки он легко взбежал на верхний этаж, чтобы послушать игру вблизи.

Композитор осторожно двигался по второму этажу, пытаясь установить место, откуда доносились звуки. Но музыка внезапно оборвалась. Он остановился в ожидании продолжения, но звуки не возобновились… С другого конца зала шла прелестная девушка с распушенными по плечам волосами. Она несла себя так грациозно, так воздушно, что замер даже старый скрипучий паркет. В то время, как под ногами композитора паркет скрипел даже сейчас, когда он просто стоял. Он собрался спросить у нее, кто так чудно играл на виолончели и почему игра прервалась. Она как бы все поняла и остановившись перед ним, посмотрела печальным взглядом и смутившись произнесла:

– Знаете, у меня лопнула струна на виолончели…

– Которая струна? – поинтересовался композитор.

– Первая. Не знаю, что мне теперь делать…

Тембр ее голоса и манеры походили на саму музыку.

– Скажи, как тебя зовут? – спросил музыкант.

– Меня зовут Илаха [9] Илаха – семитское слово, в переводе означает: богиня. Также и женское имя. , – ответила она. Глаза девушки были так доверчиво распахнуты, что в них можно было погрузиться. Нет, вернее сказать, утонуть, потому что они напоминали глубокое озеро со сверкающей поверхностью.

– У меня лопнула струна, не знаю, что теперь делать… – вновь повторила она и, повернувшись, ушла.

– Не волнуйся, лопнула струна – не беда, поставишь другую, новую, – сказал ей вслед композитор, пытаясь успокоить девушку и в то же время удивился ее беспокойству из-за какой-то там струны. А вообще-то струна лопнула действительно очень не кстати. Ведь он хотел дослушать. Не долго раздумывая, он решил достать для нее струну и спустился вниз. Женщины все еще разговаривали. На улице, расспрашивая прохожих, он добрался до магазина музыкальных аксессуаров, что на удачу было недалеко от музея. Здесь он купил комплект самых лучших из того, что там было, виолончельных струн.

– Куда ты ходил? – по возвращению в музей спросила его жена, – пойдем, я хочу тебе показать кусок ковра.

– Понравился вам музей? – спросила смотрительница.

– Да, очень, – но композитора интересовало другое, и он спросил: – где сейчас та девушка, игравшая на виолончели?

– Когда, здесь? – услужливо спросила смотрительница.

– Здесь, минут пятнадцать тому назад. Звуки доносились из верхнего этажа.

– Не могу понять, о ком вы говорите, – ответила женщина, – подождите, я спрошу у нашего директора, может он знает?

Смотрительница пошла за директором. В это время жену композитора заинтересовал какой-то экспонат. Она подозвала мужа:

– Посмотри сюда, вот на эти обломки фарфора. По-твоему, это кофейный сервиз?

– Не может быть, во времена, соответствующие возрасту этих обломков, в этой стране кофе не пили и даже не знали, что это такое, – ответил ей муж.

– Тогда зачем им был нужен этот кофейный сервиз? – удивилась женщина.

С приходом работников музея, муж и жена отошли от обломков старого фарфора.

– Здравствуйте, – приветствовал их директор, – говорят, вы кого-то ищете. Какую особу вы хотели видеть?

– Ее зовут Илаха. Так она мне представилась, – ответил композитор.

– У нас музей небольшой и здесь не бывает много народу, обычно: смотрительница, кассир и сторож. Среди них нет той девушки, которую вы ищите, и никто здесь на виолончели не играет. Хотя, – директор посмотрел на свою работницу, – может, здесь были студенты?

– Нет, – опровергла смотрительница, – кроме этого эфенди и его супруги никого на сей час в музее нет.

– И я здесь никого не видела, о ком это ты? – спросила жена музыканта.